Снегурочка с динамитом

Его похожий на шкаф напарник предостерегающе кашлянул:

– Шеф велел их вывести отсюда. Детишки какие-то ненормальные – лазают тут, разнюхивают, – пробормотал он. – А у нас и так проблемы.

– Это он к тому, что я слишком много болтаю, – доверительно наклоняясь к ребятам, прояснил седобородый. Из-за стеллажей с клетками они вывернули в проход – такой широкий, что в него вполне мог въехать грузовик. Собственно, грузовик в проходе и стоял – маленький фургончик с широко распахнутыми задними дверцами. Рядом двое парней в фирменных спецовках с надписями «Дикая ферма» переставляли клетки с птицами. А изнутри… Да-да, Катька была почти на сто процентов уверена – из фургона слышался жалобный гогот.

– Это они! Те самые, что увезли Харли! – заверещала Катька, бросаясь вперед. – Он там! Он меня зовет!

Сильные руки ухватили ее за плечи и поволокли вон, прямо в раскрытые ворота.

– Отпустите меня! – вырываясь из рук охранника, вопила Катька. – Мой гусь! В синем валенке!

– И правда, ненормальные! – послышался сзади осуждающий голос седобородого. – Гусь у них в валенках! Идите отсюда, пока я на вас собаку не спустил!

Катьку пихнули в спину. Едва удержавшись, чтобы не упасть на скользкий заснеженный тротуар, она очутилась на улице. Следом, один за другим, из ворот вылетали остальные сыщики «Белого гуся». Железные створки с лязгом захлопнулись.

– Гады! – с ненавистью выдохнула Катька, изо всех сил навернув ногой по створке с надписью «Дикая ферма». Ворота ответили насмешливым гулом. – А ты говорил – «случайно прихватили»! – передразнила она Вадьку. – «Зайдем – попросим вернуть!» Они специально Харли похитили! Они в переулок явились, чтоб нашего Харли украсть! Чего? – вызверилась на остальных Катька, видя, что компаньоны молча переглядываются и лица у них, мягко говоря, странные. Наконец Вадька с нервным смешком поинтересовался:

– И грузовик свой ради этого поломали? Как они узнали, что мы вообще в том переулке будем?

– Проследили! – решительно рубанула Катька.

Никогда не страдавший особой деликатностью Сева неловко хихикнул:

– На фига им сдался твой гусь – следить за ним? Он 100 тысяч точно не стоит.

– Я бы за Харли и миллиона не пожалела! – выпалила Катька, снова заливаясь слезами. – А вы стоите и ничего не делаете! Почему вы позволили нас выкинуть?

– Потому что мы никак не могли запретить, – буркнул в ответ Вадька.

– Ну не надо плакать, Катюша. – Кисонька вытащила из сумочки платочек и принялась аккуратно вытирать бегущие по Катькиным щекам слезы. – Ну, давай успокоимся, вытрем глазки… – воркующим тоном начала приговаривать рыжая.

– Что ты со мной, как с маленькой! – оскорбленно отшатнулась Катька и замерла. В жалостливом голосе Кисоньки, в сопении хмурого брата, в раздражении на лице Севы и сочувствии Мурки заглавными буквами читалось: ДА! ВСЕ СЧИТАЮТ ЕЕ МАЛЕНЬКОЙ! Капризным дитятком, которое даже сейчас, когда самое дорогое для нее существо… в беде, не в состоянии собраться и действовать. Только бестолково орет и требует от других, чтоб те что-то сделали. А сама? Щеки Катьки жарко вспыхнули от стыда. Она решительно отерла слезы тыльной стороной ладони.

– Не знаю я, зачем им Харли понадобился! – шмыгая носом, прогундосила она. – Но что-то в этой фирме не то! Почему тот дядька не сказал нам, куда они отвезли птиц? Почему так бесился, когда мы пришли? И охранник говорил о каких-то проблемах… Все это неспроста!

– Ну и что ты предлагаешь? – задумчиво проговорил Вадька.

– Видели, фургон грузили? Наверное, сейчас опять по заказчикам поедут. Как только грузовик окажется за воротами, мы его остановим – и пусть только попробуют не отдать нашего Харли! – физиономия у Катьки стала кровожадной.

– Ты уверена, что слышала именно Харли? – засомневалась Кисонька. – А если это был не наш гусь?

– Как ты фургон остановишь? – Вадьку обуревали другие сомнения.

Катька поглядела на брата с возмущением. Чудес от него, конечно, ждать не приходится, но хотя бы элементарного выполнения служебных обязанностей! Кто у них в агентстве главный спец по технике?

– Ты мне скажи, как его остановить! – едко процедила Катька. – Хоть бомбу под колеса подложи! – и тихонько добавила: – А уж там разберемся – наш гусь, не наш…

– А может, достаточно просто помахать? – предложила Мурка, глядя на квадратную морду грузовичка, неспешно выползающего из вновь распахнувшихся ворот. И не дожидаясь ответа, побежала навстречу, изо всех сил размахивая руками.

Не успевший набрать скорость грузовик затормозил, когда чуть ли не под колеса ему метнулась тоненькая девчоночья фигурка.

– К дверцам! – рявкнула Катька и первой сорвалась с места, оббегая грузовик вокруг. Сзади нерешительно затопали остальные.

– Отпирай! – скомандовала Катька, нетерпеливо теребя замок. – Скорее, Вадька!

Вадька на мгновение замешкался… и вытащил из кармана свою верную отмычку. Он лишь прикоснулся к замку, как что-то лязгнуло, кракнуло. Дверцы распахнулись… Катька растерянно замигала, когда из темноты кузова вдруг высунулась физиономия уже знакомого ей мужичка в фирменной спецовке. Самодовольная физиономия с издевательской ухмылкой на губах. А потом Катька почувствовала, как ее хватают и втягивают во мрак. Спереди, от кабины водителя, послышался яростный Муркин вопль.

