Спасти дракона

– У Ирки в комнате погром, но, кажется, ничего не пропало.

– А здесь? – он кивнул на распахнутый настежь шкаф… пустой, почти как холодильник. Среди сброшенных с вешалок вещей Танька увидела растянутую древнюю кофту, потертую юбку, связанный из обрывков старых ниток шарф. Ни бабкиных новых свитеров, ни брючного костюма попросту не было. Раскиданные по полу обувные коробки тоже пусты. Только валялись кверху подошвами тапки с потрепанными розовыми помпонами. Танька вдруг повернулась и вышла из комнаты. Хлопнула дверь ванной, и через мгновение Танька появилась снова.

– Я еще могу поверить, что похитители разрешили бабке взять с собой новые вещи и обувь. И съели всю еду из холодильника. Но чтоб они сняли ее постельное белье и сложили в ванной на стиральной машине – этого быть не может!

– Могли выманить. На свидание с этим ее… дед-френдом из санатория – как тогда, с чертями, – предположил Богдан.

– А козу она с собой для гламурности взяла? Вместо чихуахуа. Ладно, сейчас разберемся! – С хищным блеском в глазах Танька кинулась на бабкины тапки. – За кого они меня держат? Думают, я такую элементарную вещь сделать не сумею? – зло пробормотала она и с тапкой наперевес ринулась к зеркалу.

– Что там, таракан? – Вовкулака шарахнулся с Танькиного пути.

– Нет, бабка! – отрезала Танька.

Вовкулака и Богдан уставились на зеркало, точно рассчитывали разглядеть там бабку размером с таракана. Танька вперилась в стекло пристальным взглядом и забормотала поисковое заклятие. Некоторое время в комнате звучал только ее монотонный голос.

– Ну в чем дело, где бабка? – резко выкрикнула Танька и сунула тапку прямо в стекло – наверное, чтоб зеркалу было виднее.

И тогда зеркало ПОСМОТРЕЛО на Таньку. Невозможно было ошибиться, невозможно перепутать – стекло оставалось глубоким и прозрачным, обычным зеркалом, но оно также очевидно глядело на Таньку, как если б посредине стекла прорезалась пара внимательных глаз. Смотрело с недоуменным раздражением, как если бы… Танька вломилась в кабинет к директору школы с требованием доложить, чем он тут занимается. Танька побледнела, потом покраснела… Богдан схватил ее за плечи и оттащил от зеркала.

– Извините! – крикнул он в стекло. – Она… не хотела вас обидеть!

Стекло не изменилось, но создалось четкое ощущение, что в его глубинах пожали плечами… и давящий взгляд исчез. Тихо охнув, Танька выскользнула из рук Богдана и опустилась прямо на пол.

– «Тот, кто в зеркале живет…» – шепотом повторила она слова Кумушницы. – Кажется… я зацепила обитателей зазеркалья. Случайно. Я не хотела! Я… – Она попыталась вытереть мокрое от пота лицо, недоуменно поглядела на стиснутую в ладони бабкину тапку и пролепетала: – Я могу еще дома попробовать.

– Не надо, – отнимая у нее тапку, мягко посоветовал Вовкулака. – Не знаю, кто там, в том зазеркалье, но видно ж… гм, в смысле, чувствуются серьезные ребята. Не стоит им в морду грязную обувь совать. А вот домой – пожалуй, стоит.

– Мы обещали к вечеру приехать… а уже почти ночь, – мрачно согласился Богдан.

– Я послала эсэмэски, что у нас колесо спустило, задержимся. Твоим родителям тоже. Сам бы не догадался! – У Таньки аж внутренности подрагивали от страха, поэтому наехать на Богдана хотелось особенно остро.

– Ну у меня же есть ты: такая заботливая и предусмотрительная. Даже с моими родителями вместо меня общаешься. – Богдан обиделся. Гнал он ее к тому зеркалу, что она теперь на нем отрывается?

– Хорошо, я больше не буду! – немедленно согласилась Танька. – Пусть они с ума сходят, ты ж сам позвонить не догадаешься.

– Ну-ка тихо, парочка! – цыкнул на них Вовкулака. – Сперва на Хортицу ехали, потом вокруг дуба скакали, потом Ирку искали… Полтора суток на ногах – неудивительно, что вы цапаетесь. Нужно выспаться и подумать. – Он направился обратно к кухне. – Сейчас Оксанка за своими девками приедет – и по домам.

– А если бабка все-таки вернется? – несмело предположила Танька.

– Я ее караулить не останусь! – истерично выкрикнула Марина.

– Тебя кто-то просит? – огрызнулся Вовкулака и шумно поскреб пятерней за ухом. – Позвоню ребятам, пусть кто-нибудь тут посидит, вдруг и впрямь вернется.

Танька убито кивнула: бабкино возвращение – ее последняя надежда, и с каждой минутой эта надежда становилась все призрачнее.

