Ухабы судьбы (сборник)

Куракин не отреагировал.

– Навязался на нашу шею, – продолжал бушевать Юрка. – Слизняк паршивый! Чмо болотное!

– Заткнись! – рявкнул я и, наклонившись над коммерсантом, взял его за руку. Пульс не прощупывался. Владимир Николаевич был мертв.

– Чего там? – нетерпеливо спросил Голиков.

– Разрыв сердца! Слишком много на бедолагу свалилось потрясений! А ты орешь, как мудак!

Юрка сконфуженно промолчал. Оставив Куракина, я подошел к Вороне и перевернул тело на спину. Под левым соском торчал загнанный по самую рукоятку финский нож. В глазах застыло удивленное выражение. Парень не успел понять, что с ним произошло. Очевидно, нож метнули издали. Вряд ли кто сумел бы неслышно подкрасться к Вороне, обладавшему при жизни прекрасным слухом и молниеносной реакцией.

– Сказка приближается к концу, – грустно усмехнулся Голиков, передергивая затвор пистолета. – Кстати, где «дипломат» с винтовкой?!

– Оставил наверху, – потупившись, промямлил я. Вопреки ожиданиям, Юрка не стал ругаться, а только с укором посмотрел на меня и покачал головой. Неожиданно снова лязгнула крышка люка, кто-то злорадно расхохотался, и прямо у нас под ногами разбилась большая стеклянная капсула, из которой повалил едкий газ. Горло мое словно стиснули ошейником, глаза заволокло туманом. Последнее, что я увидел, – стремительно приближающийся пол. Потом все исчезло.

– Когда они очнутся?!

– Примерно через час…

(Голос казался странно знакомым, но я никак не мог припомнить, где и при каких обстоятельствах его слышал.)

– Что будем с ними делать, наставник?

– Ха-ха! Посмотрим!.. Ребятки причинили немало беспокойства! За это им придется ответить!..

Я попытался открыть глаза, но без толку. Веки налились свинцом, по вискам барабанили раскаленные молоточки, а содержимое желудка настойчиво просилось наружу. Мозги работали плохо. Память отшибло начисто. Куда меня, черт возьми, занесло и какой хмырь там разглагольствует?!

– Жаль, коммерсант подох, – продолжал знакомый голос. – С дочкой-то мы оплошали!

(Интересно, о ком это они?)

– Свяжем их, наставник?

– Незачем! Газ абсолютно надежен! Даже придя в сознание, человек надолго остается парализованным…

Я попробовал шевельнуться, но тело не слушалось. Наставник говорил правду! «Наставник»… Странное обращение. Так в школах карате, кажется, называют тренера. Или нет? А, вспомнил! Тренера называют сэнсэй, что в переводе значит учитель. Дурацкий язык у азиатов! У индусов слово «учитель» звучит еще противнее: «гуку»? «гуду»?

– Гуру!

В мозгу что-то вспыхнуло, пелена забвения на секунду спала и… навалилась снова. Осталось только ощущение леденящей ненависти. Человек, которого звали гуру, причинил мне и моему другу много зла! Кстати, как зовут друга?! Меня… вроде Игорь, а его? Ю… Ю… Юра! Точно! Фамилия – Голиков. Он раньше служил в спецназе, а я работал в банде Тихона! Пятьдесят лет назад или сто?! Не помню. По крайней мере очень давно! Но почему я валяюсь неизвестно где, не в силах пошевелиться?! Куда делся Юрка и какой козел болтает тут про газ?! Перед мысленным взором внезапно появилась четкая картинка: стеклянная капсула плавно, будто в замедленной съемке, падает на пол, разбивается. Вверх медленно поднимаются сверкающие осколки, а вместе с ними железный ошейник. Он обхватывает мою шею, начинает душить… «Путь истины! Путь истины!» – талдычит над ухом мертвый голос. Из тумана выплывает знакомая физиономия: с колючими глазами, редкими темными волосами, тонкими губами… Алябьев Григорий Семенович. Бывший адвокат, за хорошее вознаграждение помогавший Марату, Тихону и другим бандитам прятать концы в воду. Теперь он гуру, глава изуверской секты «Путь истины». Сознание прояснилось. Я вспомнил почти все, за исключением некоторых мелких деталей. Давление на веки слегка ослабло. Я с трудом открыл глаза. Я находился в том же самом подвале, напоминающем морг или лабораторию. Рядом тяжело дышал бесчувственный Голиков. У винтовой лестницы лежали трупы Вороны и Куракина, а посреди помещения на цинковом столе расселся господин Алябьев собственной персоной. Рядом с ним стояли три крайне неприятных типа, вероятно, члены «Совета достигших». Неподалеку застыл огромных размеров зомби с чрезмерно развитой мускулатурой и лицом манекена. Взглянув на меня, Алябьев растянул губы в змеиной усмешке.

