Выход. Как превратить проблемы в возможности

– Девчонки, какие же вы молодцы! Спасибо вам! «Вы так поддерживали меня тогда», – с благодарностью сказал я.

– Знаешь, Илья, это была такая тяжелая ситуация… Мы это делали, потому что боялись, что ты наложишь на себя руки, – честно ответили они.

В вопросах еды я всегда был неприхотлив. Когда жил у бабушки, питался тем, что росло на огороде: выдернул из земли морковку или сорвал с кустарника ягоды. Ополоснул – сойдет, чтобы перекусить. В детстве горбушка хлеба, намазанная яблочным вареньем, была поистине королевским угощением. А еще у меня всегда было много удочек, сачков и сетей. Летом я часто приносил домой рыбу и раков. Я отдавал их отцу, он солил и ел всё это с пивом. Сам же я и не особо хотел – больше нравилось добывать.

Но после смерти мамы я был настолько растерян, что даже не понимал, что мне теперь есть, как и из чего готовить. Соседи часто звали на обед. Признаюсь, я ходил в гости и к одноклассникам для того, чтобы просто поесть. Сперва, конечно, отказывался из вежливости, но недолго. Потом же уплетал за обе щеки. Бывало, и приносил отцу из того, что завернули с собой. Он, как и я, был полный профан на кухне. Готовить я всё же научился – самостоятельная студенческая жизнь в общежитии к этому обязывала. Но свою детскую гастрономическую неприхотливость я сохранил до сих пор. Сейчас в коридоре моего офиса стоит автомат с едой для сотрудников. И, знаете, я вполне доволен этой простой пищей.

Мама умерла в марте. В Пестравке я прожил до июля, пока не приехала моя тетя Лидия Николаевна. Сказать, что она была недовольна условиями, в которых мы жили, – не сказать ничего. Она забрала меня к себе, в город Усинск – а это уже республика Коми. Полторы тысячи километров строго на север. А ведь там у нее была своя семья: муж и двое сыновей. Уже тогда я понимал: взять под крыло еще и меня – это был настоящий вызов. К тому же, ее весьма деспотичный, как оказалось, муж был не в восторге от моего появления в их семье. Однако для меня этот переезд стал настоящей перезагрузкой: смена обстановки, новое окружение. Это было то, что нужно.

Я наконец-то воспрял духом. Меня, словно барахлящее радио, переключили на нужную волну. Там, в Усинске, я довольно быстро увлекся боксом. Проблем в школе тоже не было. Новые одноклассники меня приняли хорошо, и уже через полгода я и здесь стал лидером. Единственное, никто из ребят, учителей не догадывался, что у меня нет родителей, потому что я не хотел особых условий или жалости к себе. Даже близкие друзья не знали, что я живу в чужой семье. Отец остался в Пестравке. Очень долго я ничего не знал о нем – он ни разу не позвонил, не написал.

Я очень благодарен моей тетке – тогда она взяла на себя непростую ношу. В Усинске мне тоже жилось непросто. Я уже привык быть сам по себе, в то время как дядя любил давить домочадцев, словно катком, своим авторитетом. Он тоже любил выпить. Своих сыновей заставлял всё делать из-под палки, не чураясь рукоприкладства. Видя всё это, я понимал: одна лишь жесткость никогда не будет эффективной. Если ты требуешь – должен и помогать. В семейных скандалах приходилось держать нейтралитет и учиться искать компромиссы. Однако мое свободолюбие, что тогда, что сейчас, полностью игнорировало безапелляционный приказной тон. Бабушка всегда просила, мама тоже была очень мягкой, а отец и вовсе никогда ничего не требовал. Но теперь о прежней жизни я мог только вспоминать, а значит, требовалось подстраиваться к новым реалиям.

