Ирка Хортица и компания

– Это невозможно! – наконец твердо сказал он.

– Чего не можно? Вот Старый: берет камень, сыплет песок, льет воду, другим камнем трет – и выходит каменный топор!

– Зачем он все это делает? – искренне изумился Кингу Велес и подобрав на земле каменный обломок, сжал его в кулаке. Макуша хлопала глазами, как пойманная среди дня Ночная Птица. Обломок… менялся. Таял, словно белый холодный комок, сжатый в теплой людской ладони, только превращался не в воду, а… в маленький, как раз Макуше по руке, каменный топорик! Да ладный какой, такого Старому никогда не сделать. Макуша как зачарованная протянула пальцы, касаясь тонкого, будто кремневый скол, каменного лезвия.

– Аа-й! – и сунула пальцы в рот – из глубокого разреза капала кровь. Таких топоров не бывает!

– Наверное, потому, что этот Старый не может сделать топор как ты, Супруг мой Кингу Велес. – задумчиво сказала змея. Тот ответил ей недоуменным взглядом – и небрежно сунул топорик девчонке. Она замерла – яблоко в одной руке, топорик в другой.

– Так что с яблоками? – напомнила змея.

– Большие семечки посадить, а потом опять самые большие, и опять, и получится… – шевеля одними только губами, пробормотала Макуша. Шевелить чем еще она боялась, то и дело кидала на топорик испуганные взгляды – а как же его не бояться, если он сам режет!

– Не может быть! – повторил Кингу Велес.

– Я сама так делала! – забывая даже о страхе перед хищным топориком, возмутилась Макуша. – Только я колоски брала! – она махнула топориком на выгоревшую полянку, где еще недавно были колоски. – Не рви! – завопила она, когда Кингу Велес потянулся к последнему уцелевшему колосу. И вздохнула: чего уж теперь! – Они не готовые еще. Когда деревья желтеть начнут, тогда будут, а пока рано.

– Что скажешь, Симаргл?

Снова принявший людской облик пес уставился на колос, склонив голову к плечу, совсем как любопытный щен у входа в пещеру.

– Зерна почти как ирийские в эту пору… А здесь таких крупных не бывает! – уверенно объявил он.

– В Ирие и так все большое… Нужды нет… Они переделывают! – жутким свистящим шепотом выдохнула двухвостая змея. – Эти существа… человеки… берут, что есть и… переделывают в то, что нужно им!

– Но я же пролетал над ними! Они охотились как все звери, а их самки… женщины… просто собирали, что растет! Семена, коренья, травы… – Кингу Велес глядел на Макушу уже не пренебрежительно, а скорее растерянно.

– Так отобрали же! Пришли: топоры – во! Копья – у-у-у! Сами чисто псы дикие – страшные! – Макуша замахала руками возле ушей, вывалила язык, скорчила рожу… – Охотников наших побили, и отобрали все, что насобирали!

Вот и ОН всего не знает, не только Ведающая или змеюка… Может, их и вовсе нет, таких Ведающих, чтоб все-все ведали?

– Кто – чисто псы? – Кингу Велес покосился на насупившегося лохматого. – Другие человеки… или как вы там говорите – люди?

– Разве ж люди на людей нападают? – надо бы обидеться, но Макуша посмотрела на него снисходительно: и вовсе ничего-то он не ведает! – Стал бы ты на своих нападать?

Кингу Велес помотал головой.

– Кажется, эти существа похожи на нас больше, чем я думал… А кто тогда?

– Так другие!

– Она имеет в виду другое племя. – едва сдерживая усмешку, пояснила змея.

А чего смеяться-то?

– Другие – они ж разве люди? Только наше племя – люди, а остальные-прочие, они даже не зверье какое! Зверя хоть съесть можно, а эти только сами жрут все, до чего дотянутся!

Кингу Велес глядел как-то странно, а Змея вдруг звонко захохотала.

– Да! Вот и пожрали, а чего не пожрали – потоптали, ничего не осталось, а холода скоро! – гневно стискивая кулаки, выпалила Макуша. – Вождь решил на мохнатые горы охотиться, а на мохнатые горы нам охотиться нельзя, мы их молоко пили, мы теперь их дети, и не получится охотиться, мохнатых гор мало, они не могут нам на прокорм даже самого маленького отдать. Старая мохнатая гора сказала – потопчут охотников.

