Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Полночь шаха

Год написания книги
2016
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
3 из 6
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Хорошо. Назовите время и место.

– Восемь вечера. О месте вам сообщат за два часа до встречи.

Рустам слегка отдернул штору – как бы ему сейчас хотелось увидеть падающие хлопья снега… «Надо будет сообщить послу и после подготовить отчет о разговоре. Боже, как это мне все осточертело, но выбора нет. Как говорил мой бывший инструктор Яков Привольнов, «или все или конец».

* * *

В таких случаях Рустам нанимал машину с простыми тегеранскими номерами и садился за руль сам. Не обязательно, чтобы на встречах подобного рода автомобили советского диппредставительства засекались на пленку. Он ехал один, без какого-либо сопровождения. Заряженная «ТТ-шка» в кармане его пальто – это скорее так, для самоуспокоения. Хотя в душе Керими понимал, что сегодня использовать пистолет по назначению не придется. Да и вряд ли после личного звонка офицера шахской охраны его стали бы похищать. Или, того хуже, убивать. Рустам Керими стал слишком заметной фигурой, и его насильственная смерть могла бы вызвать не меньшей политической бури, чем покушение на самого шаха.

Рустам уже знал, как развернется их диалог. В глухом, безлюдном месте между советским дипломатом и телохранителем Мохаммеда Реза Пехлеви затевалась хитроумная словесная перепалка. Но он задаст пороху этому матерому тактику…

На встречу Рустам решил приехать чуть раньше назначенного времени, чтобы лучше узнать местность – сказалась наработанная за годы учения и службы предписанная по инструктажу привычка изучать место встречи. Мало ли каких сюрпризов можно ожидать от старого лиса…

Свернув на обочину, Керими выключил фары и стал вдыхать ноздрями февральский холод наступающей тегеранской ночи. Унылый пустырь, отдаленный от людского поселения, напоминал о бренности этого мира. Голые деревья с тонкими скрюченными ветками, вздымающимися к небу, походили на людей с худыми руками и пальцами. Люди-деревья словно вымаливали у Аллаха прощение за земные грехи и просили, чтобы тот послал мир на их измученную политическими дрязгами страну, стоящую на пороге новой братоубийственной войны. Ветер раскачивал ветки, заворачивал дорожную пыль в юлящие шайтаны, подхватывал сухие кусты верблюжьих колючек, унося их прочь, в безвестность.

Чуть вдалеке маячил силуэт трех скучающих кипарисов на фоне тоскливой безмятежности. Наверное, кто-то из путников-зороастрийцев посадил их здесь очень давно. Они прижились и выросли в этом неестественном, глухом, тоскливом окружении. Керими знал, что по зороастрийской вере кипарис – символ жизни. Вот стоят они тут, словно три зеленые свечи, уткнувшиеся в небесную высь, а вокруг сочится кровь…

Бесконечный, почти безжизненный пустырь уносил мысли далеко-далеко. Нахлынули воспоминания далекого детства… Однажды их класс отправили на экскурсию в пригород Баку, в храм огнепоклонников в Сураханах… Позже он сам, будучи лектором университета, стал водить туда своих студентов. Именно во время этих экскурсий он многое узнал о загадочной религии – Зороастризме, последователи которого жили на территории Азербайджана и Ирана. Перед глазами несколько секунд стояли языки зороастрийского пламени, вырывающиеся из строения сураханского храма. Рустам уже стал чувствовать их тепло, пока яркий свет фар не окатил пустырь своей непрошенностью, захлестнув далекие воспоминания и оживив гигантские тени, брошенные на дорогу «молящимися» деревьями.

Машина остановилась позади автомобиля советского дипломата. Керими заметил номера, принадлежавшие шахской охране. Вероятно, их владельцу, в отличие от Рустама, нечего скрывать и нет никакого дела до мнения других – с кем, когда и в каком мрачном месте он назначает свои встречи…

– Давно ждете? – сухо спросил Икрами, после того как пожал руку Рустама.

– Минут десять, – Керими почувствовал силу в этом крепком рукопожатии, и в памяти тотчас всплыл образ чекиста Якова Привольнова.

Мухтадир был крупным мужчиной. Бывший борец национальной иранской борьбы зорхана, силач, прекрасный стрелок, он являлся начальником шахской охраны и слыл на хорошем счету у династии Пехлеви. Личное доверие отца нынешнего монарха и долгая, относительно безупречная служба позволяли Икрами находиться в числе самых приближенных к Мохаммеду Реза персон. Их избирали тщательно.

