Тьма бывает и в полдень (сборник)

Впотьмах он споткнулся и едва не упал. «Почему темно? Я, кажется, не выключал свет…» – растерянно подумал Геннадий Викторович. Эта мысль оказалась последней в его жизни. Рука в кожаной перчатке зажала рот, а в сердце вонзилось холодное лезвие ножа…

* * *

– Пора на охоту! – сказал Ки-ки.

– В лес? – удивился Зорро.

– Нет, в четырнадцатый номер! У живущего там чудовища вкусное сердце!

Прибыв на место, Черкасов первым делом выключил свет и затаился возле двери. Ждать пришлось недолго. Вскоре появился хозяин номера – трехногий мохнатый урод. Шерсть его испускала в темноте голубоватое свечение. За последнее время Зорро наловчился убивать. Зажав чудовищу рот, он с силой вогнал нож под левую лопатку, оттащил обмякшее тело на кровать, вскрыл грудную клетку и вырвал сердце. Оно действительно оказалось очень вкусным…

Тот же день.

Пансионат «Лесной».

4 часа утра

Зинаиде Дмитриевне не спалось. Она не отличалась особой впечатлительностью, но сейчас сердце сдавливало предчувствие беды. Муж до сих пор не вернулся, хотя собирался только проводить подполковника Королева до реки. Куда он подевался? Может, решил съездить вместе с Королевым в райотдел? В комнате было тихо. Только тикали большие настенные часы да из крана в ванной изредка капала вода. От электрического камина шло живительное тепло. Тем не менее женщина чувствовала себя неуютно. Временами ей казалось, будто за спиной кто-то стоит. Зинаида Дмитриевна резко оборачивалась и упиралась взглядом в стену, завешанную пушистым ковром. Каждый раз после этого она зябко поеживалась. По правде сказать, Зинаида Дмитриевна не любила супруга, вышла замуж по расчету. Однако теперь единственным ее желанием было скорее увидеть мужа, избавиться от жуткого, тоскливого одиночества.

– Коленька, милый! Приходи скорей! – шептала женщина, глотая слезы. – Ну пожалуйста! Мне так страшно одной!

В коридоре послышался странный шорох. Зинаида Дмитриевна насторожилась. Кто-то пытался открыть дверь.

– Коля, ты? – робко спросила Зубова дрожащим голосом. Неизвестный визитер не ответил, продолжая упорно ковыряться в замке.

– Помогите! А-а-а! – отчаянно закричала она. – Люди! Спасите! – В груди вспыхнул нестерпимо обжигающий огонь, пол приблизился и больно ударил по лицу. Потом Зинаида Дмитриевна увидела перед собой длинный тоннель, в конце которого стоял Николай Петрович.

– Пойдем, – маня пальцем жену, улыбнулся он. – Нас ждут!..

* * *

На зов о помощи примчались живущие неподалеку Леонтьев с Крутым, а также повар, страдающий бессонницей после произошедших в пансионате ужасных событий. Дверь пришлось взломать. В комнате они обнаружили тело Зинаиды Дмитриевны, ничком лежащее на полу. Нагнувшись, Леонтьев пощупал пульс, затем поднес к губам Зубовой небольшое карманное зеркальце.

– Мертва! – выпрямившись, вздохнул Глеб. – Вероятно, разрыв сердца! Жалко, такая молодая!

* * *

– Она подохла! – успокоил Черкасова Ки-ки.

– Окочурилась от страха! Гы-гы-гы, – обрадовался Алексей Романович. – Что прикажешь, хозяин?

– Пока ничего! Отдыхай, Зорро, набирайся сил! Тебе предстоит много работы!

Черкасов растянулся на кровати, с наслаждением расслабился. Мысли в голове текли легкие, простые. Он понял наконец свое предназначение – во всем слушаться невидимого друга. Тот вовремя предупредит об опасности, подскажет, где добыть пищу… Зорро блаженно улыбнулся…

Тот же день.

Пансионат «Лесной».

6 часов утра

Наташа всю ночь просидела взаперти у себя в номере. О том, чтобы заснуть, не могло идти и речи. Девушку трясло от страха. Перед глазами неотрывно стояло страшное видение: растерзанный труп Светы со вспоротым животом, искаженным предсмертной агонией лицом и вытаращенными остекленевшими глазами. Наташа находилась на грани истерики. Именно поэтому она, девушка по натуре добрая, не впустила Ивлева, хотя на примере отца прекрасно знала, как мучаются люди при выходе из запоя. К утру Наташа немного успокоилась и теперь жалела, что так грубо обошлась с Геннадием Викторовичем.

«Он ведь не такой уж плохой! – рассуждала про себя девушка. – Не подарок, конечно, но все же получше некоторых других». Тут Наташа вспомнила своего бывшего шефа, президента фирмы «Андромеда» Михаила Абрамовича Кацмана – жирного, сального, жадного, похотливого, и ее передернуло от отвращения.