– И вот еще что… – начал Вовкулака. – Давайте-ка на всякий случай ориентировочку заполним. Дескать, так и так, старушка пропала из дома. Если до завтра не появится, я эту ориентировку в ход пущу. Чаклунство чаклунством, а неизвестно, откуда информация поступить может.

Вовкулака вытащил официального вида бланк.

– Точный возраст ее знаете? – нацарапав что-то наверху бланка, спросил он. Ребята покачали головами. – Ладно, напишем около шестидесяти. Фотку бы найти…

– Она не любила… не любит фотографироваться. Всегда ругалась, если Ирка ее на телефон щелкала.

– Особые приметы? Не писать же – коза!

– Скандальная очень. Бабка, – уточнил Богдан.

– Для опознания не подойдет, по трупу не видно. Пошутил, пошутил… – кинув быстрый взгляд на Таньку, вскинул обе ладони Вовкулака. – Черный ментовский юмор.

– Это тоже юмор? – Маринка ткнула в запись наверху бланка. – Вместо имени-фамилии просто «бабка» писать?

Вовкулака озадаченно поглядел на бланк, потом скомкал его и кинул в мусорное ведро.

– Мне тоже надо выспаться, – во всю пасть зевнул он, вытаскивая новый бланк… и замер над графой «ФИО». – Хе, а я, оказывается, даже не знаю, как ее зовут! Все «Иркина бабка» да «Иркина бабка»… – Он перевел вопросительный взгляд на Таньку.

Меловая бледность залила Танькино лицо. Богдан нервно сглотнул.

– Всю жизнь! Всю жизнь я тут живу, с Иркой в один детсад ходил, бабка меня миллион раз обедом кормила… Почему я не знаю, как ее зовут? Бабку! – звенящим, как струна, голосом, выдал он. – У меня что – амнезия?

– Тогда у нас обоих, – глухо сказала Танька. – Меня гораздо больше интересует вопрос – почему за все эти годы мы ни разу даже не задумались, что не знаем, как бабку зовут? Она знала! – вдруг заорала Танька. – Ирка! Знала или догадывалась… – Танька в очередной раз сорвалась с места и вихрем влетела в бабкину спальню. Оттуда донесся грохот.

Богдан и Вовкулака ринулись следом.

– Ты что делаешь? – пытаясь перекрыть скрип ножек комода по линолеуму, прокричал Богдан.

– Тайник ищу! – сосредоточенно отпихивая несчастный комод от стены, пропыхтела Танька. – Мне нужен ее паспорт, или пенсионное, или что-нибудь!

– Может, сперва в сундуке посмотрим? – опасливо предложил Вовкулака.

– Здесь нет никакого сундука, что я, этой комнаты не знаю! – Танька снова рванула комод – так, что у несчастной мебели подогнулись ножки.

– Тань… – негромко окликнул ее Богдан, но голос его звучал так странно, что Танька отцепилась от комода и подняла голову.

Сундук был. Широченный, фундаментальный, наверняка тяжелый, как сейф банковского хранилища, он стоял между бабкиной кроватью с никелированными шариками и этажерочкой с фарфоровыми собачками и кружевными салфеточками, как средневековый рыцарь в полном доспехе меж фабричными девчонками. На боках сундука, вырезанные так искусно, что дух захватывало, красовались сцены из Нового Завета: исцеление прокаженного и воскрешение Лазаря. Даже на потемневшем дереве видно, каким счастливо завороженным взглядом смотрит бывший прокаженный на свою очистившуюся кожу, и потусторонний отблеск на лице Лазаря. Два ангела торжественно поддерживали фигурный замок.

Танька упала на четвереньки и уставилась на резные ножки.

– Под ним линолеум продавился. Он стоит тут давно… все время… А мы не видели! – она выхватила из-за отворота рукава дежурную булавку, нацелилась на палец.

– Тань! Он открыт, – негромко сказал Богдан.

Медленно и аккуратно, словно боялась, что внутри окажется ловушка, Танька потянула за ручку. Замок слабо щелкнул… и тяжеленная дубовая крышка легко откинулась. Сундук заполняли документы. Из современного кожаного портмоне торчали уголки пластиковых банковских карточек. Из облупившегося коленкорового конверта – потрепанный аттестат и трудовая книжка, а из старинной папки кордовской кожи выглядывали пожелтевшие края бумаг с вензелями и двуглавыми орлами. Сверху, на самом видном месте, возлежал паспорт. Опередив Богдана всего на мгновение, Танька выхватила паспорт из сундука, нервно листнула потертую книжицу…

– Ну чего там, ну? – пытаясь заглянуть поверх края паспорта, нетерпеливо прыгал Богдан.

– Ничего, – каким-то механическим голосом ответила Танька. – Фотография. Ее. Бабкина.

– А фамилия-то как? – не выдержал Вовкулака.