И здесь мне опять помог спорт. В Усинске я пошел в секцию бокса. Многие ребята занимались в ней уже по семь-восемь лет. Были среди них и чемпионы Европы. Однажды поучить нас приехал даже чемпион мира. Помню, как стоял с ним в спарринге. Он был на несколько голов выше меня. И ростом, и профессионально. Да, через боль, через каждый пропущенный удар, но я перенимал навыки и знания тех, кто был куда опытнее меня. Я готов был подчиниться, понимая – они дают мне свои знания, тем самым делают меня сильнее. Часто наблюдал за боями опытных боксеров со стороны. А когда сам выходил на ринг, понимал: да, сейчас мы в разных углах и каждый хочет доказать, кто тут лучший. Но, как знать: завтра мы можем оказаться в одной команде, защищая честь города, области, страны. Так что да, иди и покажи ему, на что ты способен. Но без неуместной агрессии. Это работает и в бизнесе. Конкуренты нам жизненно необходимы. Они не только держат нас в тонусе, но и постоянно учат. Поэтому поход «сломай-задави-по миру пусти», в конечном счете, может оказаться мощным апперкотом себе же в челюсть. В конце концов, все мы и формируем рынок тех или иных товаров и услуг. И побеждает на нем сильный, а не жестокий.

Даже глядя на тех, с чьим поведением я был категорически не согласен, я продолжал учиться и у них. Дед, отец и дядя – три разных человека и, в то же время, схожих. Все они любили выпить. Говорят, тяга к бутылке может передаваться по наследству. Но это же не цвет глаз, волос или ямочка на подбородке. Это слабость, порочная слабость. И только мы, а не наши гены, выбираем быть нам сильными или слабыми. Одним проще день ото дня смотреть на свою жизнь, обваливающуюся по кусочкам, как старая штукатурка. Обвинять во всех своих бедах власти, начальника на работе, жену, детей, порочное и прогнившее общество в целом. И под конец дня забываться в дурмане. Позиция жертвы – обстоятельств, личных отношений или воспитания – она заманчива в своей пассивности, в бездействии.

Сейчас я не пью вовсе. Насмотревшись на это в детстве, понял: не хочу, чтобы мои дети видели меня пьяным. Боялись и ненавидели. Более того, ключевые сотрудники моей компании тоже следуют этому примеру. Никто их не вынуждал, не обязывал, не уговаривал. Произошло само собой – тот самый личный выбор.

Я глубоко убежден: все мы живем в прекрасном и яростном мире. Помните, как герой Тома Хэнкса – Форрест Гамп – в одноименном фильме рассказывал незнакомцу на остановке простую житейскую мудрость, усвоенную им в детстве? «Моя мама всегда говорила: "Жизнь как коробка шоколадных конфет: никогда не знаешь, какая начинка тебе попадётся"».

В нашей жизни всегда происходят кризисы, в ней всегда было и будет место бедам и утратам. Так жили до нас, так будут жить и после. Человек – удивительно адаптивное существо. Разумный, целостный человек будет стараться не только подстроиться к новым условиям, но и извлечь из них выгоду. Казалось бы, даже невыносимый, на первый взгляд, кризис может обернуться для нас подарком судьбы. Но не всегда мы сразу можем это понять и принять. Ведь сперва нас хорошенько встряхнет, выбивая всю пыль, а затем еще со всей дури швыряет оземь, и уже потом тяжкий груз проблемы навалится сверху. Тут либо сворачиваться калачиком, либо выползать. Иначе не получится со всех сторон посмотреть на то, что упало на тебя, и какие изменения произошли вокруг. Понять, насколько ты изменился внутри. Поэтому, когда дело уже шло к окончанию школы, я решил вернуться в Пестравку. Вскоре мне предстояло получать аттестат и определяться с дальнейшей судьбой. Тогда-то я и вспомнил свое обещание – стать юристом.

Глава 2. Всё к лучшему

Сила мечты помогает преодолеть на своем пути не одну преграду, научиться обращать критические ситуации себе на пользу и сделает тебя тем, кем ты хочешь быть. Все перемены, с которыми ты столкнешься на этом пути, лишь добавят ценности конечной цели!

