Жизнь так коротка

Я промолчал, но чувство тревоги не покидало меня.

На следующий день группа мужчин отправилась на охоту. Кроме вождя, среди них были Зуб Волка, Джиг, Выдра и Ястреб, пожелавший идти с ними. К полудню отряд достиг большой солнечной поляны. На ней паслась семья оленей, состоящая из нескольких самок с детёнышами и молодых подрастающих оленей. Большой красавец-вожак с ветвистыми рогами внимательно поглядывал на окружающий поляну лес.

В тот момент, когда Сын Медведя поднял лук и стал прицеливаться, коварный Ястреб, который специально немного отстал, тоже поднял свой лук. Однако стрелять он собирался не в оленя, а в спину вождю! Это прекрасно видел Джиг, укрывшийся за деревом. Мудрый Сын Медведя позаботился о своей безопасности. Стрела Джига, пущенная меткой рукой, пронзила бок Ястреба, и он, выронив оружие, упал на траву.

Всё произошло так быстро, что вождь и другие охотники сначала ничего не заметили. Им удалось подстрелить двух молодых оленей, и только потом Джиг подозвал Сына Медведя и показал ему труп предателя. Вернувшись в становище, мужчины сообщили людям, что Ястреб погиб в схватке с медведем. Никто не стал задавать лишних вопросов, и постепенно о нём забыли.

…Все были довольны и безмятежны. Однако, дав соплеменникам некоторое время отдохнуть, я решил, что пора приниматься за дело. Как-то раз, сидя у костра, я обратился к вождю:

– Сын Медведя! Настало время подумать о новом, более прочном оружии. Ведь для этого я вас сюда и привёл.

– Слово вождя – закон. Располагай моими людьми, как хочешь, – важно ответил тот.

И вот следующим утром я повёл с собой двадцать мужчин, приказав им взять крепкие острые палки и крупные кости животных. Каждый охотник был внушительно вооружен на случай нападения хищников. Не прошли мы и трёх километров, двигаясь на восток, как я остановил свой отряд.

Мы находились на небольшой поляне. Выбрав удобное, ровное место, я вертикально воткнул в землю копьё и, очертив вокруг него окружность диаметром около метра, приказал очистить этот участок от травы. Для этой работы я оставил троих человек. Остальным поручил вырыть широкую траншею, идущую под уклон, конец которой должен был немного не доходить до вычерченной ранее окружности.

Работа продвигалась медленно. Но вот в нужных местах траву удалили. Обнажившуюся землю с трудом ковыряли палками и костями, вычерпывая её глиняными мисками. Вскоре я сам продолжил копать яму, никому не доверив эту работу. Дело в том, что в земле должно было получиться постепенно сужающееся отверстие. Траншею же мои рабочие копали, как умели, периодически сменяя друг друга.

Один из мужчин, обливаясь по'том и натужно дыша, вытащил из траншеи большой камень.

– Зачем нам нужно это железо?! – в сердцах сказал он. – Сколько лет без него жили, и ничего, обходились.

– Да ты просто лентяй! – возразил ему Выдра, который работал рядом. – Раз Сергей говорит, что железо необходимо, – значит, так оно и есть. Короткая же у тебя память. Вспомни, из какого лука ты стрелял ещё год назад, а теперь пользуешься новым и нахваливаешь.

– Вот так же он будет хвалить и железные наконечники для стрел, и железные ножи, – вмешался я в разговор. – Но ты, Выдра, немного не прав: Хитрый Лис – не лентяй. Просто он не осознаёт, что, имея железо, племя станет гораздо сильнее, чем сейчас.

– Теперь, кажется, понимаю, – смутившись, ответил молодой охотник. – Прости мне мою глупость, мудрый Сергей.

Ближе к вечеру необходимый объём работ удалось выполнить, и мы вернулись в становище. Я сказал вождю, что всё идёт прекрасно, и попросил на следующий день выделить мне этих же мужчин.

…Залежи огнеупорной глины находились в четырёх километрах вниз по течению реки на некотором удалении от неё. Придя туда, мы часа два копали яму, пока не добрались до глины. Наполнив ею три десятка корзин, вернулись в становище и поставили этот столь необходимый для выполнения моего плана строительный материал под деревом.

Меня окликнул молодой охотник по имени Сейкет – тот самый, который сломал ногу. Я снял лубки с его голени ещё неделю назад. Кость срослась прекрасно, и теперь он ходил кругами по становищу, разрабатывая мышцы ноги и немного прихрамывая.

– Сергей, – сказал он, подойдя ближе. – Я слышал, ты хочешь сделать новое оружие?

– Да, и не только оружие, но и многие другие очень полезные для племени вещи.

– Возьми меня в помощники, я хочу работать с тобой.

В его глазах, кроме признательности за успешно проведённое лечение, я увидел нечто большее – ростки зарождающейся дружбы.

