Закрой глаза, увидишь

– Пусть официанты разгружают или повара.

– Уволиться хочешь?

Толян всегда молчал, прежде чем соглашался.

– И то верно. С вечера лучше приготовить.

Когда уходили последние посетители и на двери вывешивалась табличка «Закрыто», они начинали поднимать стулья, а Юля снимала кассу. Кухня уходила раньше. Пара узбеков-официантов вышмыгивали в дверь со двора, и на ходу спорили за чаевые. Даже не говорили «до свидания».

Неизменно звонил босс и Юля поднимала трубку.

– Что там сегодня? – спрашивал он.

Они не слышали, но видели по выражению её лица, что дела «не очень» по тому, как закатывала она глаза. Кассир непонятно бубнила в трубку и записывала в блокнот то, что он говорил. Компьютеров шеф не любил.

Толя в этот момент прислушивался, стараясь понять по отрывкам фраз – будет или нет зарплата. Стул зависал в его руках, не касаясь крышки стола.

– Неа, – констатировал он с разочарованием. Точно завтра не будет денег. Забьёмся на сотку?

Артем отрицательно мотал головой.

Юля, поговорив с шефом, как правило, начинала названивать своему парню. Ей было уже двадцать три. Жизнь катилась под откос с её слов, в старость. Она пыталась успеть всеми силами выйти замуж не последней из своих подруг, но делала только хуже и проигрывала эстафету. Эмоционально поговорив по телефону, она, всхлипывая, вытирала слезу. Нервно дергая пальцем, писала в мессенджер гадости. Потом, покусав губу, добавляла смайлик воздушного поцелуя.

Такое часто бывало. Вернее, почти каждый вечер.

Толя вышел со склада, жуя на ходу. Он оценил её вид.

– Опять? – спросил он, плохо скрывая сарказм. Не приедет?

– Не знаю, подожду на остановке, – Юля вздохнула.

– Это который? Вовчик или Лёвчик?

Юля жила в пригороде и до дома нужно было ехать ещё на автобусе. Джентльмены так с любимой девушкой не поступают, сама она так и говорила. Но джентльмены были засранцами и часто опаздывали, сами не звонили, и ей приходилось либо сидеть на остановке, по часу ожидая приезда, либо после очень нудного и странного разговора добираться до дома самой. Это были такие отношения с двумя парнями, между которыми не было конкуренции, но была у Юли странная мучительная борьба выбора. Они словно договаривались кидать её по очереди, но возвращались через неделю, и всё продолжалось уже год. Естественно, не подозревая о существовании друг друга.

– Ясное дело, подрываться среди ночи тебя возить – это нужно отчаянно компенсировать.

Толя языком подвигал по щеке.

– Ты-то откуда знаешь? – огрызалась она и подкрашивала губы.

– Любишь его? – миролюбиво спрашивал Толя.

– Люблю, – вздыхала Юля, поддаваясь на удочки внимания.

– Значит нужно усерднее, – нещадно констатировал Толян, провоцируя бурю эмоций.

Артем не вмешивался.

– Ты мусор приготовил? – спросил он.

– Конечно, сейчас сделаю! – утвердительно железно показал ладонь Толя. Закину в баки. Слушай, займешь 500 до завтра? Получим – отдам.

Артем молча смотрел на него несколько секунд. По взгляду было всё понятно.

– Понял. В другой раз.

– Валите. Закрою.

Юля на прощанье сделала голливудскую улыбку, блеснула глазами, ещё переживая обиду от своего парня и то, что нужно ехать на общественном транспорте, махнула пальчиком, выходя на улицу. Толя исчез в боковом проходе к черному входу и побежал на автобус. В кафе стало тихо.

Рядом с кафе располагалась аптека. Режим работы совпадал, и часто фармацевт занималась таким же делом – закрывала механические жалюзи на двери, минута в минуту. Женщина лет 45, удерживая кнопку, встретилась с Артемом взглядом. Он молча кивнул, она ответила.

