Мир Опустел. Начнем Сначала!

– Понимаешь, что происходит?

Резкий удар в стекло заставляет меня подпрыгнуть на сидении.

Правой рукой хватаю автомат, вижу перекошенное лицо обжоры. Бьется головой в окно, не может сообразить, что вцепиться в меня не получится.

Левой рукой щупаю кнопки открывания окон, истерично рву их кверху. Моторчики жужжат, стёкла и так закрыты до предела. Обжора бьет снова и снова, на окне начинают оставаться кровавые следы. Кожа на лысом черепе морщится от натуги, он скалит белые, обломанные зубы, напоминающие из-за неровности клыки хищника.

Я больше не хочу проверять прочность стекла и потому, включив заднюю скорость, стартую с места совершенно не глядя назад. Раздаётся мягкий удар, за ним ещё один. Посмотрев на экран заднего вида, вижу больных разбегающихся в стороны. В конце квартала разворачиваюсь, уезжаю подальше. Смотрю в зеркало, ребята делают то же самое.

Паркуем автомобили бок о бок. Откроем окна и сможем говорить, не выходя на улицу.

Вижу, как Олег кричит что-то в рацию, но не слышу его. Странно… Моя почему-то не работает. Проверяю кнопки, включаю обратно, видимо, зацепил когда суетился.

– База! База! Таня! Андрей! – без остановки повторяет мужчина. Руки дрожат, видно, что сильно волнуется.

– База! Таня! Андрей! На связь! Это Олег. Что у вас происходит?

Я собираюсь спросить, а не далеко ли мы для приема отъехали, но вспоминаю, что Моторола бьет на 15 километров по кругу.

Надеюсь, что просто не слышат.

В образовавшейся тишине Танин голос:

– Что тут нажимать-то? Приём! На связи. Вы где? – голос её звучит ровнее, чем можно было ожидать, и меня это успокаивает.

– Таня! Мы рядом. В нескольких кварталах! – Олег торопится, говорит невнятно. – Что случилось? На нас напали! Как вы?

– Понятно, что напали, – рация шуршит, видимо, женщина отвлеклась на что-то. – На нас тоже напали… Ещё вчера.

Мы стреляем, как получается. Но они прячутся. Почти не попадаем. Ночью страшно было. А сейчас ничего. Терпимо!

– Танечка, вы держитесь! – Олег переходит на крик, – мы вернулись, и у нас много оружия. Передай всем, что мы придумаем! Мы поможем!

Таня снова не отвечает несколько секунд, и мужчина кричит:

– Приём?! Как поняли?

– Поняли, – произносит Таня, – ждём.

На заднем фоне слышатся два трескучих выстрела.

Договорились проехать во двор многоэтажки на углу квартала, забраться на крышу с винтовкой, хорошенько почистить с высоты.

Гриша предложил пострелять из любимого гнома и сам же сообразил, что это опасно. Мало ли, как осколок от взрыва ляжет. Нас ему не достать, а друзей в крепости запросто может ранить. Будем действовать аккуратно.

Много целиться, мало стрелять. Благо патронов много, а закончатся, так найдём ещё. Схема теперь отработана.

Несколькими ударами высадив дверь, ведущую на крышу, поднимаю за ручки оставленный на полу ящик боеприпасов. Мокрый от пота Олег протискивается передо мной, первым выходит на закатанную рубероидом поверхность.

– С этого угла удобней всего, – он машет рукой, показывает, где положить вещи. – Давайте, чтоб все по-серьезному. Как на войне!

Если я снайпер, вы – группа прикрытия. Я стреляю, а вы прикрываете зад.

– От кого? – уточняет Гриша.

– Мало ли, от кого! Может, больные на шум придут. Может быть, хищник ко мне подкрадётся. Ваша задача прикончить всех, кто посмеет тревожить. Все понятно? Вопросы есть?

– Только один! Дяденька снайпер, какой у вас боевой стаж?

