Рудники счастья

Эдуард не признавал полумер и немедленно обрушил на нас всю свою энергию. Не успели мы еще толком продрать глаза, как раздался звонок в дверь. На пороге я обнаружил двух человек – водителя, готового доставить Киру к новому месту работы, и представителя транспортной компании, желающего уточнить подробности нашего переезда. Да-да, Эдуард не бросал слов на ветер, и когда он говорил, что Кира отныне станет полноправным членом Лиги, это автоматически подразумевало переход на качественно новый уровень, включая элитный район проживания, соответствующий круг общения, премиальный сервис и роскошный лимузин с персональным водителем.

Вот только теперь мы с женой неожиданно поменялись местами, и уже мне предстояло робко поблескивать, отражая сияние ее славы. Все мои предыдущие достижения в «Юраско» меркли на фоне тех высот, куда ее забросила Судьба. Заместитель директора департамента в крупнейшей химической корпорации вдруг превратился в мальчика на содержании своей более успешной супруги.

Мне далеко не сразу удалось свыкнуться с изменившимися обстоятельствами, и мое тщеславие еще долго протестовало против такой рокировки, но потом я махнул на все рукой и просто плыл по течению, наслаждаясь окружающими роскошью и комфортом.

Машина сбавила ход и неспешно вплыла под арку с большой ажурной надписью «Светлый Город». Мы переехали в этот поселок по настоянию Эдуарда и ни разу не пожалели о своем решении. Впрочем, слово «поселок» звучало как-то мелко, куда более подходящим определением было бы «королевство», причем сказочное.

Расположенный в излучине реки, поселок задумывался Эдуардом как некий образец, эталон того качества жизни, к которому следует стремиться и которое в перспективе может стать доступным практически каждому. Он резко контрастировал с городской скученностью и толчеей, выделив значительную часть территории под сады и парки. Утопающие в зелени особняки едва угадывались за живыми изгородями, органично встроенные в окружающую природу, а ограничения скоростного режима объяснялись, в том числе, и регулярно выходящими на дорогу непугаными оленями.

Зимой же мой словарный запас просто капитулировал, будучи не в силах связно описать то волшебство, что окутывало окрестности своим белым искрящимся покрывалом. Оправдывая название поселка, его архитекторы активно использовали при строительстве белоснежный мрамор, в результате чего здания почти растворялись на фоне снега, и темно-красные черепичные крыши буквально парили в воздухе. Пропитывавшая все вокруг магическая аура обладала такой силой, что я бы не удивился, вместо оленя повстречав однажды гарцующего на обочине единорога.

Меня иногда посещала шальная мысль, что было бы неплохо запретить автомобилям въезд в «Светлый Город», и всех прибывающих пересаживать на кареты с настоящим кучером на козлах и лакеями на запятках. Исключение можно сделать разве что для ретро-автомобилей и антикварных велосипедов с огромным передним колесом и малюсеньким колесиком сзади.

Кто-то, возможно, мог бы счесть такое увлечение фэнтезийной стилистикой чрезмерным, но это ровно до того момента, пока человек не увидел бы все собственными глазами. Создатели «Светлого Города» спроектировали и выстроили его настолько продуманно и гармонично, что в него было невозможно не влюбиться!

В самом центре городка возвышался белоснежный дворец, где располагалась администрация и местный Узел Медиации, в котором работала Кира. Оформленный в том же сказочном стиле, что и все остальные здания, он и внутри совершенно не походил на средоточие офисов и инженерных служб, каждым элементом интерьера – от кованой мебели и развешенных по стенам гобеленов до стоявших по бокам от главной лестницы рыцарских доспехов и огромной кабаньей головы прямо над ней – поддерживая все то же ощущение ожившей фантазии.

Я, как потомственный технарь, не мог не поинтересоваться инженерной стороной вопроса, но «Светлый город» и тут меня не разочаровал. Эдуард позаботился о том, чтобы воплотить здесь все самые последние достижения прогресса. Автоматизация всех сторон человеческой жизни была выведена здесь на качественно новый уровень, позволяя человеку окончательно перестать беспокоиться о всяких приземленных вещах, освободив его для личностного самосовершенствования. По крайней мере, Эдуард надеялся, что так оно и будет, лично отбирая тех, кому будет позволено поселиться в его персональном Эдеме. Да, цена входного билета в «Светлый город» измерялась не только круглой суммой денег, но и способностью претендентов выступить в роли ориентиров для других, своим примером показывая путь, по которому следует двигаться, улучшая и мир вокруг и самих себя.

