Философия преступления и наказания

Вопросы преступления и наказания затрагиваются в правовых нормах 4-й Суры (аяты 33, 34, 94, 95) Корана. Однако, несмотря на религиозно-правовой характер указанных аятов, Коран нельзя назвать юридическим кодексом в современном понимании.

При исследовании понятия преступления мусульманские правоведы исходили из двух основополагающих философско-богословских начал. Прежде всего, они полагали, что все поступки и даже мысли людей так или иначе предопределяются волей Аллаха. Однако рамки, установленные Кораном, достаточно гибки для того, чтобы позволить человеку самостоятельно выбирать вариант своего поведения во многих жизненных ситуациях. Поэтому Коран дает общее направление, основные принципы и нормы по защите пяти основных ценностей: религии, жизни, разума, продолжения потомства и собственности.

С точки зрения крупнейших представителей мусульманско-правовой теории преступления, преступное поведение (преступление) в формально-юридическом значении состоит в совершении запрещенного и наказуемого Аллахом деяния.

В настоящее время Коран практически не используется как юридическое средство во многих мусульманских странах, но продолжает действовать в духовном плане, в целях предотвращения преступлений. Вследствие этого возникают противоречия между уголовным законодательством и религиозными догмами. Это вполне естественно, ибо, сколь бы Коран одновременно ни был глубок и тонок, конкретен, универсален и многомерен, ряд Его положений, норм не могут быть буквально и непосредственно отражены, реализованы в современных уголовно-правовых законодательствах мусульманских государств.

Итак, суть преступления не может быть выявлена посредством одних лишь теоретических и прикладных криминологических исследований юридического характера, без привлечения социологических, психологических, статистических, философских средств познания. Криминология не дает всеобъемлющих юридических, экономических, социологических, психологических рекомендаций о преступлении, она лишь информирует общество о состоянии преступности и предлагает соответствующие средства борьбы с этим явлением. В преступном деянии всегда остается нечто загадочное и таинственное, пребывающее на глубинных уровнях, непроницаемых для криминологического анализа. Вследствие этого возникает проблема недостаточности аналитических средств, которыми располагает криминология и другие частные дисциплины.

По объективным свойствам преступление является посягательством конкретного человека на установившийся в обществе порядок отношений между людьми, коллективами и личностью. Это делает преступление социальным, ибо взаимодействие тех или иных единиц составляет сущность социального явления. Совершая то или иное преступление, человек включается во взаимодействие с другим членом общества, социальной группой, с обществом в целом. Однако под социальным взаимодействием следует понимать не все виды взаимодействия, а лишь такие, которые не имеются нигде, кроме человеческого общежития, то есть между людьми или между организациями. Следует также особо подчеркнуть, что преступление является социальным явлением в силу того, что тот или иной акт поведения всегда сопровождается психическими переживаниями.

Следовательно, по форме взаимодействия людей между собой, не имеющие никакого отношения к психическим формам, в сферу социальных явлений не входят. А мы знаем, что преступное поведение всегда сопровождается психическими переживаниями. П. Сорокин отмечает: «Всякое взаимодействие, между кем бы оно ни происходило, раз оно обладает психическим характером – будет социальным явлением»[36 - Сорокин П. Преступление и кара. Подвиг и награда. СПб., 1914. С. 19.].

Совокупность индивидов, находящихся в психическом взаимодействии друг с другом, составляет социальную группу, или социальный агрегат. Поэтому преступление является результатом отсутствия необходимых условий для возможности правильного психического взаимодействия людей, в результате чего нет одинакового проявления одинаковых психических переживаний различными членами общества. Иначе говоря, социальные условия в обществе создают неодинаковые возможности для людей, а это приводит к неправильному психическому взаимодействию между ними, а значит, к конфликту.

Но дело не только во внешних социальных условиях. Члены общества или группы, в силу индивидуальности человеческой природы, неодинаково понимают и принимают те или иные условия общества, в котором они живут. А это в конце концов приводит к противоречию интересов индивидуума и общества, которое иногда завершается преступлением. В итоге мы имеем специфическую социальную группу, отделившуюся от общества, которая характеризуется повторяемостью, массовостью, типичностью, общественной опасностью, и таким образом становится исходным моментом социологического анализа.

Итак, предмет социологии преступления в конечном счете замыкается на поведении человека вообще и преступного в частности. Поэтому, в принципе, преступление возможно рассматривать как социально-психологическое явление. Однако для понимания сущности преступления этого недостаточно. Необходимо философское осмысление и познание этого феномена.