– Хорошо, Сейкет, обязательно возьму. Только пусть сначала твоя нога полностью восстановится.

– А когда это произойдёт?

– Скоро. Дней через двадцать.

Мужчина кивнул и с задумчивым видом отошёл в сторону. Вечером я застал его в компании с Зайчонком, который терпеливо учил охотника считать до двадцати.

В дальнейшей работе мне во всём помогали Сейкет, подросший Зайчонок и ещё несколько человек из бывшего племени Кикнауча. Из глины мы вылепили кирпичи и подсушили их на солнце. Затем обожгли на костре, и они приобрели необходимую прочность. Из этих кирпичей на той самой полянке, где находились яма и траншея, сложили средних размеров печь. Поверхность ямы тщательно обмазали глиной и соединили её с траншеей небольшим отверстием.

Печь использовали для получения древесного угля. Когда дрова в ней прогорали и оставались лишь красные угли, сразу перекрывали доступ воздуха. После остывания углей мы загружали их в яму вместе с измельчённой железной рудой, которую добывали неподалёку.

Потом поджигали уголь и через отверстие в нижней части ямы при помощи ручных мехов нагнетали воздух, необходимый для интенсивного горения топлива. В результате, руда плавилась, и на дне скапливалось железо в виде рыхлой массы, пропитанной шлаками. Эту раскалённую массу вытаскивали и быстро, пока не остыла, проковывали на наковальне, удаляя шлак. Так получались куски железа весом в несколько килограммов.

Конечно, сначала я изрядно помучился. Первая наковальня выглядела так уродливо, что любой подмастерье поднял бы меня на смех. Первый молот тоже не отличался совершенством линий. Однако меня извиняет даже не отсутствие практического опыта в этой области, а то, что я не имел в начале работы абсолютно никаких вспомогательных инструментов. Приходилось использовать палки и булыжники разных форм и размеров. Хорошо ещё, что речка протекала сравнительно недалеко. Это обстоятельство пригодилось впоследствии при проведении серьёзных кузнечных работ.

Глава 7

…Я сидел на корточках на берегу речной заводи и брился остро заточенным ножом, глядя на своё отражение в воде. Моя внешность нисколько не изменилась: и лицо, и тело остались такими же, как раньше. Не прибавилось ни единой морщинки, не появилось ни одного седого волоса. Люди племени сначала удивлялись этому, но потом перестали, рассудив, что посланник звёзд, конечно же, должен отличаться от них. Вся одежда на мне состоит теперь из шкур животных. На ногах – что-то вроде индейских мокасин, кожаные брюки плотно стянуты на бёдрах ремнём.

Уже прошло шесть лет, как Сын Медведя умер, и я стал вождём. Племя обитает на том же месте, ни в чём не испытывая нужды. Сейчас оно насчитывает свыше четырёхсот человек. Наконечники копий и стрел теперь сделаны из железа. Кроме того, имеется запас ножей, топоров, пил, молотков, которые хранятся в специальных чехлах, предохраняющих их от ржавчины. Изготовлены также гвозди различных размеров. Они смазаны жиром и упакованы в небольшие деревянные ящики.

Соли в окрестностях становища не оказалось, и ещё при старом вожде я четыре раза водил пятьдесят мужчин далеко на северо-запад острова. Имея лопаты и кетмени, добыть соль в том богатом месторождении не составило большого труда, но дорога туда и обратно занимала двенадцать дней. Чтобы не таскать каждый раз в такую даль инструменты, мы прятали их в надёжном месте, предварительно смазав жиром.

Закончив бриться, я направился к пещерам. Навстречу, весело болтая, шли Клушта с Шекной. У верной подруги моей жены уже подрастали трое ребятишек. Клушта же, смирившись с тем, что у неё потомства никогда не будет, полюбила детей подруги, как родных. Отсутствие наследников пока меня не очень огорчало. Ну, не может Клушта иметь детей – что тут поделаешь? Себя я считал абсолютно здоровым. «Рано или поздно женюсь снова, тогда и появятся малыши», – подумал я, подходя к костру.

Со всех сторон на меня смотрели глаза мужественных охотников. Многие из них хорошо умеют обращаться с топором, некоторые освоили кузнечное дело. Теперь они разговаривают на русском языке и лишь изредка употребляют слова, на которых говорили их предки. Два соединившихся племени сначала разговаривали на совершенно разных языках, не понимая друг друга. Но победившее племя было многочисленнее, его люди до этого уже год общались со мной и хорошо понимали мой родной язык. К тому же, став вождём, я постоянно говорил с соплеменниками на своём языке, и, чтобы общаться со мной, они были вынуждены выучить русский.