Эдуарда, вообще, изрядно огорчала тяга подавляющего большинства населения к тупому удовлетворению своих прихотей, и он мечтал дать людям альтернативу в надежде, что хоть кто-нибудь да откликнется на его призыв. Лично я считал его наивным идеалистом, но он утверждал, что при помощи Медиации его замысел вполне возможно воплотить в жизнь. Нужно лишь собрать в одном месте побольше энтузиастов, не ограничивающих свои интересы набиванием желудка и развлечениями, и тогда сформированная ими критическая масса начнет увлекать за собой и других. Мне, кстати, после экскурсии за Стену начинало казаться, что он ищет претендентов не там, и что нужные ему люди по большей части сосредоточились по ту ее сторону. Надо будет попробовать донести до него соответствующую мысль – авось это и ускорит процесс.

Так или иначе, но строительство «Светлого города» постепенно близилось к завершению, и очень скоро мы сможем проверить идеи Эдуарда на практике. Я же в данный момент уже подъезжал к нашему с Кирой коттеджу – утопающему в зеленом саду просторному одноэтажному зданию с обилием высоких окон и огромной террасой во весь фасад. После пережитого нами в «Айсберге» я испытывал вполне объяснимую неприязнь к любым строениям, насчитывающим более двух этажей, и из которых в случае опасности нельзя сбежать, просто выпрыгнув в окно. Александр Саттар постарался по возможности заретушировать негатив моих воспоминаний, но такие глубокие раны никогда не заживают бесследно, и шрамы от них остаются на всю жизнь.

Так или иначе, но те ужасы остались в прошлом, а сейчас, по мере приближения к дому, я чувствовал, как по всему телу разливается приятное предвкушение тепла и уюта. Меня не отпускало подозрение, что такие ощущения являлись следствием работы Медиаторов, сфокусированных на максимальном успокоении и расслаблении любого перевозбужденного человека, но, черт подери, результат их работы заслуживал самых высоких оценок! Ведь после непростой командировки мне именно это и требовалось – с головой окунуться в омут безмятежности и покоя.

Кира встречала меня на крыльце, облаченная в длинное воздушное платье, подол которого стелился по полу, следуя за своей хозяйкой. Она всегда тяготела к образу эдакой невесомой, эфирной принцессы, и теперь вполне могла позволить себе удовлетворить свои детские мечты. Благо, автоматические уборщики поддерживали повсюду идеальную чистоту, и волочащийся за ней шлейф совершенно не пачкался.

– Привет! Как все прошло?

– В самом лучшем виде! – я взбежал по ступенькам к Кире навстречу и заключил ее в свои объятья.

– Я так за тебя волновалась! – она придирчиво изучила мое лицо в поисках возможных синяков, шрамов, да и просто дорожной грязи, – один, в каких-то диких краях…

– Ой, брось! В действительности там все обстоит совсем не так, как мы привыкли думать! Я прекрасно провел время! В следующий раз, если хочешь, я и тебя могу с собой взять.

– Вот уж спасибо, как-нибудь обойдусь! – Кира брезгливо поморщилась, – что, вообще, может быть интересного за Стеной?

– Я познакомился с потрясающим людьми, узнал массу нового и неожиданного! Первозданная природа, необъятные просторы – тебе понравится, вот увидишь!

– И ты даже не скучал? – Кира обиженно наморщила носик.

– Что ты! Вспоминал о тебе буквально каждую минуту, – я крепче обнял жену, чувствуя, как от ее тепла меня охватывает жар возбуждения, и приятная тяжесть наливается в самом низу живота. Только сейчас я в полной мере ощутил, насколько изголодался по ее ласкам, по прикосновениям к ее шелковистой коже, по ее тяжелому сбивчивому дыханию в миг нашего единения!

– Правда!?

– Сейчас узнаешь! – я подхватил Киру – самую любимую и самую желанную женщину на свете на руки и вошел с ней в дом, стараясь не наступить на ее длинное платье.

Я в очередной раз порадовался, что все комнаты у нас располагались на одном этаже, иначе я даже не знаю, смог бы вытерпеть еще и подъем по лестнице. От захлестнувшего меня вожделения по всему телу пошла дрожь, требующая немедленного утоления. Я ускорил шаг и, уже подходя к нашей большой кровати, все же не доглядел, и конец развевающегося подола угодил под мой ботинок. Послышался треск рвущейся ткани.

