Однажды в Карабахе

Тот аж поперхнулся. Но потом, немного поразмыслив, гневно сверкнул глазами:

– Пусть подавится! Чтоб у коров твоих молоко высохло! Чтоб баранов твоих волки загрызли! – после гордо, в позе правоверного мусульманина, уселся рядом с трупом.

– Правда? – обрадовался Магомед и схватил у меня свой автомат. – Да я насквозь прошью этого гада! Еще на проценты пытался меня посадить. Отойдите в сторону!

– О Аллах! – промолвил Мулла Садык, подняв глаза на чернеющее небо. – Прости неразумным детям своим грехи их. Не ведают что творят…

– Да причем тут Аллах? – завопил на него Магомед. – Чистеньким хочешь остаться? А когда за деньги молитвы читаешь, небось, об Аллахе не думаешь?

Садых умно замолчал и не влез в неудобную для себя дискуссию.

Магомед же уже не мог остановиться и орал дальше.

– Подумаешь! Как же мы Аллаха боимся? Да не его боитесь вы, падлы, а прокурора! А мне все равно. Столько баранов разделывал, пришью еще одного. Вообще-то он свиньей был. С этим долгом все нервы вытрепал… Эй, отойди в сторону! – прицелившись, он крикнул Гюлахмеду. – А то и тебя грохну в придачу! Тоже мне, наследник хренов… Э-э… Что с тобой?

Вдруг мы заметили, что Гюлахмед, как-то странно выглядит. Он замер и округлившимися от ужаса глазами уставился на покойника. Его кудрявые редеющие волосы на глазах начали выпрямляться, подниматься и менять окраску, сливаясь с лунным светом. Эту жуткую картину дополнила медленно поднимающаяся рука лезгина, указывающая, как перст божий, на покрытое платком лицо покойника. Мы, присмотревшись в указанном направлении, замерли. Холодные мурашки проползли по нашим телам и душам…

Платочек в области рта еле заметно дрожал. Ветра не было…

– Аллах велик! – загробным голосом промолвил наконец Садык.

– Господи! – почему-то по-русски обратился к Всевышнему Балабеков и чуть не перекрестился.

– Мама!.. – вспомнил свое, видимо, счастливое детство Магомед.

Мои уста нечленораздельно что-то прошептали, кажется, матом. Все же мы, словно приклеенные друг к другу, дружно начали дрожать…

– Кошмар! – Аталай пользуясь страхом, опять пристроила свою грудь к Ганмурату. – Он что, воскрес? Мамочка родная!..

– Щас… – ухмыльнулся Бакинец. – Воскресают святые, а у нас… они давно изжились.

– Ты точно не святой. По тебе преисподняя плачет, – опять не удержалась Гюля, но Бакинец галантно промолчал.

– Может, дослушаем рассказчика? – подал идею и этим всех удивил Зопаев.

Арзуман глотнул из своего стакана, смачно понюхал кусочек баклажана и важно продолжил…

– Когда начали шевелиться пальцы трупа, нам показалось, что приближается конец света. Сейчас все мертвецы начнут оживать и пожирать людей. Как в кино, ей-богу! Поди тут после разберись, кто хачик, а кто азербайджанец…

– Мы-то не будем разбираться, – не удержался от реплики Бакинец, – если нам даже сейчас наплевать на всю эту туфту. А вот они даже в преисподней будут искать следы “древней” армянской цивилизации, и я не удивлюсь, если черти там окажутся потомками какого-то святого Вартапеда из Эчмиадзина.

– Слушай, ты сам хуже армянина! – разозлился на него Ветеран в тельняшке. – Дай человеку рассказать свою историю, да-а!..

Все зашипели на возмутителя спокойствия, и Арзуман продолжил:

– Когда труп несчастного Джабраила медленно начал подыматься, а платок спал и выявил дико вытаращенные глаза покойника, мы, бросив оружие, с гиком помчались в лес. Прежде чем нырнуть в ближайший куст, я услышал отчаянный вопль обезумевшего Магомеда, который даже не бежал, а от избыточного веса просто катился за нами:

– Вай мама!.. Он меня догоняет!..