– Два часа! – не теряется Олег. – 54 выстрела и 15 покрошенных деревьев. Может, ещё барсук. Но его убийство осталось не подтвержённым…

Уже 10 минут наш стрелок без перерыва ведёт огонь. Гриша занял пост у входа и после каждого нового выстрела, эхо от которого разносится по всему кварталу, вслушивается в тишину подъезда. Нет ли гостей?

Пользуясь тем, что тыл надежно прикрыт, я лежу с Олегом и смотрю вниз. За все время ему удалось пристрелить только двух обжор, но минуту назад, закончив второй рожок, он, наконец, заявил, что пристрелялся. Теперь дело пойдёт скорее. И действительно, к концу четвёртого магазина, на дороге сереет не менее 8 мертвых тел.

Снова шипит рация, на связь выходит Дед Андрей:

– Приём! – говорит он, – спасибо за помощь. Все делаете правильно. С крыши, что справа жарите? Угадал?

– Приём, дедушка Андрей! Это Илья. Верно. Мы жарим с крыши! Корректируйте огонь.

– Как в советском кино! – смеётся Гриша, – первый-первый! Я гнездо. Требую поддержку с воздуха!

– Нет, – вставляет слово Олег, – у них там было опасно. А у нас, как в тире на ярмарке.

– Ребята! – раздаётся из рации Танин голос, – вы, наверное, голодные? Что хотите на ужин? Щас! Вы подумайте! – дед Андрей трубку вырывает.

– Забыл рассказать. Сад напротив, через дорогу. Бейте туда. Там они от наших ружей попрятались. Не жалейте. Они бы нас не жалели. Раз пришли, то придут ещё. Уж проверено. Чем серьезней лупить, тем надольше отобьёт охоту. Зря, ребята, вы место для них рассекретили. Будет теперь словно медом намазано!

Я сооружаю из нескольких кирпичей подобие подставки и устанавливаю на нее дуло автомата. Начинаю посылать одиночные выстрелы, тщательно смотрю, куда попадаю. Полный рожок отстрелял и вроде нащупал, как нужно целиться. Через несколько минут в саду появляются мои первые, собственные трупы.

– У нас теперь два снайпера, – говорю я Олегу, а он и не против, благодарит за помощь и просит продолжать.

Оказывается, что автоматная стрельба с такого расстояния занятие интересное. Враг совершенно не в курсе, что происходит, прячется черт пойми как, ведёт себя очень предсказуемо. Я навожу дуло на обжору, выцеливаю на два пальца выше головы, и вот, он уже танцует и извивается. Пытается заткнуть дырку в плече.

"Недолет", – констатирую я, и при следующем выстреле беру на два пальца и ещё половинку.

Если удаётся прострелить кому-нибудь голову, начинается настоящая охота. Почувствовав смерть товарища, животные облепляют его со всех сторон и принимаются жрать. Дальше остаётся только не лениться, палить и заряжать патроны. Самое интересное, что больные, похоже, в принципе не способны наесться досыта. Вроде только что жрал, а свалишь новый кусок мяса – обязательно прибежит попробовать. Я вывел теорию, что это из-за зубов, не приспособленных к поеданию сырого мяса, и Олег заинтересовался, даже убрал глаз от прицела, чтобы на секунду взглянуть на меня:

– Думаю, что-то в этом есть, – сказал он задумчиво, – сырое жёсткое мясо очень трудно отделять человеческими зубами. А ещё сложнее пережевывать. Вот они и мучаются над угощением.

– Я, если честно, – вступил в диалог Гриша, – вообще удивляюсь, как они такую пищу переваривают.

– А если даже и плохо переваривают, – Олег снова примкнул к прицелу, – других вариантов у них нет. А, как говорится, жить захочешь…, – конец фразы заглушает очередной выстрел.

Вскоре начинает казаться, что запах крови, смерти и боли все-таки вызывает в больных головах смутные подозрения. Я все чаще вижу, как очередной обжора, вдруг сорвавшись с места, начинает бежать, не разбирая дороги. Бессознательный страх, инстинкт подсказывает решение. Если час назад мы только и делали, что заправляли патроны в рожки, теперь большую часть времени проводим в поисках цели.

– Кажется, все, – говорит Олег, – думаю, можно спускаться. В этот раз победа за нами…