Тендровский узел

– Пелагея Петровна, как на духу скажу. На Марину смотрю, и родная она и желанная. Понимаете, вижу ее и готов бежать за ней на край света и никому не отдавать. Смотрю на Светлану – вроде тоже родная для меня. Тоже обнять хочется, но не как жену, а как сестру, может. Понимаю, что родная, и любил раньше, наверное, но не такое это чувство, как к Марине, перегорел я с любовью к Светлане. Все по-другому теперь. Не вижу я в Светлане теперь женщину – подруга, но никак не любимая. Что делать, не знаю… От ребенка не откажусь. Помогать буду. А как жену ее теперь не чувствую.

– Да, Прохоров, что же нам с тобой делать, ума не приложу… Наделал ты дел!

У меня тоже проблема. В голове, конечно. Для меня девушка должна быть с ногами «от ушей», фигурой типа «песочные часы», и прочее, как принято в наше времени. И еще что очень важно! С ней надо о чем-то говорить, или хотя бы она должна понимать, о чем я говорю («образованные мы», понимаешь ли)… А туточки три класса школы и рабфак – уже крутое образование. Высшее образование для девушки в данной местности – почти фантастика.

Марина – как куколка, и в красивой головке есть чем думать. Выросла в нормальной семье и знает, где надо уступить, а где взять свое.

Светлана – она как Гурченко в фильмах, говорят, красотка своего времени, но талия не такая же, и вообще – не мой типаж. Тоже умница, но феминизм в голове процветает.

А еще – ну не могу я предать своего предшественника, не моя Светлана девушка, а его. Вот если вернется, то пусть сам и разбирается со своей бывшей. Правда, времени до возврата все меньше и меньше.

Думал, на этом все и успокоится. Нет, события получили непредвиденный поворот. Спустя еще пару месяцев, когда у обеих моих дорогих женщин животики выросли до явно видимых размеров, женский коллектив поднялся с решением восстановить справедливость и призвать безответственного Прохорова к ответу. Дело дошло до открытого партсобрания с присутствием представителей женсовета.

В общем, на том собрании коммуниста Прохорова пропесочили, указали на то, что нельзя оставлять своих боевых подруг в интересном положении, и призвали к ответственности. Выход нашелся сам собой – нельзя жениться, тогда принимай в семью как младшую сестру. Пелагея Петровна думала, думала и, наконец, придумала:

– Ты – безотцовщина, она детдомовская, вот и станете теперь родными братом и сестрой с твоей фамилией и фамилией ее будущего ребенка. Брат нашел сестру, и теперь вы стали одной семьей и родней… Марина? А при чем здесь она? Тем более еще и мещанка. Она пришла в семью мужа и теперь – невестка Светланы. Прохоров, ты теперь еще и замуж должен выдать свою непутевую сестру. Срок – год, ну пара максимум.

Далее все просто. Парторганизация приняла решение, а ее секретарь должен все уладить с соответствующими исполнительными органами – регистрация, документы и даже жилплощадь для расширившейся семьи капитан-лейтенанта Прохорова.

Можно подумать, что это глупость. Но вокруг в 1941 году люди продолжают жить в патриархальных семьях, в которых понятию «любовь» даже не пытаются дать определения, зато воспитывают по семь – двенадцать детей, живя в домах, где есть и стар и млад, близкий и дальний родич. А еще есть институт кумовства, где все относятся к этому как к обыденности. Там старшее поколение выбирает пары своим чадам без решения детей, в лучшем случае спросят: ну как, не уродина? Девушек ставят перед фактом замужества, и те даже не думают противиться. Дети вообще не могут быть без семьи, ведь если нет родителей, то есть дяди и тети, дедушки и бабушки, в крайнем случае – крестные. Одним словом – патриархальное общество. Оно, это патриархальное общество, и создаст один из прецедентов поражения коммунизма на юге Украины в 1941 году.

Вот таким образом Иван Прохоров получил себе не только жену, но и сестру с ребенком. Женская половина моей семьи приняла такое событие как само собой разумеющееся. В их прелестных головках о любви мало что есть, главное – есть семья, старший мужчина и крыша над головой.