– Очнулся, Игорек? – с приторной ласковостью пропел он. – Давненько не виделись! Крепкий ты мальчик, однако! Можешь говорить?!

– Да-а, – прохрипел я.

– Отлично! Побеседуем напоследок! Приятно встретить старого знакомого. Что ты хочешь услышать?!

– Где-е дочь Куракина?

– Фу, противный! – шутовски замахал руками гуру. – Ты нисколько не изменился. Вечно задаешь неприличные вопросы!

– Что вы с… с… с ней с… сделали?!

– Видишь ли, Игорек! – Алябьев придал своей физиономии скорбное выражение. – Промашка вышла! Наши, так сказать, препараты не до конца опробованы, и иногда возникает побочный эффект. Например, тяга к самоубийству. Короче, она умерла. Потому-то мне и пришлось ловить ее папашу, но ты, мерзавец, даже здесь ухитрился нагадить. Надо было убрать тебя вместе с Тихоном, – тут его черты исказила гримаса дьявольской злобы.

– Так это ты убил Тихона?! – спросил я.

Язык теперь слушался гораздо лучше. Руки и ноги покалывали легкие иголочки, как при погружении в нарзанный источник. Еще немного, и я смогу владеть своим телом. Недаром у меня непредрасположенность к наркотикам! Надо только оттянуть время. Главная опасность – гориллоподобный зомби. Его первого… Остальные серьезной угрозы не представляют. Время… тянуть время! И прикидываться полумертвым.

– За-а-че-м Ти-ихо-на?!

– Твой покойный пахан случайно узнал то, чего не следовало, – оскалился гуру.

– Что именно?

– Много будешь знать – скоро состаришься. К тому же через несколько минут ты забудешь обо всем на свете. Посмотри на это милое креслице! Скоро ты, Игорек, станешь амебой, как та девка, которую вы из человеколюбия пристрелили! Но тебя и твоего дружка убить будет некому! Я посажу вас в клетку и стану любоваться, а когда надоест… Что ж, человеческое тело неплохой товар. Вы ребята крепкие, тренированные. Сердце, печень, почки в порядке. Вполне годятся для трансплантации. Давно хотел заняться этим бизнесом, да нужных связей не было. Теперь есть…

Гуру говорил что-то еще, но я больше не слушал, сконцентрировав всю волю на восстановлении сил. Господи Иисусе! Помоги грешному рабу Твоему! Не ради меня, не ради Юрки, хотя он прекрасный парень! Просто я должен, обязан уничтожить эту гнусную тварь! А потом можно и умереть! Помоги, Господи!

– Ладно, поговорили достаточно, – словно уловив мои мысли, нахмурился бывший адвокат. – Пора приступать к процедуре! Эй, ученик! Займись!

