Луна над бездной

– Мой сюзерен – хуфут и не говорит на вашем языке, – сказал кузнец. – Но через мыслеобразы общается со мной. Я – его переводчик, посланник и гарант безопасности. Он ни за что не явился бы сюда лично, потому как наши доблестные, – он абсолютно без эмоций согнул пальцы, изображая кавычки, – рыцари добра не дали бы ему вернуться домой, поэтому и держит связь на расстоянии. Хуштум даёт слово, что если переговоры закончатся успехом, он разблокирует мои верхние чакры.

– Какие переговоры могут быть с тварью Бездны, которая помимо тебя похитила девять женщин?!

– Очень интересно, – абсолютно спокойным голосом произнёс Теодор, но на лице Хуштума в это время прочиталась ирония. – У нас к вам почти аналогичное обвинение, поскольку вы убили дюжину подданных Хуштума: хуфутов, эшхарготов и дагонитов.

– Мы?! – изумился Танкар.

– Может, и не вы лично, – ответил Теодор, – но кто-то из ваших людей. Была убита дюжина подданных Хуштума, и преступник оставил улику – вот этот длинный меч городской стражи, – продемонстрировал оружие «призрак» октопоида. – Поскольку простые люди не могут дышать под водой, это были храмовники, способные задерживать дыхание. Наше требование лишь одно – прекратить беспричинные убийства по расовому признаку. Остановитесь, или мы воспримем это как провокацию и объявление войны.

– И ты думаешь, я поверю? – спросил Танкар, обращаясь, скорее, к октопоиду, чем к человеку с блокированными чакрами. – Ваша раса – порождение зла, хуфут. В священных книгах сказано, что вы тайно правили в мире Курратун, ломая волю людей до тех пор, пока их не победил полубог Звёздный Странник, также известный как Ястреб.

– Я знаю, о чём ты говоришь, храмовник. В мире Курратун действительно были хуфуты-узурпаторы. Но это были всего лишь изгои, которых прогнали из Бездны за то, что хотели свергнуть своего владыку. Ты хочешь объявить нам войну только из-за того, что мы (Теодор говорил уже от имени октопоида) принадлежим к одной расе с этими отщепенцами? А в ответе ли ты, человек, за своих собратьев, регулярно истребляющих друг друга?

– Думаю, ты заговариваешь мне зубы…, – произнёс командор.

– Остановитесь! – крикнул я. – Разве вам не очевидно, что происходит?! Часть людей нашлась, так? Теодор нашёлся, так? Значит, пропали девять женщин. Глубоководные их не похищали, незачем – это первое. Октопоид утверждает, что он не при делах, это второе. Но – женщины куда-то пропали. Среди людей распространён миф, будто глубоководные похищают женщин для размножения. Значит, кто-то их похитил с той целью, чтобы мы подумали на глубоководных. Это – третье. А в подводном городе убиты граждане, и улики недвусмысленно указывают на стражу Дарвуда. Это четвёртое.

Вывод прост, – подытожил я. – Кто-то определённо сталкивает лбами людей и порождений Бездны. Мой ответ таков: стороны дают друг другу клятву, что не имеют отношения к нападениям, Хуштум отпускает Теодора и возвращает его в адекватное состояние, после чего мы расходимся с миром.

Хуштум и Теодор кивнули, глядя на храмовника.

– Клянусь, – произнёс кузнец.

Командор же оглядел кузнеца-марионетку, октопоида и меня. Достал из-за пазухи трубку, набил табаком, закурил. После минуты раздумий он сказал мне:

– Сардэк, ты – истинный миротворец. Ты остановил назревающую войну между Бездной и Абсолютом. И действовал как настоящий следователь: из тебя получится отличный страж порядка. Выходи в ближайшие дни на службу, криминалист. Вместе мы узнаем, кто же стоит за всеми этими провокациями. А ты иди с миром, Хуштум. Клянусь, что не имею отношения к тем убийствам. И отпусти Теодора.

– Я держу слово, – ответил Теодор, а проекция октопоида поклонилась нам и с шипением растворилась в воздухе.

Сам же кузнец с грохотом упал на землю, прямо лицом в лужу.

– Твою же ж мать! – выругался он, медленно вставая и стряхивая с головы глину. – Где я, Дагон побери, нахожусь?! Почему я упал лицом в грязь?! Я же не пил сегодня! Заработался, наверно, вот и отрубился, и приснилось, будто стал игрушкой в руках морского дьявола…

По поведению кузнеца было очевидно, что его чакры вернулись в норму.

– А вы какого хрена уставились?! – рявкнул он. – Помогите мне встать. До кузни уж сам как-нибудь доковыляю.

Пока мы помогали Теодору подняться, я шепнул Рамиру:

– Думаю, ты извлёк из этого жизненный урок. Командор уже староват, чтобы усваивать истины, противоположные тому, что вдалбливали ему всю жизнь. Но ты, думаю, всё понял.

– Хаос и порождения Бездны не есть зло, – так же шёпотом ответил мой друг.

– Верно, – улыбнулся я. – Как и Абсолют не всегда есть добро. И, самое главное: если кто-то отличается от тебя, но не несёт при этом вреда обществу, то ненавидеть его за одно лишь это – не просто плохо, а глупо и нелепо.

Глава 2

Вторжение Хейбара

За окном вновь шли дожди. Впрочем, на нашем тропическом острове зимой они шли почти всегда. Я стоял в заляпанном халате за алхимическим столом в своей домашней лаборатории, освещаемой тоненькой лучиной и как обычно варил эликсир. Над столом висели иконы, изображающие трёх богов: на первой была запечатлена светловолосая дева в серебристом платье возле горного озера, с сияющей луной над головой. Со второй же смотрел сурового вида бородатый витязь в чёрных доспехах, с пылающим мечом в правой руке. Над его головой пылал огненный нимб. Третья же икона изображала трикстера[1 - Трикстер – в мифологии, фольклоре и религии – божество, дух, человек или животное, не подчиняющееся общим правилам. Ловкач и обманщик, вор, мошенник, хулиган.] – ехидно улыбающегося мужчину на фоне звёздного неба, с шаровой молнией, зависшей над рукой. Вокруг его головы сиял ореол чистой синей энергии, а возле его ног лежала крылатая пантера. Помолившись каждому из богов, я приступил к работе.

Раньше я каждый день по вечерам готовил зелья, а днём торговал ими в собственном магазинчике в «Храме торговли». «Храм торговли» был не просто магазином, а колоссальным зданием, похожим на древний амфитеатр, где располагались лавки многих ремесленников Дарвуда, единственного города на одноимённом острове, в царстве Ваагна, бога-громовержца. Поначалу я был подмастерьем у собственного отчима, которого раньше считал родным отцом, алхимика Кантера, но к двадцати четырём годам стал мастером. В позапрошлом году на выручку от продажи зелий я купил отдельный дом. Теперь же Танкар назначил меня экспертом-криминалистом, и я стал офицером городской стражи. Поэтому я принял решение в течение двух недель закрыть магазин, а пока – торговать там по выходным, устроив грандиозную распродажу.

Я заметил, что лет с двадцати моё лицо особо не менялось. Хотя мне уже двадцать шесть, я иногда кажусь остальным зелёным юнцом. Чтобы выглядеть соответственно своему возрасту и солиднее, я отрастил усы и бороду.

Вступление в городскую стражу и доступ к её лаборатории открыли мне новые возможности. Например, использование артефактов, построенных на магии элементарных частиц, позволяет алхимикам стражи заняться новым аспектом криминалистики – радиоуглеродным анализом. Можно определять возраст улик. Радиоуглеродный анализ стали использовать и историки, дабы определить возраст тех или иных руин. Но на практике оказалось, что в случае с очень древними объектами метод даёт сбой: более-менее чётко он определяет возраст строений до десяти тысяч лет. А потом сбоит, и цифры резко увеличиваются. Например, в районе столицы были найдены руины города октопоидов, и анализ показал, якобы ему минимум два с половиной миллиона лет. Это бы перевернуло все представления о мире, если бы не было невозможным: я знаком с историей Бездны, и знаю, что октопоиды – мутировавшие люди. А первые люди появились самое раннее двадцать тысяч лет назад, что подтвердили и сами боги.

Меня посветили ещё в одну тайну стражи: оказывается, большинство офицеров хранителей порядка владеют магией, а именно – телепатической связью на расстоянии, которой их учат храмовники. Многие преступники удивляются: почему, если они переезжают в другой город, их сразу же арестовывают стражники за преступления, про которые они неизвестно откуда знают. Ответ прост: стражники посылают из города в город сообщения о всех преступниках, включая их мысленный образ.

На сей раз я варил зелье повышения силы, которое могло очень сильно пригодиться городской страже. Недавно один клиент заказал целый ящик зелья ночного зрения, но я послал его к дагоновой матери. Это зелье пользовалось бешеным спросом у воров и прочего ночного народа, и я догадывался, что именно к этой категории и принадлежал заказчик. Помогать таким личностям – не самый хороший поступок с точки зрения морали, но обычно я относился к подобным вещам цинично. Как говорится, циник – это разочаровавшийся романтик. Поначалу я сам жил криминальной романтикой, поскольку входил в подростковую банду и был некоторое время её лидером.

Потом, став взрослее и практичнее, я начал рассуждать так: деньги не пахнут. Если клиент платёжеспособный, почему бы не сварить нужный эликсир? Сам принадлежавший когда-то к криминальным кругам, я помогал своим собратьям – работникам ножа и топора. Но теперь – увольте! Я – офицер городской стражи. Социальная ответственность, как-никак, и подозрительных заказчиков я посылал далеко и надолго. А зелье ночного зрения… Его я тоже сварил. Оно пригодится и страже – выслеживать нарушителей закона по ночам.

