Командировка

Пока мужчины доставали из каких-то сумок паспорта, майор бегло окинул взглядом комнату, безуспешно пытаясь обнаружить присутствие еще одного человека.

Первым протянул документы напарник «Чичикова» – маленького роста пухлый человечек с мелкими чертами лица. Недостаток роста он старался компенсировать излишне правильной осанкой: казалось, что его в позвоночник вставлен металлический штырь. Его маленькие губки были крепко сомкнуты, что придавало ему важный вид, который бывает у пупсов – игрушечных голышей, популярных в годы детства моей мамы.

– Беляков Илья Владимирович, – медленно прочитал майор, глядя в паспорт, – По какому делу Вы здесь?

– Коммерция, – коротко ответил человечек. Приходится самим разгребать то, что налепили ленивые подчиненные, – ответил он, как-бы дистанцируясь от всей убогой окружающей обстановки.

– Воронин Данил Анатольевич,– также протяжно майор прочитал фамилию протянувшего документ «Чичикова», – Что у вас в сумках?

– Кожа, шкуры: работяги не вывезли после выделки. Вот нам и пришлось пилить сюда и собирать по всему району. Еще будем здесь сидеть, как минимум неделю, – ответил «Чичиков».

Похоже было, что ситуация действительно его огорчает.

– А Вас что-то конкретное интересует? – задал вопрос «Пупс».

– Мне надо знать: кто приехал ночью в этот мотель, и где он сейчас, – сказал майор с требовательными нотками в голосе.

– Можем твердо сказать, что сегодня была на редкость спокойная ночь,– сказал «Чичиков», – наши окна выходят на дорогу, если бы кто-то подъезжал, мы бы сразу услышали. Все было тихо, как в могиле- при этом он как-то игриво взглянул на Гаухар. Стало понятно, что до них донеслись звуки нашего утреннего сражения.

Майор даже не заметил ложь в словах Чичикова: их окна выходили не на дорогу, а на задний двор. Я тоже в тот момент не обратил на это внимание. Я не мог оторвать взгляд от левой руки постояльца: На предплечье красовалась точно такая же татуировка, как на руке убитого мотоциклиста.

– Ладно, давай смотреть дальше,– сказал майор, обращаясь к Гаухар.

Но не успели мы выйти из номера, как в нагрудном кармане майора зазвонил телефон. Дедушка Макс поднес телефон к уху, послушал несколько секунд. Затем, не говоря ни слова, пошел к лестнице, на ходу бросив помощнику:

– Возвращаемся в отделение!

– Проводи их,– быстро сказала Гаухар, – Убедись, что они действительно уехали.

Я бросился на улицу вслед за полицейскими и увидел, что они уже садятся в машину. Загудел мотор и автомобиль, сделав круг по двору, вырулил мимо указателя на дорогу. Я только сейчас обратил внимание на эту фанерную табличку, закрепленную на деревянном столбике. На ней было написано название мотеля и его адрес. Что-то заставило меня подойти к ней поближе. Потрясенный я уставился на неровные буквы. На табличке было написано то же название мотеля и тот самый адрес, который мне назвал овцевод, похороненный мною в устье высохшей реки!

Глава 15

Я вернулся в дом. От проснувшегося было оптимизма не осталось и следа. Стало очевидно, что спокойно переждать, отсидеться здесь будет невозможно.

Тревожные мысли замелькали в голове. Погибший наркоторговец назвал этот адрес, значит именно в мотель ведут нити грязного бизнеса. Замешана ли хозяйка в этом деле? Может этим объясняется ее борьба с Дедушкой Максом? Может честный полицейский что-то подозревает и действительно старается вывести преступников на чистую воду? И эта загадочная фраза старика: я был уверен, что она мне не послышалась.

Снова передо мной возникла задача, способов решения которой я не знал.

Оставшуюся часть дня я с усердием занимался обустройством бара: это дело отвлекало и не давало возможности размышлять о безвыходности ситуации, в которую я влип.

Я расставил мебель, приготовил посуду, составил меню. Оно получалось довольно разнообразным. Кром яичницы и шашлыка можно было предлагать пиццу и спагетти (пригодился опыт дядюшкиных званных обедов). Благо, что среди инвентаря буфета удалось найти электрическую духовку и пару электроплиток. Ингредиенты для новых блюд согласилась готовить Гуля.

Эта девочка оказалась смышленой и расторопной. Кроме того, она обладал покладистым нравом, что делало ее незаменимой помощницей. Вдвоем мы не только навели порядок в буфете, но и приготовили тесто для пиццы: в морозилке оно сохранится и его хватит на пару-тройку дней. Я заметил, что приготовление теста располагает к беседе. Вернее, наше общение больше походило на интервью: я задавал вопросы, Гуля послушно отвечала.

– В каком классе ты учишься? – начал я.

– Перешла в седьмой, – ответила девочка.

– Ты еще маленькая, а так много умеешь делать. Как это твоя мама умудрилась всему тебя научить?