Глава 5. Похищенные в помёте

Вокруг царили темнота… и запах. Катьке казалось, что ее завернули в плотную вонючую тряпку, что эта тряпка залепила лицо, лишила зрения и слуха, оставив вокруг только густую, как желе, вонищу, настолько едкую, что от нее слезились глаза и чесалась кожа. Поблизости лязгнул металл, и Катьку швырнули. Она ляпнулась на дощатый пол. Вокруг нее моментально поднялась туча мелкой, удушливой пыли. Катьку скрутило приступом судорожного кашля. Сквозь собственное кхеканье она слышала странные звуки, будто рядом с ней перекидывают тяжелые мешки – с падением каждого в воздухе немедленно повисала новая туча, и новый спазм заставлял Катьку сгибаться пополам, уже не понимая, то ли она одна хрипит, пытаясь вытолкнуть из легких пыль, то ли рядом заходится кто-то еще…

Снова грохнули дверцы, дощатый пол дернулся – новый приступ кашля, – мотор загудел, и фургончик неторопливо тронулся с места. Отчаянно стараясь проморгаться и все еще срываясь на кашель, девочка завертела головой. И сразу подумала, что думать – вредно. Вот задумалась, как плохо и страшно сидеть за решеткой, и пожалуйста – сидит. За решеткой. Прямо перед ее носом, ввинченные в пол и крышу фургона, маслянисто поблескивали толстые железные прутья. Луч просунутого сквозь прутья фонарика выхватывал из темноты присыпанный опилками и мелкой соломой пол – вот откуда эта проклятущая пыль! – двумя яркими точками отражался в очках на мокрой от пота Вадькиной физиономии… Катька вздрогнула, приходя в себя, и наконец осознала, что в клетке она не одна! Вопреки всем надеждам Харли рядом не было. Зато обнаружились остальные сыщики: Сева, развозящий по щекам осевшую на лице грязно-желтую пыль, Кисонька, с широко раскрытым ртом и плотно зажатым пальцами носом… Ой, нет, не все! В узком пространстве клетки не хватало Мурки! И замечательно, что не хватало! Если рыжей удалось смотаться – положение не так печально, как кажется на первый взгляд.

Что там за зараза в лицо фонариком светит?! Катька прильнула к решетке… и чуть не нос к клюву… то есть нос к носу столкнулась с давешним утконосым директором. Тот испуганно отпрянул, зачем-то погасив фонарик. Даже сквозь шум мотора слышно было, как он возится в темноте. Фонарик вспыхнул снова. Теперь у клетки, в которой были заперты ребята, стояли трое: похожий на Скруджа Мак-Дака директор, почему-то прижимающий к груди длинный цилиндрический черный тубус для чертежей, и двое мужиков в фирменных спецовках – те самые, что похитили Харли! Позади, дыша им в затылок, неуверенно переминались похожий на шкаф охранник и его седобородый напарник, на сей раз без собаки.

– А кто на фирме остался? – неожиданно для самой себя тоном строгого ревизора выпалила Катька.

– Сторож, – автоматически ответил Мак-Дак. И тут же спохватился: – Ну, детки… – вопросил он, подпуская в свой крякающий голос грозные интонации, – объясните теперь, чего это вы где не надо шныряете?

Катька, шмурыгающая носом от набившейся колючей пыли, наконец звонко чихнула и уставилась на директора с возмущением. Только она собралась как нормальный человек испугаться – ну как же, схватили, запихали в машину, везут неизвестно куда… Но вот таких наглых заявочек, когда сами наделали, а потом виноватых ищут, она даже бабкам во дворе, даже учителям в школе не спускала, не то что какому-то уткомордому Скруджу!

– Не поняла? – с претензией осведомилась девчонка. – Мы себе по улице идем, никого не трогаем, вы нас хватаете, запихиваете в вонючую клетку из-под скунсов – и внаглую спрашиваете, чего мы шныряем? Дядя, вы от птичек своих не заболели? В смысле, не стали ку-ку? – и Катька выразительно покрутила пальцем у виска.

– Мы скунсами в принципе не торгуем! – искренне обиделся Мак-Дак. – Это из-под страусов клетка! И пахнет она соответственно! Кукушки тоже не наш профиль! И вообще, как ты разговариваешь со взрослым? – запоздало возмутился он.

– Очень хорошо, что взрослый! – немедленно парировала Катька. – Значит, за похищение детей сидеть будете не по-детски!

– Да я вас! – задохнулся возмущением директор, и нос его снова задергался. – Всех четверых на птичий корм пущу, и никто вас не найдет!

Катька поглядела на него с презрительной укоризной:

– Говорите, что взрослый, а ведете себя как маленький!

Позади откашлялся седобородый охранник:

– Их пятеро было. Одна сбежала, – извиняющимся тоном прогудел он и неловко развел руками.

– Она уже, наверное, в полиции, – злорадно сообщила Катька. – Плохи ваши дела!

– Еще хуже, чем были? – пожал плечами седобородый.

Рядом с клеткой открылось небольшое прямоугольное окошко и вместе с размытым светом зимнего утра внутрь сунулась небритая физиономия водителя:

– Так мы едем в аэропорт? Или не стоит? – многозначительно косясь на ребят, поинтересовался он.

– Не стоит? – взвизгнул директор. – С ума посходили? Забыли, что нам это будет стоить и даже очень? – видно, для усиления эффекта от своих слов он потряс черным тубусом под носом у шофера. – Езжай давай! До аэропорта дорога длинная, мы как раз успеем выяснить у ребятишек, на кого они работают!

Шофер неодобрительно поджал губы: