Встречи с ангелами

–Раз, два, три.

Веки стали тяжелыми, очень захотелось спать, а также, чтобы его немедленно оставили в покое.

– Четыре… пя-я-ть…

Язык заплетался. Голова закружилась, он, словно проваливался куда-то. Вдруг все померкло, свет ламп, тягостные переживания последнего дня. Наступила темнота…

И вот тут произошло это.

Саша вдруг проснулся и отчетливо увидел себя в залитом светом пространстве. Свет был очень ярким, но не ослеплял, а наоборот нежно обволакивал, как будто ласкал и успокаивал. Но это не был солнечный свет. Саша почувствовал необычайную легкость, он не ощущал своего тела, которое стало воздушным, и, словно парил в воздухе. Хотя воздух ли его окружал? Дыхания, в земном понимании, не чувствовалось, оно было как будто лишним. Все проникал и как бы питал этот удивительный, волшебный свет.

Неожиданно перед Сашей возникла Она. Это была женщина с очень нежными, тонкими чертами лица и белокурыми волосами в очень легком, казавшемся почти прозрачным, ярко белом одеянии. Она сама была как бы прозрачная, образованная из заполняющего пространство света, и одновременно была окружена непередаваемым серебристым, сверкающим сиянием. Можно было бы назвать ее Феей, подобной той, что из сказки «Золушка», но она была намного прекраснее и реальнее воображаемой феи. Никакие фантазии не смогли бы сделать ее еще прекрасней, чем она была на самом деле.

Фея протянула Саше руку, и, взявшись за нее, он почти ничего осязаемо не почувствовал, а только ощутил сильное, будто магнетическое притяжение. Еще он всем своим сердцем чувствовал любовь и нежность, исходящую от этой удивительной женщины, и сам уже искренне и сильно любил ее, как любил мать и все счастливое, что было в его беззаботной детской жизни. Она ничего не говорила, но, определенно, понимала Сашу без слов, все, что он думал в настоящий момент. И он абсолютно понимал все, что она мысленно внушала ему. Они были вместе, они были одним целым, и это чувство единства с Феей и, как казалось, со всем этим, вдруг неожиданно явившимся неизведанным миром давало странное ощущение обретения чего-то родного и недавно покинутого. Саша ощущал себя здесь как дома, и даже лучше, чем дома. Он смутно что-то помнил об этом мире и постепенно приходил к уверенности, что уже не раз бывал здесь.

Саша взмыл вместе с Феей, и они тихо поплыли, возносимые потоками струящегося света. Путешествие их проходило через большие, величественные, лишенные какого-либо убранства залы, заполненные невесомыми розовыми, как бы живыми облаками. Вокруг не было ни души. Было только чувство абсолютного покоя, счастья и страстное желание остаться здесь, в этой волшебной стране навсегда.

Неожиданно, также как появилась, Фея исчезла. Саша, словно лишенный опоры, провалился в темноту. Он вдруг отяжелел, почувствовал тянущую боль в животе, и весь полный страха и страдания мир, который он оставил тогда, когда считал до десяти в операционной, снова навалился на него всей своей неотвратимой реальностью.

Он находился в послеоперационной палате. Рядом на соседней койке кто-то тихо стонал. Во рту пересохло, распухший шершавый язык прилипал к небу, очень хотелось пить, но пить не дали, сказали, что пока нельзя. Все тело ломило и выкручивало, лихорадка не унималась и лишь мимолетные воспоминания о внезапно обретенной и также неожиданно потерянной волшебной стране приносили мгновения радости и надежды на что-то прекрасное, что непременно ждало впереди. Так продолжалась нелегкая борьба детского организма за выздоровление. Оказывается, запущенный аппендицит действительно привел к серьезным осложнениям в виде тяжелого перитонита, и в какой-то момент жизнь Саши была под угрозой. Однако удачно прошедшая операция и поразительно быстрая положительная динамика в состоянии больного удивили даже видавших виды хирургов. Говорили: "Надо же, такой щуплый на вид, а организм крепкий, откуда только силы взялись?".

Действительно, откуда взялись у тщедушного мальчишки силы побороть болезнь, смертность, при которой составляла, чуть ли не девяносто девять процентов? Может, чудо помогло?

Юность героя

Страна гремела славою трудовых побед, выдающихся свершений и гордилась досрочным выполнением пятилетних планов. Семидесятые годы принесли ощущение избранности и исключительности Советского Союза, реально контролировавшего, а порой и кормившего, за счет своих героических граждан, почти половину мира. Вместе с тем, большая часть этих самых советских граждан жила с искренней любовью к своей Родине и непоколебимой уверенностью в завтрашнем дне. На деле бесплатные медицина, детские сады, образование, в том числе высшее, реализованное право на труд и социальные гарантии делали жизнь советского человека пусть небогатой, но вполне достаточной, стабильной и предсказуемой. Правда, легко объяснимое желание людей одеваться и питаться все лучше, заставляло их, истово добиваясь обретения дефицитных товаров, выстаивать у магазинных прилавков многочасовые очереди, становившиеся уже реальной проблемой общества, провозгласившего, но так и не реализовавшего принцип: "от каждого по способностям, каждому по труду". В то же время такие чуждые советскому строю явления, как беспризорность, безработица и организованная преступность, отсутствовали и были известны только из выпусков новостей о странах капитализма. А наша страна, устремившись в будущее, развивала науку, промышленность, покоряла космос и атом, была первой в спорте и балете, гордилась своим кинематографом и неповторимой литературой.

Многие люди того времени нередко посмеивались, когда во время трансляции заседания очередного съезда компартии, слышали речь все время "причмокивающего" генерального секретаря, многочасовой доклад которого напоминал затянувшийся прием у логопеда. Правда, надо сказать, почти во всех концах нашей необъятной страны передавались из уст в уста анекдоты о Брежневе, а также о многих политических и исторических деятелях, и никому за это, чтобы там не говорили, ничего не было. В общем, уже изрядно подзабыв о трагическом времени правления товарища Сталина, жили под руководством ареопага старцев под названием Политбюро. Жили, в основном, весело и беззаботно, где-то даже беспечно, сильно не задумываясь ни о душе, ни о земном, ни о небесном.

Вот в это памятное время протекали школьные годы Александра, которые, как водится, очень быстро завершились, оставив в прошлом пионерские сборы, военно-спортивные игры «зарница», скучные комсомольские собрания и идеологически выдержанные классные часы. Он всегда был добросовестным учеником, исправно делал уроки, старался вести себя примерно и ответственно относился к общественным поручениям. Кстати, вот это чувство обостренной, так сказать, ответственности часто осложняло его школьную жизнь. Малейшие замечания вызывали в нем угрызения совести и терзающее желание искупить свою вину. Он не терпел ссор и обид, вообще чувство обиды не было ему знакомо, и если иногда возникали какие-то недоразумения и напряженность в отношениях с товарищами, он незамедлительно, даже иногда в ущерб себе, пытался их сгладить. За это все его считали мягким и безотказным, чем часто не бескорыстно пользовались некоторые не слишком добросовестные одноклассники. Из-за осознания этой своей уязвимости Саша все время пытался найти некую опору в жизни. Ему не хватало искренних друзей и ближайшими друзьями для него стали книги. Захватывающие приключения литературных героев будили воображение и отвлекали от досаждавших проблем. Однако вскоре юношеская литература перестала его интересовать, классика из школьной программы была "зализана" до абзацев, а обсуждение ее на уроках сильно формализовано. Пытливый ум искал чего-то другого.

Как-то ему в руки случайно попал роман Булгакова «Мастер и Маргарита». Роман был в самиздатовском исполнении. Официально он тогда не печатался, так как считался идеологически чуждым. Однако Александр никак не мог понять, что же угрожало советской власти в этом произведении, пусть весьма экстравагантном, но в то же время проникнутом идеями гуманизма и любви? Пожалуй, впервые предстали пред ним столь осязаемо образы Иешуа – Иисуса и его антипода Воланда – Сатаны. Его поразило, сделанное им наблюдение, что ставшие нарицательными имена представителей двух противоположных лагерей космических сил – добра и зла, неотъемлемо изо дня в день пребывали в нашей повседневности. Но большинство людей, постоянно их поминающие, никогда не задумывались о том, существовали ли они в реальности?

Так был ли Иисус на самом деле? Может ли появиться среди нас настоящий Сатана?

Муки искания

Пухлые, запыленные, давно невостребованные книжные тома с шелестом соскальзывали с верхней полки бабушкиного шкафа. Саша, брезгливо морщась, отбрасывал их в сторону в поисках потерявшейся тетради с конспектами. И вот в руки попал завязанный крест – накрест бумажный сверток, покрытый многолетними наслоениями пыли. Разыгравшееся любопытство взяло верх над брезгливостью, и сверток был не без труда развязан, обнаружив пожелтевшую от времени книгу в мягкой обложке со шрифтом еще дореволюционных годов. Это была Библия.

Распространение религиозной литературы в те времена преследовалось, поэтому хранение священного писания столь скрытным способом не вызывало удивления. Тем не менее, находка Александра поразила.

– Что же ты Библию то на шкафу прячешь, бабуля, или боишься чего?

Саша любил подшучивать над бабушкой, но сейчас понял, что шутка явно не удалась. Старая, поседевшая, уставшая от жизни женщина, пережившая коллективизацию, великую войну и разруху, насторожилась и с опаской посмотрела на внука.

– Тебе то, что с этого, внучек? Мало ли чего я боюсь. Времена еще не прошли, чтобы не боятся. Положи на место, что нашел, не надо этого тебе.

– А я уж прочитал ее, Библию то, так ни чего особенного в ней и нет вовсе. Сказка, какая – то.

– Сказка говоришь, а что ты в ней понять успел?

Было видно, что внук задел за живое.