Рай на пирсе прекратился через полчаса. Флотилия была собрана на строевой смотр и встречу с членом Военного совета Черноморского флота Кулаковым Николаем Михайловичем. На смотре мне вручили нашивки каптри – внеочередное воинское звание, за проявленную инициативу и действия. Карьерный рост молниеносный, прошло менее года – и получи погоны старшего командного состава флота.

После строевого смотра Кулаков с командующим Абрамовым и бригадным комиссаром Беленковым поднялись на борт флагманского корабля флотилии – монитора «Ударного».

Обход монитора сразу же задержался в районе надстройки, где на сделанных из шпал настилах, усиливающих верхнюю палубу, были размещены четыре 76-миллиметровых орудия наших зенитчиков. Снятые с лафетов орудия заняли по бортам корабля места моторной лодки и шлюпки. Не остались без внимания усиление огневой мощи пулеметами и дополнительные прожекторные установки. То, что на переходе приписанные зенитчики «Ударного» смогли из своих орудий сбить самолет, тоже не осталось без внимания. Для представления действия увиденного на корабле даже была сыграна показная учебно-боевая тревога. Снятые со столбов в Измаиле динамики городского вещания теперь репетовали условные команды по боевым постам, на весь Одесский порт.

Привыкший к простору ходовых рубок и мостиков обычных кораблей, Кулаков удивился скученности в надстройке, рубке и на мостике монитора. Пришлось объяснять, что разработанный в начале тридцатых годов корабль требует скорейшей модернизации по итогам боевых действий, которую я планирую совершить в Николаеве.

ЧВС задал вопрос по прожекторам, мол, зачем так много и что за оптические приборы стоят на сигнальном мостике и над 45-миллиметровыми зенитными башнями. Пришлось объяснять, что это для стрельб ночью. Ну, никак не мог я во весь голос заявить, что это попытка замены мной действия квантового излучателя будущего (например, квантового излучателя простого артиллерийского дальномера типа ДАК-2М) излучением мощного боевого прожектора. Тем дальномером можно до километра сетчатку глаз выжигать, при потреблении смешного количества электроэнергии. А я, наоборот, замену нагородил и 10 киловатт электроэнергии для оптической системы использую. Главное, эффект примерно тот же получился.

По итогам учения и увиденного я вновь услышал, что Кулаков убедился в правильности присвоения мне внеочередного звания – капитан 3-го ранга.

Далее ЧВС Кулаков и командование флотилии спустились в кают-компанию, где Николаю Михайловичу доложили о действиях флотилии и об ее состоянии.

Не успел я решить несколько вопросов по службе, как вновь был вызван в кают-компанию к ЧВС. Этот разговор уже пошел не о состоянии корабля, а о боевых пловцах и предоставленном мною прогнозе вероятных действий противника в ближайшее время.

– Прохоров, то, что твои слова и действия не расходятся друг с другом, убедительно подтверждено в боях и на сегодняшнем учении. Но не слишком ли ты стал витать в облаках, отвлекаясь от корабля к боевым действиям на фронтах. Я прочел твою аналитическую записку, и хочется задать вопрос, а к чему простому командиру небольшого в рамках войны корабля заниматься анализом боевых действий под Киевом? Не наносит ли это ущерб его функциональным обязанностям.

Кулаков столкнулся с ситуацией, когда ему как члену Военного совета Черноморского флота постарались первому вручить опасную по содержанию бумагу. С одной стороны, понятно стремление командующего флотилией поскорее отправить на рассмотрение в верхах документ, составленный хоть и мелким, в масштабах войны, командиром, но уже доказавшим значимость своих слов и действий. Этот командир сумел отличиться лично и создать с нуля подразделения, которые поначалу для некоторых смотрелись как мальчишество. Если бы не те мониторы, утопленные в Галаце, и те, что стоят сейчас у пирса в Одесском порту.