Здоровенный зомби послушно двинулся в мою сторону. Подпустив сектанта поближе, я подъемом левой ноги захватил его лодыжку, а подошвой правой изо всех сил ударил по колену. Послышался отвратительный хруст ломающегося сустава. Огромная туша рухнула на пол. Не давая противнику опомниться, я навалился сверху и вогнал ему пальцы в глаза. Члены «Совета достигших» пришли в замешательство, а Алябьев смертельно побледнел. Весь его апломб бесследно исчез. Пока я поднимался на ноги, один из «достигших» вытащил пистолет, но руки у него так тряслись, что первый выстрел пришелся мимо. Пуля лишь слегка оцарапала плечо. Второго он сделать не успел, поскольку я сорвал дистанцию и, как цыпленку, свернул ему шею. Попытавшегося пробраться к винтовой лестнице Алябьева я уложил мощным ударом в челюсть, а остальных – убил. Одному вырвал кадык, другого задушил его собственным воротником. Затем усадил бесчувственного гуру в кресло, пристегнул ремнями и надел на голову шлем. Слабо застонав, Алябьев открыл глаза.

– Добро пожаловать в компанию амеб, Григорий Семенович! – сказал я, до отказа выжимая рукоятку рубильника. Гуру истошно завопил, задергался. Не обращая на него внимания, я подошел к Голикову. Юрка по-прежнему был без сознания.

– Ничего, браток, ничего! – почему-то плача, шептал я. – Все будет хорошо! Я тебя отсюда вытащу.

Перед глазами у меня клубился багровый туман, руки дрожали, ноги подкашивались, к горлу подступала тошнота. В подземелье пахло кровью. Алябьев продолжал верещать.

– Сейчас, Юра, сейчас! Только отдохну немного! А потом мы найдем и уничтожим дьявольский прибор, спрятанный в «хлебном фургоне». Ты, главное, не умирай, дружище! Пожалуйста! Все будет хорошо!

Эпилог

Вот, собственно, и вся история. Примерно через час я пришел в норму, вытащил Юрку из подвала, погрузил в машину и доставил домой. На другой день он полностью оправился от адского зелья, правда, до сих пор слегка заикается. Об Алябьеве мы больше не слышали, а секта «Путь истины», лишившись руководства, распалась. Однако зомбирующий аппарат разыскать не удалось. Будто в воду канул, проклятый! Недавно я встретил на улице лысого придурка, как две капли воды похожего на алябьевских зомби. Он призывал прохожих вступать в секту… А, черт! Забыл название, но это не важно. Как их ни назови, суть-то остается прежней. Я шутя предложил Голикову дать объявление в газету: «Частный детектив разыскивает пропавших родственников с бритыми головами и завиральными идеями. Плата умеренная». Он, естественно, отказался. А жаль! От клиентов не было бы отбою! Работы тут хоть отбавляй!

Оборотень

На последнем конгрессе в Испании к черному и белому (речь идет о магии) добавились еще два цвета красный и зеленый. Но зачем людям об этом знать? Это, как говорится, наши рабочие цвета, для служебного пользования… Из интервью с колдуном Юрием Тарасовым.

    Журнал Сельская новь, 1990, № 7, с. 3537

Не должен находиться у тебя… прорицатель, гадатель, ворожея, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых. Ибо мерзок перед господом всякий, делающий это…

    Втор. 18; 915

Пролог

В просторной комнате, освещенной дрожащим пламенем одиннадцати свечей, около квадратного красного стола, над которым висел перевернутый христианский крест[11 - Перевернутый крест один из основных символов сатанистов.], неподвижно застыли несколько фигур, одетых в черные рясы с капюшонами, скрывающими лица. Один, судя по всему главный, держал в руках обоюдоострый меч длиной примерно в полметра. Остальные с явным благоговением поглядывали на разложенные по краям стола искусственный член, колокол, серебряный кубок и покрытый странными письменами пергамент. На потолке была нарисована фосфоресцирующей краской пятиконечная звезда[12 - Пентаграмма, символ Сатаны.]. Все молчали и, похоже, чего-то ждали. Наконец за дверями послышались возня и приглушенные стоны. Державший меч облегченно вздохнул. В комнату вошли двое мужчин в таких же черных балахонах. Они тащили крепко связанную обнаженную девушку с заткнутым кляпом ртом. Жертва отчаянно извивалась. В глазах ее застыл животный ужас. Присутствующие засуетились. Одни забрали со стола священные предметы, другие распяли на нем девушку, закрепив руки и ноги специальными стальными зажимами.