Следующий переломный момент в моей жизни произошёл во время поступления в университет. Уже за несколько месяцев до выпускного я так для себя решил: буду юристом, и точка. Моей целью стало поступление в Самарский государственный университет. Но всё это казалось очевидным и достижимым, пока была жива мама. С ее поддержкой я даже не сомневался, что я поступлю. А когда получу диплом, то реализую свою мечту. За полгода до поступления я вернулся домой к отцу, в Пестравку. И уже здесь, столкнувшись с реалиями, задумался: как же мне теперь попасть на юридический? Я отчетливо понимал, не поступи я в ВУЗ – меня ждет армия, а она в мои планы совсем не входила.

Я вовсе не считаю, что военная служба должна остаться в прошлом. С большим уважением отношусь к людям в погонах. К тем, для кого служба стала осознанным выбором. К тому же, это был 1994 год. Чеченская война еще не началась, но на Кавказе уже было неспокойно. Позже, спустя пять лет, когда меня разыскивал военкомат, я отчетливо понимал: бросать свою жизнь в подобную мясорубку ради непонятных целей неизвестных мне людей я не хотел. Да и без того российская армия в 90-е была последним местом, где я хотел оказаться. Бессмысленная и беспощадная дедовщина, призванная не учить, а калечить. Такой мы видели ее на страницах газет и с экранов телевизора. Пойти самому и проверить, что все это страшилка СМИ? С моим непокладистым характером, не терпящим приказов, унижения и насилия – до дембеля я мог просто не дожить. К тому же, был уверен, что в дальнейшем смогу сделать больше для блага людей, чем за пару лет службы. У меня была совсем другая цель и отодвигать ее на потом я не хотел.

Поэтому, вернувшись в Пестравку, я первым делом начал выспрашивать у одноклассников: «Кто куда?» Две мои одноклассницы уже больше года посещали школу молодого филолога при педагогическом институте. Выяснилось, что у таких «молодых филологов» есть значительное преимущество перед остальными абитуриентами: право сдать экзамены досрочно. Разумеется, я решил во что бы то ни стало попасть на эти курсы. И в первые же выходные поехал с девчонками в город. В деканате объяснили: всё возможно, даже за оставшуюся половину года. Я с улыбкой выдохнул – вот мой запасной вариант. Но еще на первой половине лекции я отчетливо понял: это совсем не мое! В перерыве ноги сами вынесли меня из аудитории. Я совершенно не представлял себя филологом. Ну хорошо, уйти я ушёл. Что дальше?

Я бесцельно слонялся по корпусу пединститута, глазел по сторонам. У деканата исторического факультета я задержался, бегло просматривая объявления: какие-то даты, экзамены для обучающихся заочно. И вот оно, озарение! В голове всё сложилось. Историю я знал неплохо. Пожалуй, это один из немногих предметов в школе, который мне легко давался. Это было живо, не абстрактно. Наверное, поэтому и по предмету у меня всегда были хорошие оценки – история увлекала меня по-настоящему.

Не раздумывая ни секунды, я зашел в деканат. Там, узнав о моей ситуации, возражать не стали, но выразили опасение: другие абитуриенты учатся уже полтора года, смогу ли их догнать? Я не отступал, клятвенно заверив наверстать весь пройденный материал. Мой искренний напор возымел эффект. В тот же день я оплатил курсы и стал слушателем школы «юного историка». Резонный вопрос: при чем здесь исторический факультет, если я мечтал стать юристом? Решение было чисто стратегическим. Всегда нужно иметь запасной вариант. К тому же, историю нужно сдавать и на юрфак. Вот и подготовлюсь.

Возвращаться в родительский дом было психологически сложно. Но теперь у меня была цель! Пожалуй, впервые в жизни. Ее поставил мне не кто-то, а я сам. Улица осталась в прошлом – всё свободное время я посвящал подготовке к экзаменам. Читал, переписывал конспекты, запоминал. Так мне удавалось не замечать каких-то бытовых трудностей. Даже таких банальных, как еда. Отец, как умел, готовил какую-то бурдомагу. А я тогда мог только яичницу пережарить.