Дама была с легкой странностью. Сколько он здесь работал, они встречались ночью, равнодушно приветствовали друг друга и торопились к метро разными дорогами. Артем шел через дворы, срезая путь, а женщина, подсвечивая маленьким фонариком под ноги, шла по освещённой улице до перекрестка и потом вдоль проспекта к автобусной остановке, тоже у метро. Через дворы было короче, но в кварталах было меньше света. И она настойчиво избегала ходить этой дорогой.

Быстрым шагом Артем дошел до метро.

В голове роились мысли от предыдущих дней, недель. Однообразная лента выживания. Словно тяжкая и беспросветная цепочка туго обматывала его руки и плечи. Только иногда в этом полотне пульсировала маленьким светлым кружком аватарка девушки из ВК. Она сковывала мысли и замыкала их в ускользающую из-под ног дорожку на стадионе. Когда, пройдя круг, все равно достигаешь линии финиша, и вновь мелькает лицо любимой. Чувства вспыхивают импульсом и тут же замирают под жестким прессингом обиды и неоконченного разговора. Кому нужна правда, когда негативные эмоции уже сошли на нет, и непонятно, откуда взялась такая обида с поспешными выводами, что привели к расставанию? Сердце давила тоска и усталость. Он задремал, как и остальные поздние пассажиры и мотал головой в такт покачиваниям вагона.

Поезд отматывал станции. Через полчаса заиграл тяжелый трек из плейлиста и разбудил его. Как раз вовремя. Рюкзак был рядом, он убрал наушники и протер глаза.

Когда двери открылись, и Артем вышел, первое, что он услышал – монотонные тоскливые звуки саксофона. Они плыли по станции, словно невидимый туман. Немногочисленные ночные пассажиры молча следовали к эскалатору. Саксофонист встречал их грустной мелодией. Уже как часть самой станции, на своем законном месте, с одним и тем же рвением надувая щеки и глаза, выдавал он этот нудный мотив. Артём и не хотел замечать музыку, но она противным, липким запахом лезла в голову и угнетала.

***

На выходе из метро встречает мелкий дождь. Невидимый в темноте, щедро увлажняет и без того сырой воздух. Фонари и свет неоновой рекламы словно покрыты маслянистой пленкой. Кто-то со щелчком отрывает зонт. Артем, подняв воротник, подбрасывает рюкзак на плече. До дома ещё идти 15 минут.

Недалеко от входа в метро лежит у стены, прямо на земле, мужчина в черной грязной одежде. Он вялыми движениями пытается встать, разглядывая людей, выходящих через стеклянные двери. С усилием привалившись к стене, провожает каждого взглядом. Отблеск от фонарей мелькает в его глазах. Они блестят. Его лица полностью не разглядеть. Свет от рекламных баннеров то погружает во тьму фигуру, то выхватывает снова и накрывает бледным светом.

Люди равнодушно идут мимо. Вокруг полно пустых пластиковых бутылок и алюминиевых банок. Какую из них он допил последней? Город высасывает из людей души. Артём тоже прошел мимо, но словно что-то не давало ему уйти. Он остановился через десяток метров, подумал, вздохнул и вернулся. Остановился рядом.

– Вам плохо?

Человек в это время смотрел на двери метро, которые закрывал дежурный после того, как последние пассажиры покинули станцию, и не сразу понял, что спрашивают у него. Он обернулся и с тоской уставился на парня.

– Вам плохо? – повторил Артём.

Печальные глаза с ног до головы осмотрели его.

– Что?

– Вам что, плохо? Может вызвать скорую?

Мужчина вскинул брови, стянул капюшон с головы, подставляя бородатое лицо дождю. Было заметно, как судороги не дают ему спокойно сидеть.

– Я очень ослаб, – хрипло сказал он.

Губы тронула улыбка.