В следующий миг, зацепившись за что-то, толстяк свалился навзничь, и мы стали свидетелями душераздирающей картины: прибавляющий все больше и больше скорость, оживший труп нашего товарища достиг, наконец, распростертого на поляне тела. Посмотрев сначала на восток, после на запад, он сломал увесистый сук у ближайшего дерева и начал методично обрабатывать выпирающую часть несчастного Магомеда. Отчаянные вопли незадачливого бойца откликнулись эхом по всему лесу и заставили затрепетать наши души, которые и так ушли куда-то в пятки. Вдруг труп обрел еще и голос и разразился таким благим матом, что мы окончательно уверовали в чудесное воскрешение нашего Джабраила.

– Помогите! – визжал и хрюкал истязаемый. – Убивают!..

– Он его действительно убьет, – прошептал рядом Гюлахмед. Оглянувшись, я увидел и других товарищей, которые со страхом наблюдали эту драму.

– Раз ругается, значит жив. Где вы видели дерущегося духа, – опять сделал трезвые выводы Садык. – Пошли, поможем ближнему во имя Аллаха. А то не успел воскреснуть один, отдаст душу другой…

Мы ринулись к Джабраилу, кое-как его обезоружили и вырвали из его лап Магомеда, который сжался в комок и затравленным взглядом смотрел на напавшего на него не то мстящего духа, не то ожившего товарища.

– Вы все хотели меня убить, – визжал Джабраил, – я все слышал! Вы все преступники! Вы хуже армян! – продолжал орать в бешенстве он, оплевывая нас брызгами слюны.

– Тише, тише, брат, – успокаивающе пробормотал Балабеков, – ты же и так скопытился. Мы все видели…

– Тебя что, на том свете не приняли? – вполне серьезно спросил Садык.

– Я столько плакал… – прошептал растерянно Гюлахмед. – Аллах услышал мои молитвы!.. – вновь заревел лезгин. – Я-то думал, своими руками…

– Ты тут единственный друг, – так же растрогался Джабраил. – Дайка обниму тебя… Пустите меня! – опять наорал на нас воскресший, так как мы продолжали его держать. – Не трону я его, – смачно плюнул он в сторону Магомеда, – нужен он мне…

Пока друзья обнимались и плакали, мы безуспешно пытались разгадать эту головоломку. Наконец Садык не выдержал:

– А все-таки, братец, – обратился он к Джабраилу, – объясни-ка нам, черт бы тебя побрал, как это случилось, что, отдав концы, ты опять приперся обратно. Поверьте, товарищи, я по долгу службы немало жмуриков упаковал на тот свет и у всех у них был билет в один конец. А этот, – развел руки в недоумении мулла, – как будто еще и помолодел!

– А-а, все равно, не поверите, – махнул рукой и, кажется, смутился Джабраил.

– А ты рассказывай, ромашку не устраивай – поверим, не поверим, – проворчал Балабеков, – может и поверим. Тут всего насмотришься.

– Ну, как скажете, – призадумался Джабраил. – Честно говоря, я сам уже не верю, что все это произошло на самом деле. Уж лучше поделюсь. А то лопну или чокнусь…

Он хлебнул тутовки из заботливо протянутой Гюлахмедом фляги, подождал, пока мы пристроились поудобнее, и начал…

– В общем, братцы мои, Садык прав. Я действительно, на какое-то время отдал душу…

– Дьяволу, – не удержался Магомед и быстро юркнул за дерево.

Мы зашикали на него. Джабраил недовольно буркнул:

– Надеюсь, все-таки Богу. Потому что там, куда я попал, на зеленой сочной поляне бегали приличные твари в лице овец, коров, верблюдов. Даже намека не было на таких ослов, как ты, Магомед, который из-за несколько коров готов был умертвить своего боевого товарища…

– Подожди, – нетерпеливо перебил его Мулла Садык, – ты хочешь сказать, что попал в рай?

– Если то, что я описал, соответствует, по твоему мнению раю, то я был в самом настоящем раю. Журчали речки, щебетали птицы, плоды вековых деревьев свисали до земли. На душе было так спокойно и радостно, что я прослезился…

– А гурии там были? – мечтательно разинул рот Гюлахмед.

– Ага… – ответил вновь неугомонный Магомед, который окончательно пришел в себя и мечтал расквитаться с Джабраилом. – 90-60-90. В бикини и без лифчиков…

– Представьте себе, – решил, видимо, не поддаваться на провокацию Джабраил, – не хотел говорить, но после замечания этого упыря, – кивнул он в сторону оппонента, – просто обязан сообщить об этом. Добавлю лишь то, что таких прекрасных существ на земле я еще не видел.