Воин сновидений

В этот кратчайший миг между замахом и ударом мир здухача снова изменился. Песнь исчезла. Далекий звук, что позволял ему видеть, слышать и ощущать ранее невидимое, придавал такую невероятную скорость его полету и силу его мечу… Песнь Алконоста замолчала совсем – наверняка из уха его брошенного без присмотра тела исчез и второй наушник. Воздух вокруг пылал, как в печке, но здухач больше не видел никаких чудищ, никаких огненных глаз. Беспомощно озирающийся, он нырнул в тучу – слишком медленно в сравнении с недавним безумным полетом! – завертелся, как потерявший след охотничий пес. Ну не могла же эта тварь паршивая просто исчезнуть!

Неподалеку послышалось сухое, будто кашляющее, хихиканье. Там, далеко внизу, в поезде, оставшееся в груди его тела сердце, наверное, заледенело от ужаса – сквозь облачный туман с издевательской неторопливостью, отлично ощущая неожиданную беспомощность только что такого грозного противника, опять начал проступать багровый гнилостный свет, окружая со всех сторон. Чудище действительно никуда не исчезло. Оно отлично видело здухача своими огненными глазищами, между тем как оставшийся без песни Алконоста воин сновидений ничего не видел, не слышал и не ощущал. Он лишь стиснул пальцы на рукояти меча. Он не имел права отступить, позволив превратить леса в сплошной костер! В бою с невидимым врагом ему оставалось только погибнуть.

Глава 7. Верхом на унитазном ершике

Танька наклонилась к распростертому на вагонной полке мальчишке. На лоб Богдану вдруг капнула тяжеленная слезища.

– Танька, ты что? – заворчала Ирка. – Мы его пока не хороним!

– Здухач, потерявший тело, не возвращается никогда, – отстраненным голосом сказала Танька, и из ее глаз обгоняющими друг друга ручейками потекли слезы.

– Я, конечно, знаю, ты считаешь Богдана идиотом… – взвилась Ирка.

– Я не считаю его идиотом, – провыла Танька, окончательно заливаясь слезами. – Он просто немножко тупо-ой! – искривленный плачем рот пополз в сторону.

– Вот видишь, сама говоришь – немножко, – мгновенно переключившись на утешающий тон и поглаживая Таньку по вздрагивающим плечам, забормотала Ирка. – А надо быть очень сильно тупым, чтобы не сообразить полететь за поездом!

– Почему он тогда не возвращается? – с надеждой глядя на Ирку сквозь застилающие глаза слезы, шмыгнула носом Танька.

Ирка поглядела на распростертое на полке тело. Она знала, что ответ Таньке не понравится.

– Ввязался во что-нибудь, – наконец со вздохом сказала Ирка.

– Ему каменецкого квеста мало? – возмутилась Танька. Слезы на ее глазах тут же высохли. – Еще приключений захотелось?

– Могли и не спросить, хочется ему или нет, – рассудительно заметила Ирка.

– Ну и как теперь его искать? – тоже уставившись на неподвижного Богдана, растерянно спросила Танька.

Ирка согнула пальцы наподобие когтей и быстро-быстро поскребла за ухом.

– По методу шаманов? – задумчиво предложила она. – Будем во всякую живность вселяться и ее глазами смотреть. Погоняем птичек на поиски здухача?

– Для этого надо птичке в глаза посмотреть. Или хотя бы ее точному изображению, – мрачно возразила Танька. – К тому же мы не знаем – видят птички здухачей или нет. – Вдруг лицо ее просветлело. – А зачем нам, собственно, птичка? Я вселюсь в самого Богдана! И его глазами посмотрю, что там вокруг него!

– Этот фокус можно только с низшим разумом проделать, – нахмурилась Ирка.

– Как раз наш случай, – ехидно ухмыльнулась Танька.

– А где ты фотографию Богдана возьмешь, чтоб в глаза посмотреть? – все еще возражала Ирка. – Или этому веки спичками подопрешь? – скептически поинтересовалась она, кивая на спящее тело.

