Ухабы судьбы (сборник)

– Ладно, проходи!.. Ну?! – холодно спросил он, когда Сорокин устроился на широкой полированной скамье. – Выкладывай.

– Ты по-прежнему ходишь к госпоже Римме?

– Не твое дело!

– Нет, мое!

Тут Сорокин начал торопливо пересказывать Апраксину все то, что узнал от Кострова…

– Заткнись! – не дослушав, грубо перебил Сергей.

Лицо его приобрело надменное выражение, а в глазах вспыхнули недобрые огоньки.

– Фанатик! Инквизитор недобитый! Именно такие, как ты, кретины в средние века тысячами жгли на кострах невинных людей!

– Так уж и невинных[41 - Сорокин говорит правду. Большинство дел о колдовстве начиналось с преступлений, за которые казнят и теперь (например, похищение и убийство ребенка, отравление и т. д.), и лишь убедившись, что ребенка похитили, скажем, для черной мессы, средневековые следователи передавали виновного в руки инквизиции. Разумеется, бывали и исключения из правила, но, как говорится, в семье не без урода.], – криво усмехнулся Алексей, начавший постепенно терять терпение.

– Убью! – прошипел Апраксин, сжимая кулаки.

– Попробуй, – весело ответил Сорокин, готовясь к отражению атаки.

Его ледяное насмешливое спокойствие несколько отрезвило Апраксина, прекрасно знавшего бойцовские качества Алексея.

– Успеется! Придет время! – после некоторого раздумья выдавил из себя он. – А пока убирайся. Здесь мой спортзал!

Алексей внимательно посмотрел в глаза бывшего приятеля, не прощаясь вышел и с грохотом захлопнул за собой дверь…

Костров прав, с горечью думал Сорокин, лавируя в автомобильном потоке, иссушила ведьма парню сердце! Переубеждать Серегу бессмысленно. Полностью изменился! Прямо не узнать! Инквизиция! Костры! А впрочем, колдунам на них самое место! Предки были мудрее нас!..

– Раздобудь мне его фотографию, – спустя три часа нашептывала Римма Апраксину. Она знала о срыве черной мессы стараниями какого-то бойца-профессионала, и чутье подсказывало[42 - Не чутье, конечно, а бесы.] ей, что им мог оказаться именно Сорокин. Да и словесный портрет, заботливо распространенный шефом сатанистов среди своих рабов, вроде сходился. – Похоже, мы близки к раскрытию тайны.

– А?! – вяло переспросил одурманенный различными заклинаниями и запахом неведомых растений[43 - Маги часто используют в своих ритуалах разного рода наркотические вещества, например белладонну и прочую гадость, перечислять которую у меня нет желания.] Сергей. – Тайны!

– Кто наслал порчу, – терпеливо повторила ведьма.

– Ты… Вы…думаете, он?! – встрепенулся Сергей.

– Гм, вполне вероятно, – загадочно прищурилась ведьма. – Было у меня видение…

– Какое?

– После расскажу, а пока расслабься, вздремни…

Апраксин, уже полностью находившийся под властью Риммы, мгновенно отключился. Сны его, надо сказать, были не из приятных…

Вернувшись домой, Сорокин попил чая, включил телевизор, но, увидев там очередную рекламу женских прокладок с крылышками, тихо выругался, выключил и прилег на диван с сигаретой в зубах. Из головы не шел недавний разговор с Сергеем. «Проклятая колдунья! На костер бы ее или, на худой конец, пожизненно в подземную тюрьму инквизиции на хлеб да воду. Но нет теперь инквизиции. Колдунам с ведьмами полное раздолье!»

В надежде отвлечься Алексей взял с журнального столика первую попавшуюся газету и тут же наткнулся взглядом на объявление некой целительницы (белой якобы), специалиста с мировым именем. В левом углу помещался портрет ее самой. Голову женщины окружали всполохи адского пламени[44 - Такое объявление действительно помещалось в некоторых газетах, и кое-кто из читателей наверняка его видел.].

Сорокин яростно скомкал газету и зашвырнул в дальний угол комнаты.

– «На полных идиотов, что ли, рассчитано?! – возмущенно подумал он. – Или… бог шельму метит?!»

После посещения госпожи Риммы Апраксин подъехал к своему дому, припарковал машину и неожиданно решил пойти прогуляться по улицам. Было еще не поздно (около одиннадцати вечера). Снег, выпавший-таки накануне нового, 1997 года, тихонько поскрипывал под ногами. Щеки пощипывал мороз.

Мягко светились окна домов. Из некоторых квартир доносились звуки музыки и разудалые пьяные песни. (Кое-кто уже начал празднование, рассчитывая закончить его где-нибудь в десятых-двадцатых числах января.)

Апраксин, как и все последнее время, пребывал в мрачном настроении. Регулярные сеансы лечения у колдуньи оказывали свое пагубное воздействие.

Из-за поворота, заметно покачиваясь, появились два молодых парня. Сергей, в глубине души алчущий драки, мгновенно напрягся, подобно хищному зверю, учуявшему добычу.

– Слышь, мужик, угости сигаретой, – приблизившись к Апраксину, развязно попросил один из ребят. Этого оказалось достаточно.

Й-й-я! железный кулак каратиста врезался ему в печень.

Удар был настолько силен, что даже толстая дубленка не спасла своего хозяина. Скрюченным от боли комком он рухнул на тротуар.

– Ты чего, ты чего?! – сразу протрезвев, забормотал другой, с ужасом глядя в горящие дьявольским огнем глаза Сергея. В ответ тот нанес три коротких удара: ногой в голень, кулаком в солнечное сплетение и локтем в позвоночник. Затем злорадно захохотал и, не оборачиваясь, зашагал прочь…

– Этот мертв. Разрыв печени и обширное внутреннее кровоизлияние, – констатировал врач скорой помощи, вызванной примерно через час сердобольным прохожим, заметившим на мостовой двух бесчувственных молодых людей. – Другой, возможно, останется жив, но передвигаться сможет только на инвалидной коляске.

– Бедные мальчики! – всхлипнула пожилая медсестра.

– Пьянь поганая, – просипел, сморщив нос, дежуривший в приемном покое милиционер. – Бутылку не поделили! Разрыв печени! Да она у него небось и так от водки разваливалась!

– Они не похожи на законченных алкоголиков, – осторожно возразил врач.

– Мне виднее! – огрызнулся страж порядка…

Апраксина нисколько не беспокоила судьба его жертв. Дома он с аппетитом поужинал, со смаком выкурил сигарету, посмотрел по телевизору какую-то белиберду и с неотягощенной совестью улегся в постель.

– Хороший у нас сын! – сказал отец матери. – Не пьянствует, как другие! Спортсмен!

– Ты прав, дорогой! – с гордостью подтвердила она.

Глава 7

Тридцатого декабря тысяча девятьсот девяносто шестого года хозяева тотализатора решили порадовать клиентов последним в уходящем году зрелищем. Первоначально планировались аж пять боев: Сорокин-Малинин, Апраксин-Савельев, Шевчук-Горюнов, Синицын-Иванов и Гладков-Удалов. Однако осуществить на практике сей грандиозный замысел не удалось.

Сорокин подхватил грипп, как известно, свирепствовавший в Москве в конце 1996 начале 1997года. Удалов накануне так нахлестался водки, что с трудом передвигался по квартире и глухо стонал, держась трясущимися руками за разбухшую от похмелья голову. Гладков случайно повредил на тренировке кисть, у Иванова умерла мать, и ему было сейчас не до выступлений, а Малинин по каким-то неотложным делам срочно выехал в Петербург. В итоге остались Апраксин, Савельев, Шевчук, Горюнов и Синицын. Пять нечетное число, на два не делится, даже трех поединков не организовать. Хозяева тотализатора приуныли, поскольку подыскать и проверить новых гладиаторов не оставалось времени, но неожиданно им на выручку пришел Апраксин, вызвавшийся провести два боя за вечер.

– А справишься? – с сомнением спросили его.

– Обязательно! – горделиво ответил Сергей. – Я в прекрасной форме! Сперва уделаю Савельева это несложно, он полный щенок, затем Синицына. Ему до меня, как до луны. Так что не беспокойтесь! Все будет в лучшем виде!

– Парень прав, – после некоторого раздумья сказал один из совладельцев (он же по совместительству рефери). – Думаю, такой вариант пройдет!

– Ну и ладно! – с готовностью согласились трое остальных…