Экзамены на исторический факультет прошли в мае. Из возможных пятнадцати баллов у меня было четырнадцать. А еще у меня было направление от школы, которое давало дополнительные два балла. Считай, зачислен. В июне, получив аттестат о среднем образовании, я уехал в Самару. Следующие полтора месяца предстояло посещать подготовительные курсы юридического факультета. С местом в общежитии помогли друзья семьи. Но, признаюсь, впервые надолго попав в такой непривычно большой город, как Самара, я испытал сильный стресс. Ведь до этого я был здесь лишь небольшими наездами. Вообще, нужно отметить, что в тот период я получал много помощи от порой совершенно чужих людей. В то время, как многие «друзья» семьи после смерти мамы просто исчезли.

Охарактеризовать меня в эти полтора месяца можно было одним словом – одержимость. Ничего не замечая вокруг, я с головой ушел в подготовку к экзаменам. Чем питался, как следил за собой – не помню. Пару раз мне даже делали замечания: мол, хожу в грязной засаленной джинсовке. Но мое зрение тогда стало тоннельным – еще никогда в жизни я так не фокусировался на учебе. При этом я отчетливо понимал: просто грызть гранит науки было недостаточно. Нужно максимально увеличить свои шансы на поступление. Я обратился к маминой подруге, председателю суда. Еще на похоронах она отвела меня в сторону и пообещала помочь, если я все же надумаю идти на юридический. Свое обещание она сдержала – мне дали направление от прокуратуры. Не просто бумажка: она давала дополнительные баллы, и получить ее была задача не из легких.

Но в первую очередь я надеялся на свою голову, в которую с почти маниакальным упорством вкладывал знания. Признаюсь, тогда не раз отчитывал себя за прежнее поверхностное отношение к учебе. Приближались экзамены. Я прекрасно понимал: мое слабое место – иностранные языки. В школе учил французский, но знал его откровенно плохо. Самостоятельно улучшать знания в столь короткий срок, еще и без разговорной практики, было самонадеянно. И, как результат, малоэффективно. В итоге мои итоговые оценки были такими: тройка за французский, остальные предметы на «отлично» и «хорошо». Общий балл настолько средний, что было совершенно непонятно: пройду или нет? Оставалась надежда на прокурорское направление. В деканате мне сказали: «Принесите аттестат, если вы поступили, то без него мы не сможем вас зачислить». А мой аттестат в это время лежал в деканате исторического факультета Самарского государственного педагогического института, куда я уже поступил в мае.

Естественно, я побежал туда.

?– Такая ситуация, – пытался объяснить я, – не могли бы вы дать мне мой аттестат на пару дней?

– Никаких проблем, – ответили мне, – аттестат отдадим, но вас придется отчислить.

Уже тогда я задумался над тем, что бюрократическая система ориентирована не на человека, а на соблюдение формуляров. И вместо того, чтобы облегчить жизнь, она, наоборот, ее только усложняет. Сложившаяся ситуация меня категорически не устраивала. Что, если отчислят отсюда, а на юридический не примут? Тогда только армия. Или пускаться в бега. Со своей проблемой я в итоге пришел к директору нашей школы. Она предложила выдать мне дубликат, который можно было бы подать на юрфак. Абсолютно счастливый я принёс его в деканат. Где мне с деланным сожалением сообщили, что вчера был последний день приема документов. Все сданные мною экзамены аннулированы.

Это был удар. Весь мой шестимесячный ожесточенный марафон без отдыха оказался бесполезным. Как в бреду, я покидал здание университета. Внутри абсолютная пустота, апатия, с которой я прожил следующие пару дней. Но я не мог позволить себе затяжную и безрезультатную рефлексию. Уже в сентябре я реально убедился в высказывании: «Что ни делается – к лучшему!» Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы тогда я все же поступил на юридический.

В Самаре были мои односельчане. Все оставшееся лето мы посвятили увеселениям. В непрерывных гулянках и вечерниках август пролетел незаметно. Для меня всё это было в новинку и совершенно нетипично. Однако перед началом учебы я взял себя в руки. Мне кажется, что любой человек, кто провел студенчество в общежитии, мог бы вспомнить столько историй, что они вылились бы в целую книгу. Пожалуй, самое главное, что я вынес для себя из стен нашей общаги – человеческие отношения. Все мои сегодняшние друзья, все, с кем два десятка лет идём по жизни вместе – почти все они оттуда. Те парни и девчонки, с которыми мы ели из одного котла, спали на одних кроватях и разделили эти счастливые пять лет. Сейчас я уже просто не могу представить, что их могло не быть в моей жизни, успей я подать аттестат вовремя.