Мухтадиру доверяли, несмотря на некоторые его пробелы в работе – он все же был больше костоломом и грубой силой, нежели мудрым тактиком. Однако на эту встречу послали именно его. Взаимопонимание между противниками играло чуть ли не первую роль, так же, как личное доверие. Тут даже запятая без прикрас и изменений будет доложена сюзерену.

– Холодновато, Мухтадир, не желаете сесть в машину? – предложил Рустам и, чтобы не вызвать сомнений насчет лишних ушей, добавил: – В любую.

– Думаю, не стоит. Холодный ветер отрезвляет разгоряченные умы, – Икрами сделал тяжелый вдох, покручивая густые усы. – Мой хозяин в бешенстве, – полковник перешел к сути. – Все эти два дня его мучают кошмары по ночам и страшные головные боли. Я понимаю его состояние, так как сам переживаю примерно то же самое. У меня четверо детей, и в один ничтожный миг они могли остаться сиротами, как и другие дети наших ребят, когда этот ублюдок стрелял в шаха. И в нас, – добавил Икрами с паузой. – Трудно расти без отца, Рустам, не так ли? Сироту может обидеть каждый шакал. Если Фахрараю удалось бы убить шаха, то Иран тоже остался бы сиротой и каждый смог бы безнаказанно обижать и унижать нашу страну. Ведь у Мохаммеда Реза нет еще наследника – после смерти правителя началась бы кровавая битва за персидский трон. Когда же бьются за трон те, кому он не принадлежит по праву, забывается безопасность самой страны…

«Странно, по какому такому праву казак Реза-хан присвоил себе персидский трон?» – Рустам сдерживал ухмылку, слушая напыщенную речь Икрами.

Глухой кашель прервал речь полковника. Керими, заложив руки за спину, сохранял молчание, предоставляя право собеседнику развить логику своей отрепетированной речи.

– Это моя работа, Рустам, – откашлявшись, продолжил Икрами. – И если надо отдать жизнь за Мохаммеда Реза, я это сделаю без раздумий. Я многим обязан Реза-шаху. Это он привел меня к себе, нищего казвинского мальчишку, и сделал из беспризорного борца Мухтадира того, кем я сейчас являюсь – грозным полковником Икрами.

Керими знал про доблести офицера шахской охраны. Не одна душа замучена в этих крепких ручищах, но что поделать – в таком окружении каждый сам для себя определяет правила игры. Икрами, в отличие от многих, эти правила не нарушал. Его называли человеком слова, а потому с ним можно было вести относительно честный разговор.

– Я присягнул своему правителю, пусть душа его покоится с миром, всем своим сердцем. Никогда его не предавал, как не предам и Мохаммеда Реза, что бы там о нем не судачили его недруги. – Мухтадир машинально посмотрел по сторонам, словно искал затаившихся в темноте врагов. – Но четвертого февраля вы перешли красную черту. Это акция намного страшней того, что вы устроили на севере Ирана.

– Безусловно, сущий пустяк, – Рустам понял, что настало время «выпустить паяца», – разве стоит жизнь десятка тысяч беззащитных детей и женщин одного кровавого шахского мундира!

Однако черная ирония Керими разозлила полковника не на шутку:

– Вы тоже переходите грань дозволенного, агайи Керими.

– Я еще не начал свою защитную речь, Мухтадир, чтобы переходить границ. Пока мне только приходится выслушивать поток гневной, обвинительной речи, увы, лишенной логического зерна…

– Может, вы хотите сказать, что террорист, которого мы пристрелили, не коммунист?! – грозная ухмылка появилась на лице полковника. – С легкой руки вашего правительства создана «Туде» – раковая опухоль иранского народа, которая только и тешит себя мыслью скинуть шаха и прибрать власть к своим рукам. Коммунисты все еще не напились нашей кровью? Им мало наших бед? Что еще им нужно от иранского народа?

– Если вы о документе, якобы свидетельствующем о принадлежности Фахрарая к партии «Туде», то это для наивного читателя столичных газетенок. А для здравомыслящего политика и дипломата, который желает выяснить реальную подоплеку случившегося, – обыкновенная фальшивка.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что сказал. Слишком много необъяснимого и неясного в поступке террориста. Он выходит на столь рискованное дело, зная, что в лучшем случае его схватят, а в худшем – пристрелят, со спокойной душой кладет в карман свой партийный билет… Вы не считаете это очень опрометчивым шагом с его стороны, полковник? Ну же, призовите свою логику. Зачем человеку, покушавшемуся на жизнь шаха, удостоверять свою личность официальным документом?

