Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Восточный ковер

Год написания книги
2016
Теги
<< 1 ... 42 43 44 45 46 47 48 >>
На страницу:
46 из 48
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Не стоит забывать, что мои дети живут в Советском Азербайджане.

– Малолетние дети – заложники великой системы братства и равноправия, – усмехнулась Ашраф. – Обещаю решить вам и эту проблему. Если возникнет крайняя необходимость, я обращусь в самые высокие инстанции Советского Союза. Думаю, из-за вас мне не откажут.

В словах принцессы была и подначка, но Рустам постарался пропустить шутливые колкости царственной особы мимо ушей.

– Вы сможете восстановить «Керими Толедате», и я стану вашим самым верным покупателем. Игра стоит свеч, – она скрестила руки на груди, ожидая ответа.

Вполне возможно, что она исполнила бы свои обещания, и Рустам смог бы восстановить разрушенную, разломанную, разбитую торгово-производственную империю отца. Он вернул бы себе детей. Его бывшая меркантильная жена вряд ли воспротивилась бы их заманчивому будущему, но слишком много «если» по понятной причине страшили Рустама. Еще одного изгнания из Ирана он бы не пережил. Царская милость – как безоблачное небо, а небо не может быть безоблачным вечно. Вдобавок расположение такой вздорной особы, как принцесса Ашраф, постоянно ищущая себе новую игрушку, не сулило для него твердой почвы под ногами.

– Мой отец всегда говорил, – после кратких размышлений произнес Рустам, – что дружба правителей как полыхающий огонь. Если огонь вдали от тебя, он тебя не греет, если ты подходишь к нему очень близко, то он может тебя обжечь или вовсе сжечь дотла в своем беспощадном пламени. Лучше быть где-то посередине. Не мерзнуть и не гореть. С вашего позволения, я постараюсь занять эту среднюю позицию.

– Я полагала, у вас намного больше здоровых амбиций, без которых нельзя добиться высот.

– Ваше Высочество, Иран – страна сиюминутных падений и взлетов, – отвечал Керими. – Как вы сами упомянули, история наших семей, как история сотен других влиятельных родов Ирана – яркое тому подтверждение. Когда-то очень давно Сеид Зияддин арестовал Ахмеда Кавама, который сразу же после освобождения стал премьер-министром, а Зияддину пришлось спасаться бегством. Впоследствии Кавам снова потерял кресло, а Зияддин вернулся, и тут снова фортуна улыбнулась старому лису. Теперь по приказу Кавама арестовывают Зияддина. Эти качели судьбы, так же, как увлекательная игра мести, не приносит мне радости, Ашраф.

Он впервые назвал ее просто по имени, без эпитетов и регалий. Верный признак, что его мнение не изменится при всем к ней уважении.

– Женская интуиция меня не подвела. Тем не менее, ты всегда можешь на меня рассчитывать, – принцесса так же перешла на фамильярный тон, который сохранился между ними на долгие годы. Когда никого рядом не было, они просто обращались к друг другу на «ты». Позднее им предстояло нередко встречаться. Шпионские скандалы, разоблачения, ноты протеста и много чего другого, чем насыщена жизнь дипломатического представителя и принцессы, не испортили их нормальных взаимоотношений.

* * *

В аэропорту принцессу встречал министр иностранных дел Молотов, его заместитель Деканозов, посол СССР в Иране Садчиков, прилетевший за день до визита принцессы.

– Разрешите от имени советского руководства приветствовать вас, – поздоровался Молотов. – Надеюсь, перелет не был для вас слишком утомительным.

– Спасибо. Я рада оказаться в вашей стране с миссией дружбы и добрососедства, – ответила Ашраф.