Танька смутилась. Аж уши стали пунцово-красными. Судорожно вздохнула, прикусила губу…

– Не буду я ничего подпирать, неизвестно, во что это здухачу обойдется, – пробормотала она и вытащила свой телефон. Провела по сенсору пальцем: на экране возникла выразительная фотка улыбающегося Богдана.

– Так-так! – ехидно протянула Ирка. – Интересно, зачем это некоторые продвинутые ведьмы таскают в телефоне фотографии носителей «низшего разума»?

– Случайно! – отрезала Танька. – Я вон то, что позади него, фотографировала! А этот случайно влез, ясно?

– Совершенно, – согласилась Ирка, разглядывая фотографию. Видно было не очень четко, но, кажется, позади Богдана красовался мусорник. Видать, у Таньки теперь хобби такое – мусорники на мобильник снимать.

Танька еще раз внушительно поглядела на Ирку – та тут же скорчила невинную рожу. Убедившись, что подруга, по крайней мере, не собирается выдавать комментарии вслух, ведьмочка перевела на фотографию взгляд такой грозно-многообещающий, что Ирка не удивилась, если бы фотка с криками ужаса смоталась прочь с экрана. Но Богдан с фотографии лишь продолжал глядеть на девчонок смеющимися озорными глазами.

Танька пристально уставилась в глаза фотографии… Протянула руку, не глядя нашарила ладонь спящего, и крепко стиснула ее.

Экран полыхнул так, что Ирка сперва решила – телефон таки не выдержал Танькиного взгляда и взорвался. Фотография Богдана исчезла. На экране взвилось бешеное, казалось, пышущее сквозь мобильник багровое пламя. Поперек пламени, рассыпая серебряные искры, блеснул росчерк знакомого меча… А потом появилось жуткое переплетение щупалец, в которых сновали с десяток огненных глаз.

– Ховало! – с воплем отшатываясь от монитора, закричала Танька.

– Кого хавало? Здухача? Вот эта тварь? – чувствуя, как у нее от страха за Богдана слабеют ноги, вскрикнула Ирка.

– Да не хавало, а ховало! – рявкнула на нее Танька. – Дух ховало с двенадцатью огненными глазами! Ховается, то есть прячется, в тучах и оттуда леса жжет и засуху напускает! Он уже лет сто не появлялся! Богдан же не знает, как его правильно уделывать! Ко мне! – вскинув руку, вскричала Танька с такой силой, что содрогнулся весь вагон.

Прошив толстый пластик закрытой двери, как иголка – лист бумаги, в купе влетел… поездной ершик для чистки унитаза. На длиннющей такой, выкрашенной масляной краской ручке. И ляпнулся прямо в подставленную Танькой ладонь. В самой двери осталось словно выплавленное круглое сквозное отверстие.

Танька с брезгливым недоумением оглядела доставшееся ей средство передвижения, пробормотала:

– Где ж они швабру прячут? – и без колебаний вскочила на длинную ручку. В руках ее со скоростью и ловкостью фокусника промелькнули баночка полетной мази, перочинный ножик… Капля крови упала на оконный замок. Танька мазнула кровью по много лет не двигавшейся раме. Будто его ломом подцепили, окно купе одним махом упало вниз. В вихре развевающихся светлых волос ведьмочка верхом на ершике просвистела между полощущимися на ветру занавесками.

– Куда, меня подожди! – прокричала Ирка, стараясь перекрыть шум ворвавшегося в купе ветра и грохот колес.

– Некогда! – донеслось из поднебесья. – Я его чувствую! Он совсем близко! – На бреющем полете пронесясь над крышей вагона, Танька погнала ершик к хвосту поезда.

Вывесившись из окна, Ирка проводила ее глазами… Свист рассекаемого воздуха послышался снова. Ирка задрала голову к обложенным тучами небесам – неужели здухач был так близко, что Танька уже возвращается?

Из разрыва туч – девчонке показалось, что точно ей в лицо – валился столб багрового света. Она отпрянула в купе… Столб воткнулся в тянущиеся вдоль железнодорожной колеи деревья – и те вспыхнули, как спички! Будто наперегонки с поездом, огненный шар покатился вдоль всего лесного строя… Мгновение, и лес вдоль колеи занялся весь! Свист послышался опять… Вагон содрогнулся, и по его борту стекла волна багрового огня. Поезд мчался между двумя сплошными стенами пламени.