– Верно, верно. – закивал головой, как его… Симаргл. – Когда много – старых или слабых можно на прокорм отдать. От того стадо только сильнее. А когда мало… – он помотал лохматой башкой.

– Мохнатые горы – это мамонты? – нервно переспросил Кингу Велес. – Они разговаривают с мамонтами?

– А что такого? Ты ж со мной разговариваешь, Первый Дракон?

– Охотников мало осталось, этих потопчут – все племя пропадет. Я больше всех съедобного приношу. – в голосе Макуши прозвучала гордость. – Меня Мать-Сыра-Земля любит, Ведающая велела меня ей отдать, чтоб я уговорила Мать-Сыру-Землю родить снова все, что у нас забрали.

Симаргл удивился – его косматые брови поднялись как трава после бури.

– Вот и я думаю, дурость Ведающая затеяла, как с мамкой моей. – согласно кивнула Макуша. – У Матери-Сырой-Земли все в свой срок, проси-не проси, не станет она заново ростки проклевывать, завязь пускать, плоды вызревать, да чтоб до холодов.

– Разумная самочка. – весело поглядел на нее Симаргл. – Поумнее этой их Ведающей.

– Девка я. – проворчала Макуша, но в животе стало приятно. Она и не знала, что и от слов бывает вот так, будто съела чего. Она покосилась на Кингу Велеса – слышал ли? – и торопливо прибавила. – Я еще и виноватая потом выйду, что не упросила!

– Не все ли тебе равно, если ты уже будешь… – Кингу Велес замешкался. – У Матери-Сырой-Земли?

– Наша Ведающая и там достанет! – вскинулась Макуша. – Сама никого не слушает, а потом сама же… – она вздохнула, не закончив. – Вот я и решила, что надо тут все забрать – и яблоки, и зерно! – и племени отнести. Каменными жерновами перетереть, с водой смешать… – голос ее опадал, будто угасающее пламя костра.

– От незрелого зерна животы заболят. – пробурчал Симаргл и все они снова огляделись по сторонам. На черное горелое пятно, оставшееся вместо колосков. И на яблони, где яблоки висели только на двух «дичках». На «сделанных» яблонях оставалось по несколько плодов, все остальные превратились в измочаленные клыками огрызки или вовсе исчезли в драконьих желудках.

– Здесь бы не хватило для целого племени на всю зиму! – вскричал Кингу Велес.

– Вряд ли девочка способна просчитывать так далеко. – с легкой насмешкой хмыкнула змея. Виноватой она себя не чувствовала – тут же сорвала еще одно яблоко и вгрызлась в него. – Не требуй слишком много от той, кого сам считал зверушкой.

– Я не зверушка. – Макуша подобрала свою котомку из шкур.

– Ты куда это? – глазищи змеи вдруг сузились, став похожими на щелочки.

– К Матери Сырой-Земле пойду. Уговаривать. Делать-то больше нечего. – кивнула Макуша, хотя в голосе ее звучало отчетливое сомнение. Еще и вернуться надо так, чтоб послушная Ведающей тварь по пути не перехватила да не приволокла обратно, будто это Ведающая Макушу поймала, а не Макуша сама пришла. Макуша подумала… и положила необыкновенный топорик на землю: куда ей такой острый, он же и котомку прорежет. – Я возьму? – стараясь не глядеть на змею, Макуша показала огромное яблоко, что пахло так сладко. Должна ж та понимать, что отдариваться надо.

– Возьми. Я твои яблоки ела. – кивнула змея. – Только что делать с ним станешь?

– Посажу… – обрадовалась Макуша и тут же сникла. – Может, расскажу кому, чтоб приберег, да как снега сойдут… – и замолкла, качая головой. Кому расскажет: Ведающей? Или вождю? Станут они слушать, они все лучше всех знают! А остальные позабудут, вот и пропадет змейское чудо-яблоко.

– Сажай здесь. – вдруг велела змея.

Макуша посмотрела на змею так, как та и заслуживала. Как на водяницу дурную.

– Не приживется. – обронила она. Понимающий лохматый согласно закивал.

– Конечно. – невозмутимо согласилась змея. – И Мать-Сыра-Земля не изменит свой порядок: ни ради твоей Ведающей, ни ради тебя, ни ради всего твоего племени…

Лохматый теперь согласно кивал уже на каждое ее слово…

– А вот ради Великого Крылатого Пса Симаргла…