Товарищ кот

– Эй, слезай давай, – недовольно пробасил Рудольф. – Это против правил.

– А правила какие? – на всякий случай уточнил Семен.

– Самые что ни на есть простые, – пожал плечами Рудольф. – Я тебя бью, ты орешь от боли.

– Может наоборот? – предложил Семен.

Рудольф оглянулся на Йозефа, который хлопнул себя лапой по лбу и замотал головой.

– Найн, мне начальство запретило, – вздохнул Рудольф.

– Понимаю, – сочувственно произнес Семен, припоминая многочисленные самодурства менеджера Феди. – Но в таком случае, увы, вынужден отказаться.

– Руди, ну чего ты с ним шпрехаешь стоишь! – крикнул Йозеф. – Свали эту лампу несчастную и дело с концом!

Рудольф взялся за дело с рвением, которому позавидовал бы главный бухгалтер, увидавший в окне сотрудников ОБЭП. Уже через пару мгновений торшер под Семеном опасно закачался и вместо Летящего Журавля он вполне мог исполнить Котячий Каюк.

Стать героем локальной схватки двух йокодзун Семену совершенно не хотелось, и он сначала прыгнул на диван, с него на шкаф, а когда Рудольф принялся карабкаться по подлокотнику, переместился на тумбу. Еще какое-то время в кабинете происходила погоня, которая вполне органично смотрелась бы под музыку из шоу Бенни Хилла, но вот Рудольфу наконец удалось хитрым маневром загнать Семена в угол, так что тому ничего не оставалось, кроме как приготовиться к прямой конфронтации и выпустить когти.

– Предупреждаю! – предупредил Семен. – Сейчас может политься кровь.

– Благодарю! – поблагодарил Рудольф. – Всегда приятно бить честного кота. Постараюсь не испачкаться.

– Эй, Руд! Гляди-ка что я нашел! – раздался крик Йозефа и рядом со здоровяком приземлился небольшой перочинный нож, который тот незамедлительно схватил обеими лапами.

– Так нечестно! – возмутился Семен.

– А мы крысы, нам можно, – хихикнул Карл.

«И ведь не поспоришь», – с тоской подумал Семен, поняв, что только что в пух и прах проиграл словесную дуэль и крыть подобной силы аргумент ему нечем. Но то была наименьшая из его проблем, так как Рудольф, размахивая ножом словно мечом, тут же ринулся в атаку.

Наверное, тут бы и настал конец истории Семена Ивановича Попадайлова, павшего в борьбе с серой чумой, но грохнула дверь – и в комнату ворвалась кавалерия. Точнее сказать, английский бульдог, который с громким лаем ринулся прямо на Рудольфа. Мгновенно оценив ситуацию, тот кинул нож и бросился наутек – а следом за ним рванули и его друзья, так что уже через пару секунд вся троица скрылась под шкафом, откуда раздался злобный писк:

– Мы еще вернемся, киса, ты у нас теперь в особом списке!

– Это в том, где Джерри и Микки-Маус? – хихикнул второй голос; спустя секунду раздался протяжный вздох, глухой шлепок, громкое «Ой!» – и больше из-под комода не донеслось ни звука.

– Спасибо за помощь, – с облегчением выдохнул Семен, повернувшись к своему нежданному спасителю.

– Пустяки, – ответил тот и приложил лапу к уху. – Полковник Чарльз Браун, оперативный агент внешней разведки MI8 на службе Его Величества. Можно просто Чарли.

– Семен, – представился Семен и, немного подумав, для солидности добавил: – Специалист по связям с общественностью. Можно просто Сеня.

– НКГБ? – с уважением спросил Чарли.

– ООО, – ответил Семен.

– Тебя все же ранили? – с сочувствуем произнес Чарли.

– Нет, это…

Однако не успел Семен ввести своего нового знакомого во все юридические тонкости оформления российских компаний, как в кабинет вошел Сталин в сопровождении толстячка с большой плешью. Одет он был в черный костюм того же цвета с галстуком-бабочкой в белую крапинку, за пазухой держал большую папку, а на круглом лице – широкую улыбку.

– … я ему и говорю – не сиди, если можешь лежать, – хохотнул он, хлопнув Иосифа Виссарионовича по плечу. – Умора, правда? О, Чарли, вот ты где, негодник! Прошу прощения, мистер Сталин, надеюсь, мой пес не успел обидеть вашего котика.

– Пустяки, – ответил тот, поднимая упавший торшер, а после уселся за стол и жестом пригласил своего гостя занять место напротив. – Как я вижу, они отлично поладили. В ногах правды нет, как говорят у нас, товарищ Черчилль. Прошу, присаживайтесь.

– Твой хозяин? – шепнул Семен.

– Кто кому хозяин – вопрос интересный, – хмыкнул Чарли. – Меня к нему приставил лично Его Сиятельство Георг IV, чтоб он лишних делов не натворил.