Так прошло ещё три года. Племя за это время стало совершенно однородным. Теперь я мог быть уверен в абсолютной преданности каждого мужчины. Я всегда старался поступать по справедливости, и поэтому был убеждён, что никто даже и не помышляет об избрании другого вождя. Охота под моим руководством всегда была успешной. Если происходили несчастные случаи, то я в меру своих возможностей лечил пострадавших, и они быстро выздоравливали.

Один из таких неудачников лежал сейчас передо мной на берегу реки и жалобно стонал. Несколько минут назад он произвёл в становище небывалый переполох. Стоял чудесный летний день, и почти всё племя собралось на поляне возле костров в ожидании, когда же, наконец, приготовится мясо. Неожиданно из леса раздался истошный крик, призывающий соплеменников на помощь.

Не успели мужчины схватиться за оружие, как на поляну выбежал подросток лет двенадцати по имени Оленёнок. Мало кто из его сверстников умел бегать так же быстро! Мальчишка промчался вихрем, миновав опешивших охотников и продолжая истошно кричать. За ним по пятам нёсся рой диких пчёл, и люди, мимо которых пробегал Оленёнок, в испуге шарахались в стороны.

Подросток прибежал в становище, рассчитывая на помощь взрослых, и они бы ему, конечно, помогли в случае, если бы за ним гнались волки. «Оленёнок! Прыгай в реку!» – кричали мальчику мужчины, быстро сообразившие, что произошло; но он не мог расслышать их мудрого совета, так как в это же время все дети племени и большинство женщин подняли невообразимый шум.

Мальчишка продолжал метаться по поляне, не разбирая дороги, с выпученными от страха глазами и перекошенным лицом. Он уже успел перевернуть несколько горшков с почти сварившимся мясом. Поднялась суматоха. Отмахиваясь от назойливых насекомых, отставших от роя, многие мои соплеменники наталкивались друг на друга и получали при этом больше шишек и ссадин, чем укусов пчёл. Только моё вмешательство прекратило весь этот беспорядок и спасло Оленёнка от ужасной участи.

Я догнал подростка и, крепко схватив его за руку, потянул за собой к реке. Дело кончилось тем, что, добежав до берега, мы прыгнули в воду. Я продолжал удерживать мальчишку под водой до тех пор, пока пчёлы не улетели в лес. После этого помог Оленёнку выбраться на берег. Его левая ягодица сильно кровоточила. Как выяснилось, при падении в реку он наскочил на лежащую на дне корягу с острым выступом.

И вот теперь я занимался его лечением, прикладывая к ране листья подорожника.

– Несколько дней тебе придётся спать на животе, – сказал я возмутителю спокойствия. – Да и сидеть ты не сможешь ещё долго. Но зато, когда немного подрастёшь, для всех станешь Быстрым Оленем. Ты по праву заслужил это имя, ведь ты бежал так быстро, что пчёлы не успели причинить тебе большого вреда…

Иногда я ловил себя на мысли, что всё меньше вспоминаю свою прежнюю жизнь: настолько я привык к новой реальности. Что и говорить, цель, которую мне поставили пришельцы, была интересной и очень заманчивой. Я хотел хоть немного ускорить события, которые должны были произойти в обозримой перспективе. Но, как любил говорить мой отец: «Всякому овощу – своё время». Поэтому я сдерживал себя и старался просчитывать ситуацию на несколько ходов вперёд. Так, решив подчинить себе все племена, обитающие на острове, я стал делать это постепенно, для того чтобы мои новые соплеменники успевали привыкнуть к порядку, установленному мной в становище. «Они должны воспринимать меня не иначе, как самого авторитетного мужчину в племени, о неподчинении которому не может быть и речи», – часто думал я.

Племён на острове существовало немного: чуть больше тридцати, общей численностью около четырёх с половиной тысяч человек. Эти сообщества людей жили обособленно, родственных связей между ними не было. Молодые охотники добывали себе жён с риском для жизни, похищая девушек у соседних племён. Это часто приводило к вооружённым стычкам, при которых обе стороны несли потери. Также была очень высока детская смертность. Люди полностью зависели от капризов природы. В борьбе человека с хищником иногда побеждал человек, а иногда – зверь. Всё это приводило к тому, что местные племена были малочисленны.

Ближайшее такое племя жило примерно в пятидесяти километрах от нашего становища вниз по течению реки, там, где она сливалась с другой, ещё более полноводной рекой. Два года назад у нас исчезла девушка. Я точно знал, что её похитил молодой охотник из этого племени. Тогда мне удалось удержать своих мужчин от решительных действий. Но недавно опять произошло похищение. Многих моих соплеменников это очень взволновало. На вечернем совете охотники потребовали, чтобы я объявил войну соседнему племени.

– Так они у нас всех красивых девушек похитят! – возмущался молодой охотник по имени Росомаха. – Надо пойти и проучить их хорошенько!

Я встал и обвёл взглядом возбуждённых мужчин.

– Мы не будем воевать с этим слабым племенем, но и оставлять всё по-прежнему тоже нельзя.