– Кажется, теперь и я знаю, где искать здухача, – пробормотала Ирка, опускаясь на четвереньки.

Слой гладкой шкуры обтянул ее, как тугой комбинезон. С трудом помещаясь между нижними полками, вместо черноволосой девочки в купе стояла огромная, угольно-черная борзая. Сильные ноги оттолкнулись от пола. В длинном прыжке перемахнув столик, она выпрыгнула в раскрытое окно. В морду ей дохнуло пламенем пожара, казалось, прыжок занесет ее прямо в бушующий огонь. Но за спиной уже распахнулись широкие крылья. Сильно ударяя ими воздух, Хортица пошла вертикально вверх вдоль стены пламени и растворилась в темных небесах.

Глава 8. Здухач vs. Двенадцать огненных глаз II

Огненные шары метались вокруг здухача. Пламя задевало макушку, жадно облизывало пятки… Тварь не оставила противнику пути к отступлению – ни вверх, ни вниз, ни в сторону. Огонь напирал отовсюду, стягиваясь в тугой кокон, в центре которого бился воин сновидений. Он чувствовал, как от иссушающего жара тает, словно пар над чайником, постепенно растворяясь в туче. Последним отчаянным усилием вкруговую отмахнулся мечом… С клинка роем серебристых ос сорвались искры. И вонзились прямо в окольцевавшие его стены пламени. Испуганный жалящими прикосновениями, огонь отпрянул. А здухач вдруг ощутил, как на лоб ему упала капля – прозрачная, несущая прохладу, защищающая от яростного жара. Ему почудился Танькин голос, протянувший:

– …тупо-ой! – но вместо обычного ехидства в нем слышался плач.

Огонь напирал. Здухач завертелся на месте, вращая мечом. Завеса из серебристых искр прикрыла его, разгоняя подступающее пламя. Послышался разочарованный вой твари… и огонь накинулся с удвоенной силой. Продолжая острием плести вокруг себя защитный полог серебра, здухач отлично понимал, что рано или поздно невидимый для него противник отыщет лазейку. Если уже не отыскал! Разумнее всего отступить, но враг окружал со всех сторон. Что делать, воин сновидений понятия не имел! Рядом послышалось ехидное предвкушающее хихиканье.

И тут вдруг здухач ощутил себя… очень умным. У него появилось чувство, будто к его разуму подключился еще чей-то, сделав его даже не вдвое – вчетверо сообразительнее. Воин покосился на свой меч. Клинок ведь тоже не слышит песнь Алконоста, а новые свойства никуда не делись, вон как искрами сыплет, раньше за ним такого не водилось… Получается, все время слышать не обязательно? Словно устав ждать этой догадки, его новое, подаренное напевом райского птаха зрение вернулось, как если бы в мозгу переключатель нажали!

У самого его лица, выделяясь даже на фоне сполохов багрового огня, будто уродливые прыщи, пучились двенадцать огненных буркал! При виде этого зрелища из подключившегося чужого сознания хлынула дикая, совсем не свойственная здухачу паника. Вместо того чтоб дополнительно подсветить глазки хорошим ударом меча, он раскрыл рот и совершенно по-девчоночьи провизжал незнакомое слово:

– Ховало!

Эффект оказался неожиданным. Щупальца испуганно дернулись, а глаза растерянно забегали. Вверх-вниз. Словно смутившись, тварь отпрянула.

– И-эх! – здухач с разворота полоснул мечом. Чужое сознание исчезло так же стремительно, как и появилось, и к воину сновидений вернулось привычное хладнокровие. Клинок скользнул точно между щупальцами врага… и прошел сквозь «тучное» тело, не встретив сопротивления. Клубящаяся туманная мгла раздалась, на короткое мгновение сделав из одной твари – две. И тут же сомкнулась. Здухач заметил несущийся ему в открытую грудь огненный луч… Швырнул себя в сторону, воспарив параллельно удару, и обрушился на тварь сверху.