«Зря я обидела Ивлева! – с раскаянием подумала она. – Нужно пойти извиниться!» К чести Наташи следует заметить, что в настоящий момент она жалела Ивлева абсолютно искренне, а не из боязни потерять работу, хотя данное обстоятельство, конечно, тоже играло свою роль. Девушка торопливо умылась, причесалась, подкрасила губы и вышла в коридор.

Из номера Ивлева не доносилось ни звука.

– Геннадий Викторович, к вам можно?! – спросила Наташа, тихонько постукивая в дверь. Внутри никто не отозвался. «Неужели спит? – удивленно подумала она. – Вряд ли! Наверное, обиделся и потому не отвечает! Боже, какая я дура!» – Геннадий Викторович! – снова позвала она. В ответ гробовая тишина. Тогда девушка осторожно толкнула дверь. Та поддалась.

– А-а-а-а-а! – закричала Наташа, увидев то, что лежало на кровати…

* * *

Леонтьев только-только начинал задремывать, когда по ушам резанул дикий женский вопль, полный ужаса и отчаяния. Глеб вскочил, словно подброшенный пружиной, и, торопливо натянув ботинки, побежал туда, откуда доносились крики. Кручинин последовал за ним. В номере Ивлева их взорам представилась жуткая картина. На кровати распластался изуродованный труп мужчины со вскрытой грудной клеткой и перегрызенным горлом. Все вокруг было залито кровью. В воздухе пахло смертью. Неподалеку, в углу, билась в истерике белая как мел девушка.

– Боже мой! – пробормотал Крутой. – Еще один!

– Коля, пойдем быстрее отсюда! – крикнул Леонтьев, подхватывая на руки полубесчувственную Наташу. Громко всхлипнув, она прижалась к его груди. В коридоре Наташа более-менее пришла в себя.

– Не оставляйте меня, пожалуйста! – жалобно попросила она. – Я вас очень прошу!

– Хорошо, хорошо! – успокаивающе пробормотал Глеб, гладя ее по голове. – Не плачь, детка.

Вернувшись к себе, он бережно уложил Наташу на кровать и заставил выпить рюмку коньяку. Затем Глеб закурил сигарету и принялся размышлять, что делать дальше…

Тот же день.

Пансионат «Лесной».

10 часов утра

– Все в сборе? – спросил Леонтьев, обводя взглядом ресторанный зал.

– Да-да, начинайте, – откликнулось хором несколько голосов. Обитатели пансионата «Лесной» (в том числе и Черкасов) собрались в ресторане. Бледные взволнованные люди встревоженно переглядывались. Зорро по совету Ки-ки старался ничем не выделяться из общей массы и усердно изображал испуг.

– Ситуация хреновая, – без обиняков начал Глеб. – Среди нас затесался маньяк-убийца. Ко всему прочему, он вооружен. Телефон не работает. Мост сломан. Подполковник милиции вместе с хозяином пансионата отправились вчера за подмогой, но не вернулись. Мне кажется, они мертвы…

По залу прошел тревожный ропот. Одна слабонервная дамочка хлопнулась в обморок. Пожилой мужчина схватился за сердце.

– Студент хотел уйти пешком через лес. В принципе это возможно, хотя до ближайшей деревни не менее десяти километров, – продолжал Леонтьев. – Однако маньяк настиг его и убил, а заодно пристрелил моего друга, который пытался прийти парню на помощь. По сути дела, все мы оказались в ловушке. Поэтому нам необходимо срочно найти и обезвредить убийцу! Я предлагаю следующее. Первое – держаться группами по три-четыре человека, никуда не ходить в одиночку, второе – ввести в пансионате комендантский час. Каждого замеченного вне своего номера после двадцати одного часа задерживать и доставлять ко мне для выяснения обстоятельств, третье…

– Постойте-ка, молодой человек! – прервал Глеба холеный мужчина лет сорока пяти, в модных очках и с большой залысиной на лбу. Мужчину звали Александр Владимирович Козлов, а работал он штатным корреспондентом одной из ультрадемократических газет. – Не стоит так торопиться! – На губах Козлова зазмеилась ядовитая улыбка. – Ваше стремление найти убийцу похвально, но… – Тут Александр Владимирович глубокомысленно поднял вверх указательный палец. – Но будьте любезны объяснить, на каком основании вы присваиваете себе диктаторские полномочия? Посягаете на свободу личности находящихся здесь граждан? Мы живем в демократическом обществе, а такие, как вы, пытаются превратить его в подобие концлагеря! Возврата к прошлому не будет! – с пафосом воскликнул господин Козлов, обводя аудиторию пламенным взором борца за справедливость.

Надо сказать, что в прошлом Александр Владимирович тоже работал журналистом, беспощадно обличал гнусные происки империалистов, клеймил позором диссидентов и захлебывался славословиями по поводу блистательных достижений социалистической экономики. В нынешней ипостаси он с не меньшим жаром защищал «демократические преобразования».

– Идиот! – тихо сказал Глеб.