– Как командир корабля я должен всего себя отдавать кораблю. Но также я должен думать об условиях, в которых его буду использовать, выполняя приказы и боевые задачи. В силу специфики командир корабля должен не только прекрасно управлять кораблем, но и знать театр боевых действий, на котором его используют. Монитор в первую очередь не океанский корабль, а речной и, как показала действительность, еще и прибрежный корабль. Командир корабля обязан знать, где и в какой срок он может оказаться, откуда ему доставят горючее, боезапас или провизию. Где он сможет отремонтироваться и с кем должен взаимодействовать не только в море, но и на берегу. Где и когда корабль может попасть под удар авиации противника, а где своя авиация и средства ПВО смогут его прикрыть. Исходя из этого, должны осуществляться прогнозы действий корабля и противника.

Сейчас время, когда не только на море прокладывается курс корабля. Сейчас не столько война людей, сколько война моторов. Не только моряки могут рассчитать время перехода. Вермахт также подчиняется скоростям колонн и моторесурсу двигателей на танках, грузовиках и даже мотоциклах. В нашей армии, насколько я знаю, моторесурс двигателя танка составляет порядка двухсотпятидесяти километров. Проведя анализ первых двух недель боевых действий вермахта при его наступлении от границы до Киева, в Белоруссии и в Прибалтике, явно видно, что вермахт смог пройти почти пятьсот километров, выйдя к верховьям Днепра между Смоленском и Киевом, а затем остановился. Прошло почти три недели, и новых прорывов пока не наблюдается, идет выдавливание и спрямление линии фронта. На карте явно виден выступ в глубь обороны противника севернее Киева, как раз там, где ориентировочно находится Пинская флотилия. На месте противника я бы наверняка постарался отсечь ее от Днепра и открыть внутренний водный путь от Вислы до Днепра. Остается еще перекрыть снабжение Киева по Днепру.

– Откуда у вас эти данные?

– Из сводок Информбюро. Просто отмечаем оставленные города и помечаем, где ведутся сейчас бои.

– Понятно. А почему вы считаете, что к середине августа вермахт окажется у Николаева и Запорожья?

– Опять же второй бросок за четырнадцать суток на пятьсот километров. Уже, как видим, конец месяца. Прошло три недели. Противник явно заканчивает капитальный ремонт двигателей. Скорее всего, он просто заканчивает замену старых двигателей бронетанковой техники на новые с помощью ремонтных батальонов. Три недели затишья – это уже много, ну еще несколько дней тишины на Южном фронте. Далее должна начаться активная фаза боевых действий.

– Да такой факт наступления был, но, кажется, армия уже смогла закрепиться на новых рубежах.

– Не думаю. Отмобилизовать население смогли, вооружить тоже, вот только смогли ли отработать слаженность и управление… А боевая подготовка? На это тоже надо время. Насколько стало известно, сейчас в Одессе нет стрелкового оружия и боеприпасов – все ушло на север, под Умань. А время идет на пользу опытному противнику, завоевавшему всю Европу.

– И все же, откуда танкам взяться в Николаеве в начале или середине августа?

– Бои под Смоленском не позволят перекинуть войска нашей армии из-под Киева на южное направление. Поэтому прорыв между Киевом и Уманью самый вероятный. Теперь делаем прокладку курса танковых подразделений из расчета, что среднесуточно они могут пройти от сорока километров, а в некоторых случаях и семьдесят километров… Убираем необходимость переправ через достаточно широкий Южный Буг и получаем большую дугу, огибающую Бугский бассейн по линии Умань – Кривой Рог – Николаев и Запорожье. В это время 11-я армия неторопливо, следуя рядом с пехотными подразделениями Румынской армии, со скоростью двадцать – тридцать километров в сутки выходит к Николаеву и Очакову, скорей всего, в период с 8-го по 10 августа. Опять же огибая Бугский бассейн с юга. Отсутствие снабжения с юга и отсечение снабжения по железной дороге с востока создаст условия для окружения Красной Армии в верховьях Южного Буга.