– Понял, что Бог все создал, но и наказывает жестоко того, кто ему не подчиняется. Вот Адама и Еву создал, но и изгнал из рая, испытаниям подверг. Города разрушал за всякие грехи. Это что, справедливо? И вообще, как он мог весь мир создать за семь дней, если наука утверждает, что на это понабилось несколько миллиардов лет? – ответил Саша.

– Так в сказках внучек тоже написано не так, как в учебниках, а ты в детстве верил и в волшебников добрых и злых, и в силы светлые, и в чудеса.

– Это в детстве было, когда я еще знаний никаких не имел.

– Вот и выходит, что люди к знаниям стремятся, а Бога забывают. В гордыне своей думают, что все могут и не верят ни во что, а самого главного не могут – сделать себя счастливыми. Так и бегут куда–то, а доли своей не ведают и часа своего последнего на этой грешной земле не знают.

– А что, Бог может указать, когда смерть придет? – Саша хитро посмотрел на бабушку.

– Господь может и не укажет, когда смертушка придет, так как недостойны мы этого, а надежду даст.

– Вот те на, какую же надежду?

– Тот, кто верит, в надежде живет, что не оставят его Силы Небесные ни на земле, ни после смерти. Господь по жизни ведет и после неё наставляет.

– Так что же, Христос существовал, и на самом деле воскрес?

– Да, Саша, жил Христос среди людей, и распяли его, и воскрес он по воле Божьей, за нас грешных претерпев муки нестерпимые. И с нами людьми неблагодарными и по сей день он на земле супротив антихристу. И бьется Христос с антихристом за души наши. Кому из них, кто душу отдаст, с тем и пребудет до последнего страшного суда.

– Может ты, бабуля, еще и молишься, и в церковь ходишь?

– Молюсь милый, молюсь, и прошу Господа нашего Иисуса Христа душу мою по смерти прибрать. А до неё, внучек, уже недалече.

– А в чем смысл жизни, знаешь? – не без иронии спросил внук.

Не ответив, бабушка задумчиво замолчала, исполнившись особой значительностью, и, как показалось Саше, даже торжественностью.

С этого дня Библия постоянно лежала у нее на тумбочке, навсегда оставив свое недавнее укрытие на шкафу.

Надо сказать, мысли о смысле жизни пока не очень занимали Александра, да и сама жизнь казалась вечной и вполне занимательной. Однако природная любознательность, подогреваемая, порою настойчивым желанием, во что бы то ни стало докопаться до истины, часто бывала, не удовлетворена.

Например, никак не укладывалось в голове, что человек мог произойти от обезьяны. Кривляющийся примат! Умнее, конечно, свиньи, но все же…

В теории Дарвина, несмотря на кажущуюся бесспорную логичность, явно чего-то не хватало. Трудно было представить, что неумолимая эволюция привела неразвитый животный разум к вершинам человеческого гения. Но ведь откуда-то взялся же человек на Земле, и сама жизнь?! Неужели, правда, от Бога или инопланетяне завезли и то и другое?

Жизнь, по определению материалистов, являлась способом существования белковых тел, а разум – случайным продуктом развития материи. Сам себе человек виделся венцом эволюции планеты или даже космоса, так как в обозримом космическом пространстве наукою не просматривались признаки жизни. Извечная тема «Одиноки ли мы во вселенной?» была весьма распространенной у лекторов общества знания, активно несущих образование в народные массы. Тем не менее, выводы в конце этих лекций неизменно говорили не в пользу внеземных цивилизаций, а многочисленные свидетельства о НЛО считались в лучшем случае сказками, а то и проявлением коллективных галлюцинаций. Философия, превознося себя даже выше науки, говорила о бесконечности пространства. Но можно ли допустить, что в бесконечном, необозримом пространстве, которое по большому счету не только познать, но и представить то себе практически невозможно, существует лишь единственная обитаемая планета Земля, которая по своим скромным размерам сравнима разве что с атомом во Вселенной?

Понятие Бога вызывало у Саши, воспитанного на принципах материализма и научного атеизма, закономерное отторжение. Представление о нем складывалось, скорее на основе иллюстраций из церковных брошюр, иногда, случайно попадавшихся на глаза. Думалось, вот сидит некое могущественное существо на небесах, создает миры и воздает каждому в соответствии со своим произволением: кому добром, а кому и чем-нибудь другим. Вот ведь, фантасмагория, какая! Поверхностное прочтение Библии, воспринятой буквально, только закрепило негативное отношение к религии в целом.

Мир же человеком двадцатого столетия познавался эмпирическим путем, а верилось только в то, что можно было увидеть, потрогать, и, вообще, можно было доказать.

Да, вопросов было немало, но необходимость поиска адекватных ответов в данное время не тяготила развивающийся интеллект юноши. Вы спросите, а как же детские видения, грезы, непонятные ощущения? Все это пока отошло на задний план, в связи с быстрым формированием молодого человеческого индивидуума в личность по имени Александр Козлов. При этом совсем не безболезненный процесс взросления сопровождался активными поисками профессионального определения и своего места на социальной лестнице.

Но все же, кто истинный хозяин на Земле? Сам ли человек? Является ли он властителем своей судьбы?