Следует отметить, что в последнее время в философской литературе уделяется достаточно серьезное внимание проблемам преступления и преступности. Опубликована монография Э.А. Позднякова – «Философия преступления». Защищена диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук Д.С. Бабичева под названием «Политико-правовое исследование философии преступности». А.П. Дубнов и В.А. Дубовцев опубликовали книгу «Философия преступности. Проблемы криминализации российского общества» (1999). И, наконец, совсем недавно увидела свет солидная монография А.И. Александрова «Философия зла и философия преступности» (2013).

При этом следует отметить, что авторы не различают понятий «философия преступления» и «философия преступности». Так, Д.С. Бабичев, в частности, пишет: «Исследование же философии преступности предполагает рассмотрение феномена преступности как неизбежную реальность бытия, которая способна к непрерывному существованию и развитию»[37 - Бабичев Д.С. Политико-правовое исследование философии преступности: Дис… канд. юрид. наук. Уфа, 2004. С. 40.]. В другом месте автор даже предлагает при исследовании философии преступности опираться на знания, полученные в области философии, философии права, социологии и других гуманитарных наук[38 - Там же. С. 22.].

Отметим сразу, что автор, наряду с понятием «философия преступности», в работе неоднократно использует также понятие «философия преступления». По его мнению, исследование философии преступности предполагает философское осмысление природы феномена правонарушения, рассмотрение его сущности с позиции абсолютного проявления «зла», исходящего от человека. Именно «зло» как явление, содержащееся в человеке, составляющее его сущность и руководящее его поступками, по мнению автора, порождает в нем преступные начала. С этим нельзя не согласиться, так как Д.С. Бабичев справедливо полагает, что причины преступного поведения следует искать в самом человеке. Таким образом, автор дает ответ на философский вопрос о том, почему человек совершает преступление, и, тем самым, хочет он того или нет, подтверждает правильность использования понятия «философия преступления», а не «философия преступности».

Нельзя согласиться также с доводами А.И. Александрова относительно использования понятия «философия преступности»[39 - АлександровА.И. Философия зла и философия преступности. СПб., 2013.]. Употребляя это понятие, автор, на самом деле, говорит о понятии «философия преступления». Так, на стр. 65 своей монографии он пишет: «Философия преступности должна адекватно постичь философско-теоретический смысл и сущность феномена правонарушения, границы и степень его соотношения с правомерным поведением, выявить основные причины и условия возникновения и сохранения жизнеспособности преступного поведения, а также выработать методологические предпосылки если не преодоления его, то, хотя бы, минимизации. Именно это является ее исследовательскими задачами как вполне самостоятельного и перспективного направления научного исследования».

Во-первых, смысл и сущность феномена правонарушения, в том числе, естественно, и преступления, причины и истоки преступного поведения – это объект исследования философии преступления, ибо на вопрос, что такое преступление и где истоки, корни этого явления, отвечает не философия преступности, а философия преступления.

Автор на стр. 69, еще раз возвращаясь к этому вопросу, отмечает: «При философском исследовании преступности нужно ответить на ряд вопросов: почему человек совершает преступление; какие заложенные в нем свойства толкают его на поступки, квалифицируемые как преступление…»

Если эти вопросы отнести к философии преступности, то спрашивается, на какие вопросы должна дать ответ философия преступления? Если исходить из того, что это не имеет принципиального значения, тогда получается, что разницы между понятиями «преступность» и «преступление» не существует, хотя позднее А.И. Александров как раз рассматривает эти явления как связи общего и единичного, количества и качества (стр. 85).

Во-вторых, автор, на наш взгляд, ошибается, утверждая, что «философия преступности» должна выработать методологические предпосылки если не преодоления преступности, то хотя бы ее минимизации. Фактически речь идет об уголовной политике по борьбе с преступностью. А это уже объект не философского исследования, а криминологии и уголовного права.

Однако, чтобы убедиться в правильности применения понятий «философия преступления» и «философия преступности», на наш взгляд, следует рассмотреть взаимосвязь, самостоятельность и соотносительность понятий «преступление» и «преступность».

Важность и необходимость разграничения этих понятий состоит в том, что именно от того, как будет пониматься их соотношение, зависит вообще методологический подход к исследованию причин преступности и преступления. Иными словами, если преступность отличается от преступления качественно, если это не однопорядковые явления, то совершенно очевидна и естественна бесперспективность изучения преступности путем познания причин конкретных преступных деяний.

II. Понятия «преступление» и «преступность» можно рассматривать как соотношение части и целого. Поэтому для правильного понимания этой проблемы необходимо, в частности, использовать философские категории целого и частного.