Шаблонные, дипломатические приветствия и пожелания сопровождали принцессу на протяжении всего ее визита по городам Советского Союза. Рустам уже находился среди работников советского дипломатического корпуса, наблюдая со стороны за каждым шагом гостьи. Почти ежедневно ему приходилось писать пространные отчеты о встречах Ашраф, ее предпочтениях и слабостях. Самое омерзительное и отвратное, что приходилось делать Керими за последнее время его дипломатической работы, словно он был не атташе по культуре, а владельцем прачечной иранского двора. Он запомнил на всю жизнь тот день, когда впервые увидел Сталина воочию. Это была первая встреча генералиссимуса с принцессой в Кремле, после которой ей вручили орден Трудового Красного Знамени за ее работу по сбору средств для советских сирот, потерявших родителей во время второй мировой войны. Он помнил это рукопожатие, от которого стыла в жилах кровь, его улыбку, за которой скрывались ужасы репрессий, в том числе и беды его семьи. Это не картинка на ковре, а что-то более впечатляющее. Однако он поймал себя на мысли, что когда он пожимал руку вождю, ему было не так страшно, как тогда, когда он впервые встретил чекиста Якова Привольнова. И вызвано это было не физическими габаритами последнего, а скорее всего, иммунитетом к страху. Когда страх становится неотъемлемой частью твоей жизни, ты к нему привыкаешь, как к очень сильному, злому другу. Какая разница, от чьих рук умирать. От пули Привольнова, кинжалов людей Зияддина или от этой улыбки и прищуренных глаз «отца народов»?

Во всем этом лицедействе прослеживалась вполне ясная и объяснимая мысль. Правители одаривали друг друга хвалебными речами и подношениями, рассчитывая тем самым достичь конкретных политических целей, которые при всей своей обычности выглядели очень нелогично. Орден – ради нефтяных месторождений, золотой портсигар с ковром – с мыслью о том, что этого вполне достаточно, чтобы больше никогда не учуять на своих землях духа большевизма. Советские лидеры делали хорошую мину при плохой игре, иранские, пользуясь случаем, вежливо посылали последних ко всем чертям, ибо знали, что азербайджанская карта давно уже бита. Оставалось только добавить последние штрихи к картине полного поражения советской политики в иранском вопросе. Поражения, корни которого были заложены теми самыми репрессиями тридцатых годов и внутренней структурой власти в СССР.

* * *

Мохаммед Реза организовал дружеский прием в честь недавно назначенного посла США в Иране, бывшего директора департамента Ближнего Востока и Африки госдепартамента Джорджа Аллена. Хорошие вести с Севера не могли не радовать молодого правителя, решившего сотворить шумную пирушку в пределах дворца Садаабад.

– Я всегда говорил, что у этой девочки стальная хватка, – шах с гордостью говорил о своей сестре.

– Можно позавидовать вашим генам, Ваше Величество, – широко улыбался Аллен.

– Ничто не раскрывает радость так, как это делает хороший танец, господин посол, – в руках у шаха была длинная деревянная палка. – В некоторых деревнях глава торжеств держит палку, чтобы указывать ею на исполнителя следующего танца. Тот, чьего правого плеча касается палка, должен выходить в круг и показывать свое умение танцевать. Сегодня я назначаю вас главой нашего большого торжества. Берите эту палку и выбирайте.

Шах показал на собравшихся вокруг льстиво улыбающихся подчиненных.

– А если они не умеют танцевать? – спросил посол.

– По правилам торжеств, его можно бить этой же самой палкой, – объяснил шах.

– Что же, хорошая традиция, прививающая дисциплину, – Аллен посмотрел на присутствующих, медленно ударяя этим же самым деревянным предметом свою раскрытую левую ладонь. Затем повернулся к шаху и спокойно положил его на правое плечо правителя.

– Хороший выбор, – засмеялся шах, театрально склоняя голову.

– Америка не оставит вас одного, Ваше Величество, – подбадривал правителя Джордж Аллен. – Этот радостный танец мы сотворим сообща.

Веселая персидская мелодия в исполнении придворных музыкантов наполнила своды дворца Садаабад. Шах и посол исполняли танец победителей, представляя под своими ногами красное полотно с серпом и молотом.

* * *

Примерно в это же время в бакинской филармонии в исполнении знаменитой тройки азербайджанских музыкальных инструментов каманчи, тара и национального бубна, дефа, звучала музыка более минорных тонов. Главный ханенде* держал в руке деф, находясь рядом с каманчистом и таристом, исполняя незабвенную мелодию «Сары гялин». В ложе высоких гостей сидел первый секретарь ЦК КП(б) Азербайджана. В полумраке зала невозможно было разглядеть и ощутить мрачные мысли, бесперебойной волной окатывающие Мир Джафара Багирова. Ежедневные телеграммы, сотни телефонных звонков, личные встречи – все это обернулось лишь временем упущенных возможностей, потерей здоровья и уважения к системе, которой служил. Последняя попытка в телефонном разговоре со Сталиным добиться продолжения предоставления помощи освободительному движению Южного Азербайджана завершилась холодным, глухим отказом. «Не забывай, что ты всего лишь исполнитель, Мир Джафар». Как теперь смотреть в глаза товарищей, которым он вчера говорил о безоговорочной поддержке центра в азербайджанском вопросе? Их оставили на милость врагов. Все, что делалось, теперь рассыпалось в пух и прах. Разрывались агентурные связи: те, с кем велась «работа», теперь вряд ли захотят иметь дело с предавшим их советским режимом, не говоря о тысячах людей, надеявшихся связать свою судьбу с Советским Союзом, но ставших заложниками коварных и расчетливых политиков. Им оставалось вспомнить беспощадные слова варвара, поставившего меч на весы контрибуции. Горе побежденным!