– В том-то и коварство коммунистов. Тудеисты все четко вычислили, на несколько шагов вперед.

– О, понимаю. Мудрые тактики заговора тоже мыслили категориями нелогичности, а потому решили пойти на столь рискованный и своеобразный шаг как афиширование собственного заговора. А не кажется ли вам, что это означает попытку запутать следы? Ведь что получается: все подумают, что членский билет – фальшивка, а мы специально привяжем эту приманку так, чтобы те, для кого она припасена, проглотили ее еще глубже. Или наоборот, документа не было вовсе, а его просто подкинули, чтобы развязать репрессии в отношении активистов «Туде».

– Хочу вас разочаровать, Рустам. Мы действительно извлекли партийный билет «Туде» из кармана Фахрарая, иначе терялся бы смысл нашего разговора.

Керими неожиданно вытащил заряженную «ТТшку». В темноте трудно было различить глаза Икрами, слышалось лишь его тяжелое дыхание.

– Было бы очень смешно спастись от пуль террориста и умереть от рук дипломата, – вдруг захохотал Икрами, прерываясь громким кашлем.

Рустам, пропустив мимо ушей слова полковника, сделал выстрел в сторону, громким эхом прокатившийся по тегеранскому пустырю. Все равно здесь ни души, и их никто не заметит. Иногда столь неожиданная разрядка помогает понять, что желает сказать собеседник.

– Поверьте мне, Мухтадир, – Керими опустил дуло пистолета вниз, – у коммунистов очень опытные ликвидаторы. Намного сильнее, чем вы могли бы предположить. Если бы они хотели застрелить Пехлеви, то нашли бы более искушенного стрелка, а не слюнтяя, который умудряется промахнуться с трех шагов. Я никогда не был ликвидатором, но на спор могу даже в кромешной темноте послать точно в цель пять из пяти пуль с расстояния десяти шагов. Не хотите проверить?

– Здесь нет подходящий цели, – буркнул полковник. – Поберегите пули, Рустам, они могут вам еще пригодиться в наше неспокойное время.

– Тем не менее, вы идете по ложному следу. В погоне выдавать желаемое за действительное вы не хотите, или не можете, понять, что Иран снова пытаются втянуть в страшную авантюру. Это неудавшееся покушение – всего лишь прелюдия к будущим потрясениям и новым политическим убийствам, после чего страну начнет лихорадить и бросать из одной крайности в другую.

– И вы, конечно же, хотите нам помочь этого избежать? – усмехнулся Икрами, показывая свое явное недоверие к словам советского дипломата.

– Вряд ли мы будем главными устроителями, полковник. Те, кому нужен хаос в Иране, дадут о себе знать в ближайшие два-три года.

– И кто же это?

– Игроков много. Каждый будет соблюдать свой интерес.

– И шурави не исключение?

– Не хотелось бы вас обманывать, ответив «нет», – Рустам тянул одеяло на себя. – Все будет зависеть не только от нас, но и от желания шаха и иранского правительства учитывать наши интересы. Все-таки мы соседи, Мухтадир, а близкий сосед, как вам известно, роднее дальнего родственника.

– Жаль вас расстраивать, Рустам, но иранцы на своей земле будут действовать исключительно из соображений собственной национальной безопасности и уважения к суверенитету своей страны.

– Смею напомнить, что Насер Фахрарай тоже был гражданином Ирана, – сказал Рустам.

– С предателями разговор у нас будет иным, агайи Керими, – покрутив усы, ответил полковник. – На прощание мне поручено довести до вас слова моего хозяина, что в случае еще одной попытки покушения на шаха мы не ограничимся лишь введением чрезвычайного положения и запрета в стране коммунистической партии. Ответ будет адекватнее, каких бы рисков он нам не стоил, – офицер охраны посмотрел на пистолет Керими. – Спрячьте его, Рустам. Оружие в руках дипломата смотрится нелепо. Лучше держаться подальше от пороха – при воспламенении он может сжечь даже хозяина.

– Я приму к сведению ваш совет.

Обмен мнениями завершился. Каждая из сторон сделала для себя необходимые выводы.
<< 1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
3 из 6

Другие электронные книги автора Ильхам Рагимов