Полуночница

– Кругом. И марш отсюда.

Уже перед выходом я услышал, как комбат сказал начальнику штаба.

– … проследите, чтобы подписку о неразглашении подписал.

Месть комбата не заставила себя долго ждать, но деваться было некуда, приказ есть приказ, ослушаться – значит навлечь на себя всю машину армейского наказания. Я пошел и сел в курилке, которая представляла собой большую беседку возле столовой. В части уже все знали о Марате и каждый выкладывал свою версию происшедшего.

– … там же тарелка с космосом связанная и инопланетные узнали, что мы их отслеживаем, вот они и Марата пси-лучами со своих НЛО и свели с ума, – с явной уверенностью в своей правоте утверждал молодой солдат, явно подкованный в теме НЛО.

– Чего угрюмый? – спросил меня Вайдас, подсаживаясь ко мне и закуривая сигарету.

– На двадцать седьмую отправляют.

– А я тебе предупреждал, что своей смертью ты не помрешь, не надо было тебе выступать на этом собрании.

– Не преувеличивай, никто мне смерти не желает. Комбат успокоится, замполит за меня замолвит слово, и я уже через месяц буду в части. Андрей, комсорг части, уже все для передачи мне дел приготовил.

– Что значит «не преувеличивай»?! Никто оттуда не возвращался целым: либо мёртвым, либо с крышей съехавшей. Может и месяца для этого не понадобится.

– Что думаешь, меня инопланетики своим бластерам облучат?

– Ха-ха, как смешно! Но факт остается фактом, – никто оттуда целым не вернулся!

– Ладно, пойду собираться. Вечером заходи, напоследок посидим, чайку попьём.

Вещи я собрал быстро, благо каптёр помог, к тому же из сочувствия презентовал мне бутылку портвейна, которую мы благополучно, как подошел Вайдас, осушили.

Старый армейский УАЗик трясло так, что иногда, подлетая, я больно ударялся головой о его крышу. Прапорщик Головатый, матерясь и вспоминая чертову мать, своими огромными ручищами крепко сжимал баранку. Уже несколько часов нашего пути был только лес, некрасивый такой с черными елями и поваленными старым сухостоем, покрытый серым мхом, что делало окружающий пейзаж устрашающим, совсем, как в детских сказках.

– Не ожидал. Кого, кого, но чтобы тебя комбат в эту глушь отправил, – не отвлекая взгляда от дороги, сказал Головатый.

– Я тоже. Люди там хоть есть?

– Да как бы есть, деревня с названием Выворот, в которой магазин есть и клуб даже, вроде в нем даже кино крутят. А тебе незачем переживать, раз в месяц я тебе все, что надо, привезу. Особо не шастай по округе, тут и медведи есть, и кабан водится, а кабан он медведя хуже будет, особенно, если решит, что ты опасен для поросят его. Раньше автомат на точку давали, но после пару случаев, как с тоски солдаты себе пулю в башку пускают, комбат запретил.

– Может, невесту себе здесь найду.

– Невесту? Ха-ха, – Головатый засмеялся, – Это вряд ли.

– Что девок нет?

– Девки-то есть, но вод беда, – все как одна страшенные и на вид старухи, что пятнадцать, что сто лет, все на одно лицо, с морщинами да бородавками.

Я не особо поверил прапорщику, он известен был тем, что любил приврать. Если всему, что говорил, то он шпионов поймал, на которых маски резиновые были, и во Вьетнаме из автомата американский самолет сбил, в общем, еще тот был сказочник.

– Но Марат же все про какую-то девицу твердил?

– Да мне кажется, косит ваш Марат. Служить не хочет, вот и сумасшедшего из себя строит. Подговорил местного председателя, чтобы тот в часть позвонил, мол так мол и так, солдатик ваш – того, умом тронулся. А сам сидел да самогонку жрал.

К точке мы подъехали уже к вечеру. Головатый помог разгрузить вещи на землю и отдал мне ключи.

– Дальше сам разберёшься, а то пока буду тут с тобой возиться, до дому неизвестно когда доберусь, а ко мне жена приехала, сам понимаешь.

Окружающая обстановка была мрачной. Было неуютно и одиноко среди окружающего меня пейзажа. Оглядевшись, я поерзал плечами. Взгляд остановился на огромной ржавой тарелке антенны в центре территории, которую огораживал забор из сетки рабицы, с натянутой колючей проволокой по верху. Я подошел к воротам, сваренным из остатков труб, рядом с ними располагалось небольшое здание, где размещалось управление этой конструкцией, трансформатор и помещение, в котором я должен буду жить. Открыв дверь, я понял, что все плохо. Назвать беспорядком то, что обнаружилось внутри, было бы слишком мягко. Остатки еды вперемешку с бумагами, проволокой и просто мусором были везде: на полу, на столе и даже в шкафах, и плюс ко всему в воздухе стояла ужасная вонь. До глубокой ночи я наводил порядок, дверь решил оставить открытой, чтобы проветрилось, и наконец изрядно уставший, я рухнул на скрипнувшую под моим весом жесткую кровать, застеленную колючим верблюжьим одеялом. Я уже начал засыпать, как резкий стук прогнал весь сон. Это было похоже на звук шагов или стучали чем-то тяжелым. Звук доносился из помещения, где стояли моторы, которые настраивали тарелку, разворачивая в нужное направление. Я взял кочергу, стоявшую рядом с кроватью, и включил свет. Звук не прекращался. Я медленно открыл дверь и выглянул на улицу. Вроде никого, и осторожно двинулся к источнику звука. Ветер пытался повернуть тарелку, но стопный механизм не пускал, и она своим весом дергалась назад, издавая тот самый стук. Проматерившись на себя, ветер и тарелку, я пошел снова на койку. Как ни старался, сон было уже не вернуть, до утра я слушал радио, но, когда рассвело, я все же уснул и проспал до обеда. Днем, после наспех выпитого чая, я вышел осмотреться и решил пройтись до деревни, виднеющейся по другую сторону льняного поля. Дома в деревне все были деревянные, большие и черные, их огораживали высокие заборы. На улице никого не было, но я быстро нашел клуб и магазин. В магазине стояли женщины в очереди за хлебом. Мое появление не вызвало у них никакого интереса, они с опущенными головами покрытыми черными платками подходили к прилавку, покупали, что им надо было и уходили. Появился здоровенный сурового вида мужик, который протянул мелочь через головы женщин и неожиданно высоким голосом произнес.