Мир Джафар Багиров не был особенно сентиментальным человеком. И сейчас он анализировал то, что происходило, вернее, должно было произойти в Южном Азербайджане с точки зрения карьеры, «аппаратной игры». И не задумывался, сколько человек заплатят жизнью за то, что в решающую минуту Сталин их попросту предал. И разменял на обещанные Кавамом нефтяные концессии.

Глава 9

    Тебриз. Декабрь 1946.

Керими направлялся в дом Сеида Джафара Пишевари. Бессонные ночи, жестокий стресс, чувство безысходности – все это не располагало к долгим беседам. Длительные диспуты тоже не входили в число любимых коньков Рустама. Он прекрасно понимал, что ничего уже нельзя было исправить. Период хитрых агентурных комбинаций и шпионских страстей остался позади. Ему дали простое задание, не требующего от исполнителя особого аналитического таланта. Всего лишь убедить лидера освободительного движения Южного Азербайджана принять согласие Советского Союза на предоставление политического убежища самому Пишевари, его семье, а также главным участникам демократического движения Азербайджана. Конечно же, последнее слово оставалось за самим Пишевари, но Керими попросили приложить все усилия, чтобы довести до лидера демократов простую мысль: ему надо бежать из Ирана, пока не будет слишком поздно. В противном случае ему останется пенять на себя.

– Салам, устад*, – поздоровался Керими, войдя в гостиную, где находился хозяин дома.

– Алейкума салам, – устало и без охоты ответил Пишевари.

Удрученный вид собеседника не предрасполагал к церемонным расспросам о здоровье и самочувствии, поэтому Керими сразу перешел к делу.

– Как вы знаете, я пришел к вам по поручению советского правительства относительно вашего дальнейшего местонахождения. Руководство нашей страны считает, что при сложившихся обстоятельствах находиться на территории Ирана вам очень опасно. Поэтому мы предлагаем вам обдумать возможность покинуть пределы Ирана и перебраться в Советский Азербайджан, как только поступит сигнал.

– Получается, я должен оставить всех моих товарищей, друзей, родных и сбежать? – обреченность была слышна в каждом его слове. – Ведь я обещал им, что останусь здесь и буду вести войну с режимом до последней капли крови.

– Сейчас не время для революционной риторики. Положение катастрофическое. Надо честно принять поражение и не питать иллюзий.

– Вы полагаете, что революция происходит без борьбы, и независимость подается вам на праздничный стол, как шекербура?

– У вас нет выхода, – Керими раздражало нежелание лидера демократов принять очевидное. В политике наряду с победами бывают и отступления. Революционный максимализм, приправленный высокими лозунгами, выглядел неубедительно и глупо.

– Мне связали руки в борьбе за нашу независимость, – сжав кулаки, прохрипел Пишевари. – Она была так близка.

– Разве вы не понимаете, что если бы была хоть малейшая возможность помочь вам, мы бы это сделали не раздумывая?

– Я мог бы захватить Тегеран, если бы мне дали возможность.

– Без танков и самолетов?

– Они у меня были, но вы отняли их у меня. Вы отняли даже ружья и пистолеты, – Пишевари напоминал, что перед выводом войск из Ирана СССР попросту разоружил южноазербайджанских ополченцев.

– У вас не было достаточно обученных солдат, чтобы взять столицу.

– Более двадцати тысяч вооруженных федаинов – разве это не солдаты?

– Тегеран выставил бы против вас армию, превосходящую вашу в три-четыре раза, если не больше, – не сдавался Рустам. – Вы думаете, что англичане и американцы спят и видят, как федаины Пишевари громят дворцы Пехлеви? Вы слишком недооцениваете и не представляете уровень их коварства.
<< 1 ... 42 43 44 45 46 47 48 >>
На страницу:
46 из 48

Другие электронные книги автора Ильхам Рагимов