– А у меня нет мамы, она умерла, когда я была еще маленькая, я ее совсем не помню, – сказала Гуля без ожидаемой печали и грусти. Видимо, она привыкла к таким вопросам и с своему нынешнему положению.

– А с кем же ты живешь? – спросил я.

– Да вон он – дедушка Рахим, – сказала Гуля, указывая пальцем, испачканном в муке, за окно, где возился дворник, – Только он – не мой родной дедушка. Мой родной дедушка давно умер.

Я не стал дальше развивать эту тему. Меня удивило, что в этих краях, где родовые связи и любовь к детям ставятся выше других качеств, ребенок не живет со своими родственниками.

С мыслями о том, что везде есть свои загадки, я перевел разговор в плоскость наших сиюминутных общих хозяйственных вопросов.

Я написал на листке бумаги список продуктов, которые надо привезти и попросил Гулю отнести его хозяйке. Сам же вышел на улицу, чтобы поговорить с дворником: завтра, когда буфет заработает, могла понадобиться его помощь в приготовлении шашлыка.

Старик что-то складывал под навесом. Он уже готовил дрова для мангала. Похоже, что дворник не уступал Гуле в сообразительности и расторопности.

– Люди уже знают, что буфет будет работать, уже скоро прийдет человек 6-7 из местных. Еще и водители подъедут. Я пожарю шашлык, а ты пиво поставь в холодильник – сказал он, не прерывая своих приготовлений.

– А может нам вынести пару столиков на улицу и разместить здесь курящих посетителей? – спросил я.

Я всеми силами старался найти все новые и новые дела, чтобы не оставалось времени на размышления. Мне не хотелось думать о том, как распутать клубок опутавших меня проблем.

Я вынес 2 столика из комнаты и поставил их перед окном, чтобы в случае необходимости общаться с клиентами чрез оконный проем. Стульев было маловато. Я вспомнил, что когда мы с хозяйкой вели верзилу в подвал, в темноте виднелось кресло-качалка. Возможно, что там найдется еще что-нибудь подходящее для нового формата работы буфета. У меня оставалось немного времени, я решил использовать его для обследования подвала и направился в дом.

После яркого дневного света в подвале было особенно темно. Я начал шарить по стене в поисках выключателя: в прошлый раз хозяйка включила свет сразу после схода с нижней ступеньки. Действительно, выключатель оказался довольно высоко справа.

Кресло-качалка стояло на прежнем месте. Насколько оно пригодно для использования можно было определить только вытащив его из подвала. Для этого предстояло расчистить его и проход от других вещей, которые были просто свалены в кучи. Рассматривать внимательно каждую вещь не было времени. Я решил кроме кресла взять только большую фарфоровую вазу с обитым краем. Все остальные вещи я стал складывать в левом углу, чтобы потом рассортировать их, что-то выбросить, а что-то использовать для украшения и обустройства мотеля. Я удивился еще раз: как в такой глуши оказалось столько странных для этой местности вещей?

Я уже почти закончил работу, кода из комнаты, в которой был заперт верзила, донесся странный звук. Это было что-то вроде постукивания, но совсем не похоже на шумы, которые обычно встречаются в мотелях. Мне стало немного не по себе.

– Скоро окончательно стану неврастеником, мои нервы начали реагировать на любой раздражитель, – подумал я, – Скорее всего, верзила решил что-то отремонтировать в своей комнате, не стоит обращать на это внимание.

Я взял кресло и начал двигать его к ступенькам, чтобы вынести его из подвала. Но тут в запертой комнате раздался какой-то шаркающий звук, как будто что-то тяжелое сползало по стене. Я испугался за верзилу и подошел к двери: вдруг это упал он, а помочь ему некому.

Я постучал и спросил:

– У тебя порядке, помощь не нужна? – ответа не последовало.

Я машинально прикоснулся к ручке. К моему удивлению, дверь со скрипом стала медленно открываться.

Внутри комнаты было темно, только слабый свет из открытой двери проникал внутрь. Я шагнул в комнату, обвел ее взглядом: верзилы не было видно. Кровать аккуратно заправлена, на столе стопочкой сложены книги. Казалось, что здесь никто не жил минимум несколько дней. Возможно, хозяйка выпустила пленника. Но что же тогда было источником звуков, привлекших мое внимание?

Я услышал шорох за спиной и обернулся. За приоткрытой дверью стоял человек и молча смотрел на меня. Это не был верзила, рост этого человека был чуть ниже среднего, лицо его скрывалось в тени. Только светло-голубые глазы выделялись на темном лице.

Я сделал шаг к двери, но она передо стала медленно закрываться и вскоре совсем захлопнулась. Мы с незнакомцем оказались запертым внутри номера в кромешной темноте. Я услышал его шаги и знал, что он идет ко мне. Я пытался вспомнить детали обстановки комнаты, чтобы схватить хоть какой-то предмет для обороны, но ничего подходящего моя память не предложила. Я стал медленно отступать назад, стараясь не шуметь.

Незнакомец подходил все ближе, я уже слышал его дыхание. И тут до меня донесся его шепот:

– Ты – мой следующий пациент.