Трое из Скотланд-Ярда

– Всегда пожалуйста, мистер Несбит. Нечасто выпадает шанс дать криминальному авторитету по морде.

20.

– Вы даже не представляете, что наделали, – говорил Дроглэр, почёсывая больную челюсть. – У вас ведь даже доказательств никаких нет.

– А вот тут вы неправы, – Артур ехидно посмотрел на убийцу. – Думаете, мы не умеем проводить обыски? Вы отлично спрятали его. Но наши полисмены хорошо ищут.

– Да что ты такое несёшь?

Артур сунул руку в карман. Достал нож и бросил его на стол.

– Охотничий нож. Длина четыре с половиной дюйма, толщина почти три миллиметра. Зазубренный конец. Точно таким были убиты пять человек, о которых весь Уайтчепел сейчас только и говорит. Вот, кстати, заключения нашего патологоанатома, – инспектор вынул клочок бумаги. – Он утверждает, что именно этим ножом был убит Итан Айгер, а значит и все остальные жертвы.

– Он вообще не мой! – кричал Дроглэр. – И никакого Айгера я не знаю.

– А чей? Вы живёте один.

– Ну зачем же мне вообще охотничий нож?!

– Не вы здесь задаёте вопросы!

Артур долго смотрел Дроглэру прямо в глаза. Ни один, ни другой не отводили взгляда.

– Скажите, зачем? – не унимался инспектор. – Зачем было убивать этих людей? За исключением Джека Эванса, они были совершенно невинны.

– Да не убивал я никого!

– Если вы сознаетесь, суд будет более снисходителен к вам.

Дроглэр рассмеялся.

– Хватит! Никакого суда не будет. Мой папаша заплатит судье и всё. Зачем же портить друг другу жизнь? Давайте просто забудем о случившемся. Я спокойно пойду домой, а вы продолжите работать. Иначе я всех вас достану, всех до единого.

Артур помолчал.

– Посмотрите вокруг, мистер Дроглэр. Что вы видите? – спросил инспектор, на манер Абберлайна заложив руки за спину.

– Бетонные стены, – покрутил головой толстяк. – Исцарапанный стол. Эээ… лампочку. И твоих дружков сзади.

– Всё верно. Как думаете, для чего служит эта комната?

– Ну уж точно не для дружеских посиделок с бухлом. Допросы тут проводите, полагаю. Да, очевидно.

– В точку, – ухмыльнулся сквозь усы Артур. – Но это помещение быстро превращается в комнату пыток, стоит только захотеть. Здесь, не сомневайтесь, был избит сам Джек-Потрошитель, хоть мы его и не поймали. Столько крови пролилось в этих стенах. Трещины в полу пропитаны кровью, кровью тех, кто не хотел говорить нам правду.

– Инспектор, хватит меня пугать. Если ты тронешь меня хоть пальцем, мой отец четвертует тебя, поверь, он так уже делал.

– Ваш отец умер, мистер Дроглэр.

Уинстон раскрыл рот. Долго молчал.

– И что же мне теперь делать?

– Сознаваться.

– Послушайте. В это трудно поверить, но у меня тоже есть свои принципы: я не убиваю людей и не сознаюсь в том, чего не делал.

Артур скрестил руки на груди.

– Ну что же вы хотите?! – завопил Дроглэр. – Я подкупил ваших полисменов, это правда. Но лишь чтобы пойти на чёртовы скачки!

– Кто может это подтвердить?

Преступник замялся.

– Ну я был там инкогнито.

– Мы не отпустим вас, поймите это. Полиция слишком долго шла по вашему следу, слишком долго откладывала ваш арест. Даже если вы никого и не убивали, а я в это не верю, других ваших преступлений хватит, чтобы казнить вас.

– О боже! Я сознаюсь! Сознаюсь! – заскулил Уинстон. – Я поджигал пабы, давал взятки, продавал оружие и наркотики, избивал моих должников, насиловал дочурку соседа, спалил дом собственного брата вместе с ним самим. Но это вышло случайно. Совершенно случайно. Я хотел только напугать его. Мне сказали, что в ту ночь его не будет дома. Но это моё единственное убийство, поверьте.

Артур ухмыльнулся.

– Пусть так. Но теперь повторите всё сказанное на бумаге.

21.

Дроглэра увели.

– Не знал, что его отец мертв, – заговорил с Артуром Джеймс, стоявший до этого вместе с остальными полицейскими. – Поэтому вы решились на арест?

– Он жив здоров.

– Зачем же вы его обманули?

– Это праведная ложь. Во благо народа. По-другому он бы никогда не сознался. Сам видишь, что творит враньё.

– А вы не подумали, что его отец узнает о суде?

– А кто же ему скажет? – ухмыльнулся Артур.

– Это ведь незаконно. Вы просто проведёте тайный суд. Подставной суд.

– Мне никто не запрещал. Я забочусь только о благе большинства, если требуется обмануть или специально подставить кого-то, я это сделаю. Запомни, нет ничего важнее человеческой жизни, и за неё нужно бороться любыми средствами.

– Праведная ложь значит?

– Именно.