Кто не знает братца Кролика!

– Только быстрее, ребята, – поторапливает. – Иначе там все места забьют.

Если у машин водятся свои ангелы, это как раз тот случай – серебристому «вольво» лишь крыльев не достает. Поземка обтекает безупречные формы.

Посланник Золотого Тельца закидывает на переднее сиденье свое тщедушное тело да еще назад и пачку «Парламента» бросил, уверенный: Зимовский с Васенькой и поручиком не откажутся. Он и меня угощает.

– Сам пробовал забавляться стихами, – в который раз показывает впечатляющие резцы. – Не получилось. Возможно, поэтому и пошел в дело. Да. Вот визитка! – сует карточку, а затем, повернувшись к моим друзьям, веером раскидывает по салону остальные картоночки: все почтительно ловят.

– Простите, а куда вы поведете своего железного коня? – интересуется актер.

– В «Стармен»! – буднично отвечает Кролик, попыхивая сигареткой: решил, видно, свалить нас с ног подобным подарком.

Местный Арчибальд Арчибальдович почтительно склоняет голову. Тотчас предлагаются крабовые салаты и вымоченная в красном вине капуста.

– Ешь ананасы, рябчиков жуй, – наклоняясь ко мне, подмигивает Зимовский.

Меню благосклонно принято.

– Есть айкидо, карате, тэквандо и борьба сумо. Нет главного! – торжествующе обволакивая нас взглядом, благодетель извлекает из папки мятые бумажки и разглаживает перед собой. – Кулачный бой! – заявляет. – Раззудись, плечо, размахнись, рука. Первый в Питере, в России, и, разумеется, в мире, клуб. И никаких подковерных приемчиков. Вот вам несколько наработок! Что, если выходить в косоворотках, в сапогах – и обязательно с песнями? «Эх, дубинушка, ухнем!» к примеру? Пару упражнений перед схваткой: лямку потянуть, как у бурлаков, веревки всякие, канаты… А потом стенка на стенку, с криками «Ух ты!» или «Эх ты!» Удар наносить с присвистом, размахиваться со всей силы. Вместо приветствия что-нибудь типа: «Ах ты, силушка наша богатырская…» Прижиматься к «матери сырой земле»… А после боя – всем пить чай из самовара. Каково?

Чтобы чувствовать магию братца Кролика, нужно непременно в глаза ему заглядывать: видеть, как сыпятся искры. Даже Васенька заинтересован. Кролик мгновенно все замечает: льстит без зазрения совести:

– Вон, какой с нами Геракл! Он и будет заправлять тренировкой! – И разворачивает перспективу: – Собственная баня. Не какая-нибудь сауна: сруб с веничком. Задушевные посиделки: «Ой, то не вечер, то не вечер!», «Любо, братцы, любо…»

– Да вы художник, молодой человек! – Зимовский чуть ли не бросается после всего этого Кролика обнимать. Тот продолжает атаку:

– Как назовемся? «Илья Муромец»? «Три богатыря»? «Евпатий Коловрат»? Последнее, пожалуй, наиболее удачно: клуб национального русского кулачного боя «Евпатий». Поддержка правых обеспечена! Казаки к нам пойдут.

– А помещение? Лицензия?

– Сущая мелочь!

После такого заявления прощаюсь с трезвостью без особой печали. Если у Кролика столько денег, что привычка проводить в баснословном «Стармене» встречи с только что повстречавшимися людьми для него в порядке вещей – надо ли говорить о лицензии! Кролик отмахивается от подобных глупостей и воспаряет к потолку, а следом и мы бросаемся: даже бескрылый Киже пытается подпрыгнуть.

Прямо перед нашим столиком скучно сгорает от страсти насаженная на шест девица.

Никому нет до нее дела. Кролик в полете хватает любые идеи: готов развивать их до бесконечности:

– К черту всякие даны и пояса! Сапоги! Самым крутым – хромовые, со скрипом. А новичкам – кирзачи. Систему отличий разработаем до совершенства. Десятский, сотник. Как там еще называли? Вспомни, ты же историк! – терзает меня. – А в будущем – предприятия по пошиву одежды. Ситцевые штаны. Рубахи с кистями. Чуть не забыл! Обязательно шапки. Победителям – атласные. Чтоб с гордостью носили, как краповые береты!

И вот уже тем занимаемся, что на салфетках, пыхтя от усердия словно дети, вырисовываем будущее. Даже такие мелочи как самовар не обходим вниманием.