Многие мои одногруппники были из Самары. За два года подготовительных курсов они успели перезнакомиться и подружиться. Я пока держался немного особняком. На первом занятии сидел один. Лекция уже шла, когда в аудиторию забежала запыхавшаяся девчонка. Другие места были заняты, и ей ничего не оставалось, как сесть со мной. Так мы просидели следующие два года. Оказалось, нам интересно вместе. И после всех шуточек наша дружба переросла в нечто большее. Это была Елена – моя жена. Сейчас мы воспитываем двух дочерей. И они лучшее подтверждение мысли: «Всё, что ни делается – к лучшему». Думать так – не фатализм. Просто, когда ты можешь видеть плюсы в том, что имеешь сейчас, тебе проще живется.

Как и в школе, к учебе на историческом факультете я относился не слишком серьезно. Но причина была уже в другом. Пока одногруппники круглые сутки проводили в библиотеке, зарывшись в книги, я работал. Тогда было важно заработать самому. Бабушка поддерживала, как могла, давала продукты, немного денег. Большинство моих соседей по общежитию были, как и я, из села. У нас всегда было что поесть: овощи, крупы, мясо. Тогда-то, хочешь-не хочешь, а пришлось научиться готовить. Хотя признаю, как кулинар я не особо преуспел в жизни. На кухне я тогда был, скорее, расторопным подмастерьем: чистил, резал. А вот мой сосед Коля – до сих пор мой лучший друг – был настоящий шеф-мастер. Когда он готовил свое коронное блюдо из мяса, картошки, морковки и лука, никто на этаже не мог равнодушно пройти мимо кухни.

Тогда, в общежитии, я понял, как важно наличие ресурсов, необходимых тебе в данный момент. В общаге ценились колбаса, сгущёнка и конфеты. Поскольку я уже зарабатывал, то мог их себе позволить. В магазинах всё это стоило совсем недорого. Однако мясо, недостатка в котором мы не испытывали в общежитии, за его пределами было невероятно дорогим. Но у нас его мало кто хотел готовить – много возни, а колбасу можно быстро порезать и положить на хлеб. Вот такой парадокс. И хотя, по сути, я тогда ничего не имел за душой, но, получается, всегда мог купить что-то интересное и ценное для других.

В студенчестве я не чурался любой работы: распространял листовки, мыл машины, работал на стройке. Отчетливо помню, как однажды все лето провел на мойке. Уже наступила осень – пора возвращаться к учебе. Я отсиживал по две пары и бежал на работу. Когда не нужно было идти на учебу, мыл машины с утра и до вечера. Это был в своем роде уникальный коммуникационный опыт. К примеру, приезжали бандиты, выкладывали автоматы, биты и пили водку, пока мы мыли их черные BMW. Напившись, могли даже начать размахивать огнестрельным оружием, чем изрядно нас пугали. Иногда нам просто оставляли машины и забирали их только через неделю-две. Мы иногда сами катались на этих машинах, совершенно не понимая, чем это нам грозит. На дворе был уже октябрь, холодало. После выходных, проведенных на автомойке, я едва мог встать на учебу в понедельник: все тело ломило от постоянного холода и сырости на работе. С другой стороны, в моей работе на мойке было столько юношеской романтики!

Мне очень понравилась бизнес-модель автомойки. Я увидел, сколько денег там можно заработать, поэтому у меня была такая тесная ассоциация с успехом. Тогда же решил для себя: когда стану успешным, куплю мойку и создам в ней все условия для сотрудников. Пять лет назад мне предложили купить одно здание. Цена вопроса: около ста миллионов. Знаете, почему я пошел на эту сделку? Лишь потому, что частью здания была автомойка, в которой сразу были установлены душевые, оборудованы комнаты отдыха и прочие условия для рабочих. Всё то, о чем я так мечтал в студенчестве. Поставил туда управляющего и больше этой мойкой не занимался. В скором времени мой центральный офис переедет в это здание, и какое уникальное пространство для работы я задумал там сделать, расскажу вам чуть позже. Если у тебя в жизни есть мечта, которую ты сам прожил, то ее обязательно нужно реализовать. Через реализацию задуманного можно найти новые возможности для развития.