– Странно, что у нас такого нет. То есть меня никто никуда не приставлял, я тут сам чуть не преставился по чистой случайности, – сказал Семен.

– Разница менталитетов, – немного подумав, глубокомысленно произнес Чарли и этот ответ Семена полностью устроил; тем более, что найти логическое объяснение всему происходящему было не легче, чем найти смысл в очередной гениальной идее менеджера Феди.

На столе тем временем образовалась уже початая пузатая бутылка коньяка, две рюмки, нарезанная колбаса, банка соленых огурцов и полбатона хлеба. Медового цвета жидкость быстро наполнила стопки, Сталин с Черчиллем звонко чокнулись – первый довольно крякнув, хрустнул огурчиком и достал трубку, Черчилль, закусив колбаской, вытащил из кармана сигару – и вот через несколько минут под потолком клубилось облако дыма.

Семен, уже отвыкший от запаха простого табака без каких-либо сторонних примесей, снова громко чихнул. В последний раз он подобную вонь терпел в родном городке, куда еще не добрались все блага цивилизации, включая вейпы и айкосы, так что местным приходилось по старинке пыхтеть простыми сигаретами. Лично сам Семен в последний раз курил после защиты диплома и с тех пор ограничивался максимум одним кальяном в неделю.

– Вернемся же к нашим баранам, мистер Сталин, – произнес Черчилль и, вытащив из-за пазухи большую кожаную папку, шлепнул ее на стол. – Как вы уже поняли по телефонному разговору, я так сильно настаивал на нашей с вами личной встрече не просто так. Совсем недавно от надежного информатора наша разведка получила данные, что где-то здесь, совсем неподалеку от Варшавы, хранится то, что легко может повлиять на исход уже практически закончившейся войны.

– Это вряд ли, – усмехнулся Сталин, вновь наполняя стопки. – Через неделю мы начнем решающее наступление по всем фронтам. Пара недель, максимум – месяц, и Берлин падет.

– Так-то оно так, – с загадочным видом произнес Черчилль, достал из папки какой-то снимок, положил его на стол и пододвинул поближе к Сталину. – Однако взгляните-ка.

– Что это? – нахмурил брови Сталин.

Черчилль огляделся, словно чтобы хотел убедиться, что никто не подслушивает их разговор, и по-заговорщицки понизил голос:

– Философский камень.

Семен вдруг вспомнил, где ранее уже слышал это название. В фильме про мальчика-волшебника, что он смотрел в детстве, в котором, если ему не изменяет память, паренек как искал по всей своей колдунской шараге этот самый философский камень.

Семен смутно припоминал, что в друзьях у того пацана была сильная независимая девочка и какой-то рыжий гопник, поступивший по квоте для социально неблагополучных семей, помогал им в этом нелегком деле умственно отсталый физрук, карлик и еще множество весьма странных людей, которых каким-то малопонятным образом допустили к работе с детьми – особенно если учесть, что большинство из них старательно пытались своих воспитанников угробить – а противостоял им мрачного вида неформал с немытыми волосами, не вылезающий из своего подземелья, где постоянно смешивал различные зелья.

Этим он напоминал Семену сисадмина Володю, который, правда, на такое сравнение отчего-то очень сильно обиделся и отключил их офису доступ к соцсетям. В качестве делегата на мирные переговоры отправилась секретарша Маша, в результате которых она получила нового подписчика, Володя – объект для воздыхания, а все прочие – возможность хоть как-то занять рабочее время.

В процессе своих приключательств веселые детишки успели затопить женский туалет, избить представителя нацменьшинств в лице тролля и чуть не скормить дракону местного мажора – в общем события фильма описывали события одной четверти какой-нибудь провинциальной российской школы.

Если Семен не ошибался, закончилось сие безобразие тем, что один мутный дядя снял с себя тюрбан и начал показывать этой честной гоп-компании всякие непристойности, в результате чего и был колдунски покаран директором сего интернета, для которого такое было уже слишком, ибо хоть каждый ребетенок в нем и носил в кармане волшебную палочку, с помощью которой вполне мог устроить геноцид небольшого городка, детский рейтинг есть детский рейтинг, такое цензура уже не пропустит, а деньги с проката отбивать надо.

В общем, не кино – чума, как сказал бы менеджер Федя.

– И что же в нем такого особенного? – хмыкнул Сталин, отложил снимок в сторону и потянулся к графину. – С виду – камень как камень. Помнится, я как-то на Черном море отдыхал – там таких камней целый пляж, философствуй не хочу. Главное, чтоб не при народе.

– Если бы все было так просто, – вздохнул Черчилль, принимая из его рук полную рюмку. – Камень этот – не совсем камень… Точнее сказать, выглядит-то он как тысячи таких же валунов, но вот имеет некоторые любопытные свойства. За что пьем?

– Никогда не предлагайте грузину говорить тост, иначе пьянка растянется на месяц, – подмигнул Сталин. – А если серьезно – ваше здоровье.