– Плевое дело, – заявляет вдохновитель. – Мастера могут сварганить с трехэтажный дом. Пятьдесят бочек – не меньше!..

Есть, есть у него, оказывается, кузнецы, плотники и резчики по камню!..

– Голова! Голова! – стонет Портос. – Дайте поцеловать вашу голову!

На эстраде три развязных джазмена языками изнутри массируют щеки. Ударник, как всегда, в ожидании. И вот раздаются трубные звуки: доморощенные ротшильды и вандербильды рванулись к танцполу. И Зимовский неожиданно направляется в бушующие волны нэпмановского веселья: подхватил, как ни в чем не бывало, совсем уж молоденькую девочку, гордо ее повел, а свою начинающую редеть гриву эффектно отбросил пятерней назад.

Клуб кулачного боя – дело решенное. Концессия состоялась. Теперь можно и дух перевести. Кролик засовывает в папку спортивные дворцы и бассейны.

– Частности – на завтра. А сейчас – дискотека! Вы, кажется, хотели оторваться от терний к звездам?! – орет Зимовскому.

– Только не сегодня! – возвещает тот, проплывая мимо и обнимая за плечи обалдевшую избранницу. – Исключения в нашей жизни лишь оттеняют правила. Вот он, очаровательный воробушек, ради которого стоит забыть на время и самого Шопенгауэра!

Колокола любви ко всему человечеству затрезвонили даже во мне. Тем более, приставленный к нам флибустьер виртуозно превращает очередную купюру в третий по счету штоф. А основатель концессии еще и музыку заказывает – и не просто «хали-гали», а патриотичную «Калинку».

С наглостью, свойственной только джазменам, те вкривь и вкось исполняют заказ. Кролика совершенно не устраивает халтура: он бросается к подиуму. Похожий на томат солист, вытирая пот, вынужден согласиться: в знак примирения объявляют «Вечер на рейде».

Развязные лабухи отыгрывают «Вечер» куда с большим чувством, хотя и в прежнем игривом джазовом ключе. Кролик продыху им не дает – пытается всучить «Соловьев».

– Пусть солдаты немно-о-ого поспят! – взывает к короткой памяти музыкантов. – Вы должны знать все песни, – громко возмущается. – Все, до единой!

И сам пытается спеть, однако его не слушают: на зал обрушился дребезг тарелок. Портос дает всем фору: твист – его главный конек. Партнерша еще той штучкой оказалась по части старинных танцев – ни в чем не уступает старому стиляге: а главное, преданно на него уставилась своими блестящими бусинками.

– Чего сидите, когда пир в разгаре? – трясет Кролик поручика.

– Несчастная любовь, – объясняю за одеревеневшего Киже. – Скучает по своей Брунгильде, которую из-за ревнивца-мужа, увы, второй год не может даже толком поцеловать.

– Нет, нет, сегодня никаких трагедий, – протестует Кролик. – Еще только час ночи. О, Зигфрид, мы добудем тебе замену! – обещает Юлику. И приветствует новый, белый, как айсберг, графин.

Довольный Зимовский возвратился: и не один! Усаживает запыхавшегося воробышка себе на колени:

– По стопочке по маленькой? – предлагает.

Птичка не жеманится. Сразу видно – пьет она, как лошадь.

– Мы найдем тебе Клеопатру! Королеву сегодняшнего бала! – успокаивает Кролик поручика. – Где богиня?

Прислонив ладонь ко лбу, точно богатырь на заставе, он всматривается в бликующий зал.

– Мне ведь с ней даже не встретиться вечером! – изливает душонку Киже. – Муж, этот поганец, у самой двери универмага подкарауливает. Грозится убить, если хоть что-нибудь заподозрит…

– Мерзавец! – взрывается Кролик. – Я его уничтожу!

Осоловевшие глазки поручика посещает надежда.

– Прикончим негодяя из гранатомета, – совершенно серьезно продолжает утешитель. – Взорвем вместе с универмагом. Разнесем по закоулочкам! Принцесса будет свободна.

– С универмагом не надо!

– Ну да, – мгновенно соглашается собеседник. – А кто говорил, что именно с универмагом? Разнесем квартиру!

Киже напуган:

– У нее дети!

– Детей не тронем! Тс-с! Я ведь тоже отец, – Кролик припечатал палец к проперченным губам. – Друзья мои, – заговорщицки шепчет, шаря по столу в поисках выпивки. – У меня их шестеро. Нет, вру, семь! – сообщает, растопырив все десять пальцев.