Зная не понаслышке, как бывает тяжело на самых простых работах, я всегда с уважением отношусь к людям, которых принято называть «обслуживающим персоналом». Я не могу предвидеть будущее. Сегодня этот студент подносит тебе кофе, а через пару лет он может стать деловым партнером, открывшим свою сеть бистро. И каким он запомнит меня? Надменным и чопорным? Не слишком ли много для того, кто когда-то сам стоял мокрый под дождем у станции метро с охапкой газет?! Знаете, я благодарен той неквалифицированной студенческой работе. Но тогда, помню, было стыдно. Стоишь часами на одном месте, раздаешь эти газеты. Хотя кто меня узнает, кто осудит? Редкий человек не живет стереотипами, навязанными родителями, обществом и культурой. Особенно в молодом возрасте. Раздаешь газеты – нищеброд. Моешь машины – неудачник. Мало кто в этом возрасте думает: «Погоди! Так я же зарабатываю деньги, ничего еще толком не умея. Да ведь это ж круто!» Я так и думал, но к тому удовлетворению, что я зарабатываю деньги, добавлялась еще и реакция людей. Они шарахались, когда кто-то настойчиво старался всучить им газету бесплатно. Тогда абсолютно дикой была сама идея чего-то бесплатного и не связанного с обманом.

А еще я работал на стройке. Помню, как однажды нам не заплатили. Просто не стали выдавать деньги за сделанную работу. Десяток таких же, как я, парней остались с носом. Тогда же ко мне пришло понимание: нужно всегда честно платить за честный труд. Более того, я никогда никого не должен подвести по срокам. Теперь, что бы ни приключилось в моей жизни, с моим бизнесом и банковскими счетами, у меня всегда есть секретный чемоданчик. В нем – зарплата всех моих сотрудников. На крайний случай.

Однако не все студенческие подработки были тяжелыми. Однажды нам с другом Колей предложили поехать в Сочи – работать вожатыми в лагере. Предстояло две смены. Мы почти не спали: море, солнце, лето. Днем – следим за детьми, ночью – купаемся и общаемся с другими вожатыми. Беззаботное время пролетело незаметно, пришла пора паковать чемоданы. И тут к нам пришел директор лагеря и выпалил напрямую:

– Слушайте, а оставайтесь еще на две смены?

– Я не смогу, – сразу ответил Николай.

– А я остаюсь, – недолго думая, ответил я.

Мне попросту некуда было возвращаться. Отец из Пестравки переехал в Чапаевск, ехать к бабушке – не вариант. Коля ушел собирать вещи. Перед самым отъездом я пришел попрощаться до осени. Помню, мы тогда обнялись и расплакались. Такая вот была дружба. Чего плакали – непонятно. Ведь довольно скоро снова увидимся в общаге. И мы до сих пор нет-нет, да вспомним этот случай. Все над нами смеются, но я до сих пор помню щемящую боль от расставания с другом.

Первые бизнес-идеи пришли ко мне именно в общежитии. Жизнь там была веселой, потому что и сами жильцы частенько бывали навеселе. Те, кто хоть раз оставался на ночь в студенческой общаге, это поймут: вечер, алкоголь, неприхотливая закуска, гитара. Хочется добавки, а последняя бутылка уже в мусорном ведре. С такой проблемой у нас сталкивались все студенты практически ежедневно. И вот тогда мы придумали заранее закупать алкоголь. Чтобы продавать его всем страждущим. Со своей небольшой, наценкой. Каждый вечер в нашу дверь стучали те, кому было лень бежать в магазин или когда все точки продаж уже были закрыты. Мы ездили на оптовый рынок с большим рыжим чемоданом, внутри обложенным тряпками. Ведь если бы на вахте услышали характерный звон – пиши-пропало. Но набивали мы чемодан так туго, что бутылки аж скрипели. В каждую закупку мы вкладывались поровну. Все студенты знали, что мы продаем. «ИРИСА» – так шутливо мы назвали свое бутлегерское предприятие. По первым буквам имен всех, кто жил в нашей комнате. Достаточно долго мы были подпольными торговцами алкоголем. Все закончилось, когда трое из пяти стали доставать деньги из общей казны.