Особое внимание хотелось бы обратить на анализ сил вермахта, которые способны вести боевые действия на театре боевых действий флотилии. Это 16-я танковая дивизия, гвардейская танковая группа «Адольф Гитлер», совместно с венгерским механизированным корпусом находящиеся сейчас у Тирасполя, и, самое удивительное, это присутствие на самом южном фланге немецкой группы войск, в которую входит 22-я пехотная дивизия. Эта дивизия совместно с 50-й и 72-й дивизиями фактически являются самыми южными подразделениями вермахта и, естественно, должны наступать на направлении Тирасполь – Николаев, Тирасполь – Очаков, далее к Херсону и, наконец, к Крыму. Это естественно. Соответственно, именно на них и требуется обратить внимание. Один факт наличия единственной в Германии парашютно-десантной дивизии именно на этом направлении требует индивидуального рассмотрения.

– Какая десантная дивизия, вы только что перечислили все подразделения южной группы войск противника, не указав никакого десантного. На нашей карте нет такого подразделения, – решил уточнить Абрамов, рукой указав на карту обстановки, висящую на стене кают-компании.

– Ну, вы, Прохоров, и даете. Прямо фантастика какая-то или пораженческие настроения. Вроде боевой командир, а такие прогнозы… – Беленков не смог сдержаться.

– Я обращаю внимание командования флотилии на часть противника, отмеченную на карте как 22-пх. На самом деле это не стандартное подразделение вермахта, а фольксгренадерная дивизия, проще говоря, аэромобильная или десантная. Посадочно-десантное формирование, единственное в своём роде в германской армии. Та дивизия, подразделения которой в 1940 году десантировались в Роттердаме, в Голландии, и которые четверо суток отражали атаки голландских войск, до прихода фронта. Дивизия, активно воевавшая в польской и греческой кампаниях. Основной способ использования – десантирование с самолетов, планеров или парашютов, сразу же после того как немецкие парашютисты оцепляют лётное поле или площадку, пригодную для посадки самолёта.

Один рейд в тыл противника – и наше соединение получило два монитора. Сейчас ситуация почти аналогична, но в обратную сторону. Начались бои на севере Киева. Вермахт за несколько дней может отсечь от Днепра Пинскую флотилию. Еще через несколько недель и мы можем потерять все, что находится на плаву выше Запорожья. При подрыве Днепровской ГЭС все, что имеется выше по течению, окажется в окружении. К примеру, в Киеве есть пара недостроенных мониторов, которые в любом случае можно если не достроить, то сделать из них плавучие батареи. Главное, успеть их провести к устью Днепра. Самое опасное место – устье Днепра. Выход к Днепру севернее Очакова отрежет от моря Николаев и перекроет Днепр для крупнотоннажного пароходства. И это не шутка, а математика в прогнозировании. Высадка аэромобильных войск, к примеру, за трое или четверо суток до подхода основных войск в районе Рыбаковка – Коблево перекроет фарватер Одесса – Очаков – Днепр, вероятно, уже третьего или четвертого августа. Потеряна будет связь Одессы с Николаевом и Очаковом. В этом районе сейчас нет войск кроме пограничных, а население благосклонно к германским войскам, так как это территория анклава причерноморских немцев-колонистов. Движение вермахта с северо-запада, от Тирасполя к Черному морю также будет встречать поддержку населения, так как северо-западнее причерноморских немцев-колонистов расположен анклав одесских немцев-колонистов. Думаю, скорость движения колонн вермахта от Тирасполя к Рыбаковке и Николаеву будет примерно соответствовать семидесяти километрам в сутки. Таким образом, противник уже четвертого августа может оказаться у берега Черного моря силами аэромобильных и десантных подразделений. Части основных подразделений вермахта могут восьмого числа оказаться у Очакова, десятого – у Николаева со стороны правобережья Днепровско-Бугского лимана. Соответственно навстречу им с севера к Николаеву, возможно, подойдут танки 16-й танковой армии. Еще несколько дней, и под атакой вермахта окажутся Херсон, Каховка и Запорожье, перекрыв возможность маневрирования наших кораблей как по Бугу, так и по Днепру.

– Прохоров, а что если это твое чистой воды прожектерство не подтвердится. Что нам с тобой тогда делать? Это ведь не твой уровень и не твои заботы. Нам бы со своими флотскими проблемами разобраться, а тут еще и за армейцев думать предлагаешь, – припечатал Кулаков.