Акулья гора

Тот громко рассмеялся, а девица возмущено воскликнула:

– Нет, ты видел! Он мне просто в морду плюнул!..

– Хочешь, я ему врежу? – предложил долговязый.

Стасу очень захотелось, чтобы тот начал драку, уж он бы выплеснул все свое раздражение, но девица махнула рукой.

– Да ну его, доходягу такого! Ладно, встретимся в пять в баре, и если ты опоздаешь даже на минуту, я тебя больше знать не хочу! Понял?

Долговязый поцеловал ей руку.

Следующим испытанием оказалось административное здание, где Стас был обязан зарегистрироваться. Некоторое время он просто стоял перед дверью, через которую входили и выходили разные люди, и не решался к ним присоединиться. Наконец, почувствовав, что его ожидание затягивается, он решился и шагнул в дверь.

У двери стоял охранник в военизированной форме. Заметив растерянный взгляд Стаса, он шагнул к нему.

– Вам помочь?

– Мне на регистрацию, – сказал Стас.

– А что вам надо зарегистрировать?

– Свое проживание, – объяснил Стас.

– Подходите к любому терминалу, – махнул рукой охранник. – Если что, обратитесь к девчонкам. Они тут для этого тусуются.

Стас прошел в зал, и подошел к свободному терминалу. Не было ничего неясного в работе с терминалом, он легко набрал нужный путь, и сунул свою карточку, когда это потребовалось. Аппарат проглотил карточку и долго держал ее внутри, так что Стас начал нервничать. Наконец там что-то зажужжало, и карточка неохотно выползла наружу.

Почувствовав удовлетворение от того, что он обрел наконец социальный статус, Стас невольно усмехнулся. Во всяком случае, страхов немного поубавилось.

Центр Занятости располагался в большом зале, похожем на вокзал обилием людей, различных терминалов и окошек. Стас поначалу испытал там ощущение близкое к паническому, но сумел прийти в себя, отсидевшись в кресле. Не зная, куда ему обращаться, он стал в очередь в справочную службу, где ему объяснили, как и что ему делать. Он сел к терминалу, и стал нажимать кнопки, чтобы определиться в своей профессиональной ориентации. До войны Стас работал в храме и учился в университете, так и не успев его закончить. На войну он ушел санитаром, считая свой выбор окончательным, чтобы не быть связанным со смертью, что закрывало для него путь к духовному сану. Попутно он прислуживал во фронтовом храме, читал и пел на клиросе, сослужил батюшке на требах, и особенно на отпеваниях, которых на войне было очень много. А когда их полковой священник умер от сердечного приступа во время литургии, Стас сам стал священником, перешагнув за неделю ступень диаконства. Так что никакой другой профессии, кроме той, от которой его отлучили, у него не оставалось.

В окошке терминала появилось предложение обратиться к инспектору, и Стас стал в очередь к инспектору. Ждать пришлось недолго, и вскоре он уже расположился напротив миловидной женщины с румянцем на щеке, которая улыбалась ему игривой улыбкой. Ее звали Роза.

– Я так понимаю, в церкви вас уже не простят? – спросила она с сочувствием.

– Если вы меня туда направите, – сказал Стас, – то они могут подумать. Может, сан мне не вернут, но работу при храме найдут.

– А вы действительно хотите работать при церкви?

Стас кротко вздохнул и кивнул.

– Вы верующий человек?

– У нас не принято хвастаться глубиной веры, – сказал Стас.

– Просто я пытаюсь понять, как была связана ваша вера с вашим участием в конфликте?

– Это было нечто вроде духовной лечебницы, – пояснил Стас. – На войне люди переживают особо тяжкие стрессы, и мы помогали им.

– И вы не призывали их к миру?

Стас некоторое время молчал, выстраивая приемлемый ответ.

– Такого рода призывы действуют только, когда вы обращаетесь к обеим сторонам, – наконец сформулировал он. – Но у меня не было возможности обратиться к рептилидам.

Она улыбнулась, и как показалось Стасу, оценила его дипломатическую изворотливость.

– А если вам не удастся устроиться при церкви, где бы вы могли работать?

Стас пожал плечами.

– На любой работе, – сказал он. – Я могу быть уборщиком, грузчиком, чернорабочим…

– Это здорово, что вы не выдвигаете никаких условий, – кивнула Роза. – Я вам непременно помогу. А вы не думали о репродуктивных услугах?

Стас озадачено поднял голову.

– А что это?

– Сексуальные услуги, – объяснила Роза. – Вы вполне еще здоровый и крепкий мужчина, и могли бы зарабатывать неплохие деньги в Доме Свиданий.

– Зарабатывать деньги? – переспросил Стас.

– Да, – кивнула Роза. – Каждый случай беременности оплачивается очень даже неплохо. Половина ваших сверстников зарабатывают средства к существованию оплодотворением женщин.

– Это встало на промышленную основу? – спросил Стас насмешливо.

– Разумеется! Ведь речь идет о восстановлении народонаселения.

– И что, брачные отношения отменены?

– Почему же? Очень многие хотят сохранить свои обязанности перед любимыми. Но это никак не связано с деторождением, потому что дети находятся на воспитании у государства.

– В обязательном порядке?

Она удивлено подняла голову.

– Вас это как-то напрягает?

– Если честно, я бы хотел сам воспитывать своего ребенка, – признался Стас.

– А что вы знаете о тайнах воспитания личности?

– Ничего, кроме того, что я сам – личность, – улыбнулся Стас.

– Вот видите. А ведь правильное построение воспитательного процесса, это условие обязательное для создания полноценной личности. Слишком много предрассудков мы готовы привить нашим отпрыскам, вопреки интересам общества. Нельзя считать вашего ребенка вашей собственностью, вы согласны?

– Это запрещено?