Спустя годы, когда я начал заниматься недвижимостью, самый полезный совет ко мне пришел из собственного прошлого, вот из этой истории. Я понял, что всю прибыль надо будет инвестироваться в дальнейшую покупку недвижимости. Бизнес должен работать и развиваться, а не служить заначкой. Иначе он станет неконкурентоспособным и прекратит своё существование.

Тогда, в студенчестве, от нашей «ИРИСы» остались лишь две первые буквы. Я и Равиль в итоге стали бизнесменами. Трое остальных, кто брал из общей кассы деньги, – нет. Эта история дала очень правильный посыл мне в будущее. Я могу загореться несколькими идеями и воплотить их в жизнь, будучи единственным учредителем. Но без партнеров мне не хватит сил объять все свои бизнесы и одинаково успешно следить за каждой веткой. Поэтому без партнеров – никак. Но право окончательного решения всегда остается за мной.

Сейчас я понимаю, что любые знания или навыки нужно получать под запрос. Нельзя учиться, думая «авось, где и пригодится». Учебой на историческом я, во многом, решал стратегические задачи. Главная из них: не попасть в армию. К тому же, полностью самостоятельным мужчиной меня сделала не муштра, а лихая жизнь в общежитии. Я научился готовить, стирать, зарабатывать на жизнь, приспосабливаться к любым условиям.

А они подчас были весьма жесткими. Студенческая жизнь переполнена эмоциями, как позитивными, так и, безусловно, негативными. В особенности, если ты живешь не дома с родителями, а в общежитии – сам по себе. Никто не отменял банального прессинга. Перепадало и мне. Но точно помню: никто ни разу так и не смог заставить меня сходить за алкоголем, никто ни разу не осмелился ударить. Но такое отношение было большой редкостью. К примеру, к нам в общежитие часто приходили студенты Сельскохозяйственной Академии, такие дерзкие ребята. Они терроризировали и прессовали многих. Один наш бедолага-сосед был ими настолько затравлен, что в отчаянии выпрыгнул с седьмого этажа. Слава богу, выжил благодаря тому, что зацепился за провода.

Хотя стоит отметить, что первые полгода в общежитии я прожил не со студентами, а с настоящим преподавателем – Валерием Палладиевичем. Он был моим первым серьезным наставником. Сейчас их называют менторы. С ним в одной секции жила девушка из Пестравки, с которой мы раньше вообще жили в одном подъезде, и мы общались. Я случайно обмолвился, что не очень устраивают соседи, с которыми меня заселили изначально. А он, будучи преподавателем, имел право жить один.

– Слушай, а переезжай ко мне? Вообще без проблем, – предложил он.

Не стану сейчас вдаваться в детали своего тогда быта, но отказываться было глупо. Валерий Палладиевич преподавал физиологию. Абсолютно интеллигентный человек. В то время как я, приехавший из деревни, был для него, наверное, абсолютным дикарем. Он разрешил обращаться к нему просто – Валера. И именно он давал мне первые уроки хорошего тона и манер. Пожалуй, главное, что меня поражало: несмотря на всю образованность и культуру, он пользовался большим авторитетом и у ребят со спортфака. У них он тоже вел лекции, и они часто заходили к нам. Просто поговорить. Это были такие типичные «братки». Считай, бандиты. Мы их тогда называли «торпедами». Будучи соседом Валеры, я довольно скоро начал подключаться к их беседам. При этом практически не «фильтровал свой базар». Валера же смотрел на меня и хватался за голову.

– Илья, что ты несешь?! – с искренним возмущением и недоумением говорил он.