Еще мыслители прошлого, начиная с Аристотеля, сталкивались с неразрешимыми трудностями при определении этих понятий. Достаточно глубокие исследования в этом направлении были сделаны Гегелем, который пытался преодолеть эти трудности. Нам же, юристам, остается только использовать в своих исследованиях то, что считается общепризнанным.

Гегель пишет: «…вещь как эта вещь есть это их чисто количественное соотношение, есть простое скопление их “также”. Она состоит из того или иного определенного количества одного вещества, состоит также из определенного количества другого вещества, а также из других: вещь составляет только связь, состоящую в отсутствии всякой связи»[40 - Гегель Г.В.Ф. Наука логики. СПб., 2002. С. 448.].

Понимание преступности как вещи приводит А. Лепса к следующему выводу: «Преступность как вещь состоит из разных преступлений, которые имеют только какое-то количественное соотношение между разными преступлениями или их группами или “их простое скопление”, или их “также”. Равным образом мы можем сказать, что преступность как сумма разных преступлений не имеет связи между разными преступлениями»[41 - Лепс А. Философия Гегеля и преступность как явление сущности // Юридические науки и образование. 2012. № 35. С. 167.].

Далее автор из теории переходит в область практики и утверждает, что «современная криминология сегодня складывает вместе преступления, совершенные на какой-то территории за определенный промежуток времени, в результате чего и получается совершенно новое явление – преступность, как явление сущности, которая рассматривается динамически, изучается ее структура, сравнивается с количеством населения и т. д. Конечно, у таких “справок” есть определенное оперативное значение в повседневной работе учреждений, относящихся к правоохранительным органам. Но таким “справкам” часто пытаются дать научную ценность, хотя дело далеко от науки»[42 - Там же. С. 468–470.].

Итак, А. Лепс полагает, что преступность как новое явление есть результат суммы отдельных преступлений на определенной территории. Этим автор подчеркивает количественно-статистический характер понятия «преступность». Возражений нет. Одновременно А. Лепс отмечает, что новое образование под названием «преступность» – явление сущности, имеющее структуру, динамику, тенденцию, характер и т. д. Тогда возникает вопрос: может ли преступность как явление сущности, характеризующаяся перечисленными признаками, иметь только количественную характеристику, без качественных свойств? В связи с этим возникает достаточно много и других принципиальных вопросов, имеющих не только теоретическое, но и практическое значение. Существуют ли отдельные преступления как части самостоятельно в преступности как в целом, или же они неотделимы от нее? Каким образом отдельные преступления объединяются в преступности – естественным или искусственным путем? По качественным или количественным признакам? Приводят ли взаимодействия отдельных преступлений в преступности к возникновению новых качеств целого, не свойственных преступлениям как части? Что возникает раньше: отдельное преступление как часть целого или преступность как целое?

Сегодня преступность характеризуется как отрицательное социально-правовое явление, а также как социальное либо как одновременно социальное и философско-правовое явление, как один из параметров общества, характеризующих состояние социального механизма, рассогласованность между его составными частями[43 - См.: Криминология. Учебник / Под ред. В.Н. Кудрявцева, В.Е. Эминова. М., 1997; Криминология для юридических вузов / Под ред. А.И. Долговой. М., 1997; СпиридоновЛ.И. Социология преступности. М., 1978 и др.].

Весьма оригинальное определение преступности дает А.И. Александров. На вопрос, что такое преступность, автор отвечает: «Преступность – это массовое решение людьми своих проблем с нарушением уголовного запрета»[44 - Александров А.И. Указ. соч. С. 71.]. Какой вывод вытекает из этого определения? Массовое решение людьми своих проблем подчеркивает сознательный, организованный, целенаправленный характер преступности, а не стихийный. Иначе говоря, чтобы решить свои проблемы, определенная группа людей, то есть определенная масса, собирается, заранее договаривается и приходит к единому массовому решению относительно нарушения уголовного запрета о совершении преступлений в определенный период времени на определенной территории. При этом не имеет значения характер этих преступлений. Возможно ли подобное массовое решение?

Существует и другая позиция, которая не менее была распространена как в постсоветском пространстве, так и в зарубежной криминологии: преступность есть совокупность всех конкретных преступлений, совершенных в определенный период времени в данном обществе или регионе[45 - См.: Криминология / Под ред. И.И. Карпеца, В.Н. Кудрявцева, Н.Ф. Кузнецовой, А.Б. Сахарова. М., 1976; Криминология / Под ред. В.Г. Звирбуля, Н.Ф. Кузнецовой, Г.М. Миньковского. М., 1979; Вермет М. Основные проблемы криминологии / Пер. с венг. М.: Прогресс, 1978; Холыст Б. Криминология. Основные проблемы / Пер. с польск. М., 1980 и др.].