– Ой! Извини, – я осторожно опустил Киру на постель.

– Да и черт с ним. Рви!

…Сквозь шум в ушах проступило негромкое жужжание – робогорничная ползала по спальне, собирая разбросанную по полу одежду. Застарелые рефлексы требовали прикрыть хоть чем-нибудь свою наготу, но я был настолько обессилен, что плюнул на приличия и остался лежать как есть. Даже если бы порядок наводила живая служанка, я все равно не смог бы пошевелить даже пальцем. Словно прочитав мои мысли, Кира накинула на меня одеяло и придвинулась ближе.

– Ты был бесподобен! – прошептала она мне в ухо.

– М-м-м-ф! – только и смог прохрипеть я, только сейчас осознав, насколько сильно хочу пить.

– Роби, принеси воды! – и вновь Кира угадала мои желания.

В ожидании спасительного стакана я мысленно оглянулся назад, поражаясь тому приступу страсти, что меня охватил, и тем выкрутасам, что мы устраивали тут в течение прошедшего часа, сливаясь в безумии любовного экстаза снова и снова… и снова. Все это походило на сон, восхитительный и пугающий одновременно.

Неужели тем ненасытным любовником и в самом деле был я!? Я действительно только что творил все… это!? Существуют хоть какие-то пределы, какие-то рамки для моей извращенной фантазии!?

Услышав над ухом тихое гудение, я приоткрыл один глаз и, выпростав из-под подушки руку, принял у Роби вожделенный стакан. Меня так трясло, что пока я подносил его ко рту, почти половину успел расплескать. Залпом выпив то, что осталось, я снова повалился на кровать, покачиваясь на волнах изнеможения и немного опасливо изучая свои чувства.

– Сегодня опять было… с приправами? – спросил я, обращаясь к потолку.

– Тебе не понравилось? – Кира приподнялась на локте.

– А тебя не смущает мысль, что только что тебя тискал… как бы… не совсем я?

– Не болтай глупостей! Эта, как ты выразился, приправа только подчеркивает вкус основного блюда, а не подменяет его. Так что здесь и сейчас со мной был ты и только ты.

– И то, что мы, фактически, украли у других людей немного их любви, тебя совершенно не смущает?

– У молодых этого добра столько, что они не обеднеют, если я отщипну у них маленький кусочек.

– Как по мне, так кусочек был весьма и весьма изрядный, – я поерзал, морщась от боли в ноющих мышцах, – твои эксперименты рано или поздно сведут меня в могилу.

– Ну, не скромничай, ты крепкий, и я уверена, что способен даже на большее!

– Нет-нет, я пас! Мне, вообще, претит сама мысль, что меня как анаболиками накачивают чужой страстью. Зачем? Ради чего?

– Но мы же заслужили немного праздника, разве нет?

– Заслужили? Чем?

– Как это!? Разве мы с тобой своим трудом не делаем мир лучше!? – Кира обвела рукой вокруг, – ты создаешь новые технологии, мы с девочками делаем людей счастливей! Разве орды Дайвов могли бы сутки напролет наслаждаться виртуальным бездельем, не будь таких людей, как мы? Мне кажется, что мы вправе ожидать от них определенной… благодарности. Так или иначе, но за все надо платить, вот пусть и делятся с нами своими радостями.

– Да у тебя и так по жизни все замечательно! – я не мог не признать, что в ее словах присутствовала определенная логика, но меня она не убедила, – влиятельность, репутация, уважение… к чему еще и приворовывать-то?

– Влиятельность, репутация… – Кира вздохнула, – типично мужской набор достижений. Но разве это женщине нужно?

– Я догадываюсь, к чему ты клонишь, но если моей искренней, настоящей любви тебе недостаточно, то разве краденые чувства – это выход?

– Ты – лучшее, что когда-либо случалось в моей жизни! – Кира прильнула ко мне, и я почувствовал на шее ее теплое дыхание, – но ты такой… реальный. Ты обеими ногами крепко стоишь на земле, а мне хочется воспарить, получить свою капельку волшебства, капельку сказки! Могу же я хоть немного потешить свои детские фантазии!? Тем более сейчас, когда такая возможность у меня, наконец, появилась!