Некоторые авторы полагают, что это определение носит формальный характер, определяя лишь нормативную сторону преступности и не вскрывая сущности этого общественного явления[46 - См.: Шапиев С. Преступность и общество (Криминологическое теоретико-прикладное исследование): Дис… докт. юрид. наук. СПб., 2000. С. 31–32.].

Как известно, любое общественное явление предстает как элемент социальной системы, каковой выступает общество. В рамках этой системы анализируются все социальные явления и процессы в их взаимодействии. К таким явлениям относится и преступность. Используя статистический метод познания, социология представляет общественный материал о качественных и количественных изменениях преступности. На основании этих материалов криминология изучает состояние, динамику, структуру преступности, то есть все то, что связано со статистикой преступности, которая слагается из деяний, совершенных людьми в обществе и против интересов общества.

Особенность преступности состоит в том, что каждое отдельное преступление есть результат сознательной деятельности человека, а цифры по преступности складываются стихийно, то есть статистика по преступности может не соответствовать реальности. Разумеется, нельзя ограничиваться только статистическим анализом преступности, не затрагивая проблемы ее социального и исторического происхождения. Преступность – это в то же время относительно массовое, исторически изменчивое, социальное, имеющее уголовно-правовой характер явление.

Однако социальный характер преступности обусловлен социальной сущностью конкретного преступления, а не тем, что преступность имеет социальные корни и причины. Что имеется в виду?

Дело в том, что поведение людей – явление, принадлежащее к социальной категории, а преступление, как известно, разновидность поведения. Поэтому, прежде чем изучать преступное поведение в качестве явления социальной категории, необходимо дать определение того, что мы понимаем под социальным поведением. «Под социальными явлениями, – отмечает Л. Гумплович, – мы понимаем отношения, возникающие из взаимодействия человеческих групп и общений»[47 - Гумплович Л. Основы социологии. СПб., 1899. С. 113, 105, 106, 116, 265 и др.]. По мнению Г. Зиммеля, социальное явление или общество «существует там, где несколько индивидов состоят во взаимодействии»[48 - Зиммель Г. Sociologie. Leipzig, 1908. С. 5–7, 31–39.].

Как видим, разница во взглядах между Г. Зиммелем и Л. Гумпловичем состоит в том, что последний в качестве элемента взаимодействия рассматривает группу, а не индивида, хотя принципиального значения в этом нет, ибо «несколько индивидов» тоже можно принять за группу.

С точки зрения социологии, социальное явление как объект социологии есть, прежде всего, взаимодействие тех или иных центров или взаимодействие, обладающее специфическими признаками. Однако всякое взаимодействие людей всегда сопровождается определенными внутренними процессами между общающимися. Иначе говоря, анализируя социальные явления, и в частности поведение людей, живущих в группе, и пытаясь расчленить на те или иные категории бесконечно разнородные поступки, следует всегда исходить из анализа тех психических переживаний, которыми сопровождается тот или иной акт поведения человека.

Поэтому представляется, что именно анализ психических переживаний даст ключ к объяснению любых поступков человека, в том числе и преступных. А это возможно, естественно, при использовании в социальных явлениях психологических категорий и понятий.

Следовательно, под социальным явлением следует понимать не любое взаимодействие, а лишь такое, которое обладает психической природой, совершенно независимо от того, между кем или чем оно совершается. В чем же состоит психическое взаимодействие?

С психологической точки зрения (внутренней), это взаимодействие сводится к обмену, желаниям и вообще ко всему тому, что известно под именем психических переживаний. При этом необязательно, чтобы взаимодействие носило длительный характер. Для психологического переживания достаточно, чтобы взаимодействие было кратковременным или случайным, например при совершении преступления без определенной и незапланированной подготовки, то есть спонтанно.

Социальность преступности как раз и заключается во взаимодействиях отдельных людей через понятие «преступление», то есть в результате совершения конкретных преступных деяний. Если когда-нибудь преступлений не будет, то, естественно, и отпадет необходимость в использовании понятия «преступность как социальное явление».

Таким образом, если мы рассматриваем преступность как статистический числовой показатель (например, в 2011 г. в Азербайджане совершено 24 000 преступлений), то вряд ли можно говорить о социальном характере преступности, ибо это явление не служит продуктом взаимодействия людей, так же как к социальным явлениям не относятся такие характеристики, как пол, возраст, рост, вес, цвет волос и т. д. Другое дело, когда преступность рассматривается как совокупность отдельных, конкретных преступлений, если ее повторяемость, массовость, типичность, общественно опасная значимость установлены, то есть если зафиксированы ее признаки и свойства. В таком случае преступность как социальное явление становится исходным моментом социологического и криминологического исследования.

Вернемся к Гегелю: «Целое состоит из частей, без них оно не есть нечто… Поэтому целое и части обусловливают друг друга… каждая из них самостоятельна в самой себе, они два самостоятельных существования, безразличных друг другу. целое равно частям и части равны целому»[49 - Лепс А. Указ. соч. С. 173.].

Опираясь на логику соотношения части и целого, обратимся непосредственно к анализу его проявления в явлениях преступления и преступности. Под частью следует понимать единичное явление, то есть конкретное преступление, совокупность свойств, качеств, признаков которого определяет его специфику и особенность и, тем самым, отличают от всех других частей – преступлений. Так, например, убийство отличается от изнасилования, хотя они оба как части входят в одно и то же целое. Даже при всем множестве отдельных преступных проявлений исключается абсолютная тождественность хотя бы двух из них, ибо не существует в точности одинаковых преступлений, так же как и одинаковых субъектов, их совершивших. Вместе с тем нет такого отдельного преступления, которое существовало бы изолированно, само по себе, вне отношения с другими преступными явлениями. Грабеж как преступление невозможно будет понять без уяснения содержания разбоя, иначе мы не сможем дать им правильную квалификацию.

Вообще, любое преступление не может ни возникнуть, ни существовать, ни исчезнуть без связи и взаимодействия с другими явлениями социальной, политической, правовой, духовной и нравственной жизни. Но если отдельные преступления (части) связаны между собой, взаимодействуют, следовательно, они имеют что-то общее, которое и относит их всех к одному и тому же целому (преступности).

И это общее, присущее всем, без исключения, преступлениям, составляет сущность преступного акта. Представляется, что именно зло как категория философская является сущностью преступления. Именно через категорию зла мы можем провести сравнительную характеристику отдельных преступлений. Например, убийство отличается от изнасилования многими свойствами, однако их объединяет то зло, которое и есть общее в обоих этих явлениях. Следовательно, как нет абсолютно сходных, тождественных преступлений, так и нет абсолютного различия между ними. Различия могут быть только в степени и характере зла. Итак, под общим применительно к преступлению следует понимать единство тех свойств и качеств, которые присущи всем им, без исключения.

Д.А. Керимов пишет: «Возникновение целого может иметь место только в том случае, если реально существуют его части, объединение определенной совокупности которых и создает некую целостную организацию»[50 - Керимов Д.А. Методология права. С. 212.]. Все это дает нам возможность утверждать, что не может быть преступности (целого) без отдельных преступлений (частей), равно как и наоборот; что они органически взаимосвязаны, зависимы, обусловлены. При этом следует особо подчеркнуть, что преступность как образование целого содержит в себе не только отдельные существенные свойства преступления, но всю совокупность характерных черт, особенностей, то есть преступность включает в себя преступление целиком. В результате, новое образование, то есть преступность, приобретает те свойства, которые составляют сущность преступления – зло. Таким образом, и преступление, и преступность характеризуются общей сущностью – злом. Преступность как целостное образование – это не только простая совокупность преступлений.

Преступность как целое по отношению к отдельным преступлениям, то есть к частям, носит объективный характер, закономерна, ее образование – необходимость. Л.О. Вольт отмечает, что «любое целое тем и отличается от механического агрегата, что оно обладает некоторой закономерной упорядоченностью, организацией частей»[51 - Вольт Л.О. Соотношение структуры и элементов // Вопросы философии. 1963. № 5. С. 45.].

Исходя из этого, преступность следует рассматривать как систему, ибо, как отмечает В.Г. Афанасьев, «слов нет, всякое целое есть система»[52 - Афанасьев В.Г. Проблема целостности в философии и биологии. М., 1964. С. 8–10.], потому что совокупность преступлений, взаимодействие которых обусловливает наличие новых интегративных качеств, не свойственных образующим, есть система. Преступность обладает также определенной структурой.

Признаком преступности как целого образования является обязательное наличие общей структуры, объединяющей отдельные преступления как части и накладывающей на них свой отпечаток.

Под структурой В.И. Свидерский понимает «принцип, способ, закон связи элементов целого, систему отношений элементов в рамках данного целого»[53 - Свидерский В.И. Некоторые особенности развития в объективном мире. Л., 1964. С. 135.]. Структура преступности характеризует внутреннюю форму ее организации. В самой этой структуре отдельные преступления входят в другое целое по различным своим признакам. Так, например, образовываются группы преступлений несовершеннолетних, особо тяжких преступлений, экономический блок и т. д.