Итак, примешать в котёл с зельем экстракт ещё пяти лисьих ягод…

– Сардэк! Дружище Сардэк! – оторвал меня от процесса дрожащий голос. В дом вбежал Рамир. – Беда! Кто-то поджёг «Храм торговли»!

Проклятье! Подожгли мой магазин как раз перед распродажей! Надо вынести все уцелевшие зелья и реагенты – и устроить потом лавку на дому.

– Пошли! – произнёс я. Вместе с Рамиром мы выскочили на улицу, после чего я закрыл дом. Мы двинулись через город, миновали нашу любимую таверну «Танцующий кот», а потом направились в дождевой лес, за которым располагался торговый район города. С его стороны веяло паром и дымом. Что-то случилось с «Храмом Торговли»! А судя по интенсивности дыма, вполне вероятно, что и с моей лавкой! Я ускорил шаг, оставив ученика храмовника за собой. В воздухе, помимо дыма и пара витали облака пыли и щебня. После прохождения леса перед моими глазами открылась следующая картина: величественный амфитеатр здания «Храма Торговли» обратился в руины, пылающие разноцветным огнём. Пламя сияло настолько ярко, что даже вечный тропический ливень не мог его затушить, а лишь не позволял ему стать ещё сильнее. Капли дождя, касаясь язычком пламени, оборачивались клубами пара. Половина здания оказалась попросту снесена. Я рванул в горящее здание на третий этаж, где располагалась лавка с ценными зельями. Слишком поздно! Пламя вволю гуляло по комнате, доедая остатки мебели и пробирок. Некоторые из реактивов сгорели, а часть просто взорвалась!

Огонь разгорался, а мне было необходимо спастись и самому – от его всепожирающих языков. Рамир стоял внизу и что-то кричал, но сейчас было не до этого. Придётся прибегнуть к тем силам, что я держал в тайне ото всех остальных, к лунной магии, которой меня обучила мать, благо, сейчас вечер и Луна на небе присутствует, хоть и не видна в помещении. Я посмотрел на язычки пламени, воззвав к силам Луны, и те сами собой ослабли. Теперь надо бежать! После ослабления огня путь к окну был свободен, и я сумел открыть его. Я прыгнул – и приземлился на ноги, совсем не получив повреждения.

Тем не менее, в моей голове крутился один вопрос: кто?! Кто в ответе за это?! Кто поджёг здание «Храма Торговли»?! Чем оно ему помешало?!

– Всё пропало! – крикнул я. – Моя лавка уничтожена! Кто виноват?!

– Кажется, я знаю, кто, – произнёс Рамир, показав лежащий на земле оброненный значок. – Чёрный шестиугольник с изображением головы осьминога. Знаешь, что это?

– Символика Бездны и бога Хейбара, которому поклоняются жители восточных островов, – ответил я. – Это не просто уничтожение торгового района! Враги напали на наш остров!

– Надо осмотреть город сверху!

Мы с Рамиром побежали к самым высоким холмам города. С них открывалась городская перспектива, которой мы любили любоваться по вечерам, но сейчас глазу было нечему радоваться: солдаты в серо-жёлтых доспехах, явно воины Хейбара, бились с защитниками города.

– Йа, Йа Хейбар! Йа Аггот-Шураб! Йа Фатагн! Хейбар хаййа![2 - О, Хейбар! О, Аггот-Шураб! О Фатагн! Хейбар жив!] – доносились боевые кличи врагов на языке харгий, древнем наречии Бездны.

– Что же делать?! Что делать в такой ситуации?! Кто нам поможет?! – лихорадочно закричал Рамир.

– Успокойся! Ты воин или нет? – серьёзно произнёс я. – Тебе уже двадцать лет, взрослый мужчина, уже два года как не начинающий ученик, а адепт второй степени, уже настоящий храмовник! Коль не знаешь, к кому обратиться за помощью, то пойдём к тому, кто в ответе за тебя.

– К учителю?

– Верно! К нему, Танкару!

Мы двинулись обратно, в центр города. На центральной площади, где должен был располагаться величественный храм Ваагна, бога-громовержца, увенчанный молниями, дымились его руины. Мы ворвались сквозь дымящуюся дверь в то, что осталось от первого этажа и увидели Танкара, командора, облачённого в стальную кирасу. На кирасе красовались позолоченные наплечники и эмблема в виде ромба в области сердца, символ Абсолюта. Он сражался с солдатами в серо-жёлтых доспехах, воителями Хейбара.

Храмовники служат светлым богам и Абсолюту, получая от них силу. Танкар же, офицер-храмовник, обладая колоссальной мощью и ловкостью, резал вражеских воителей, как сыр. Возле Танкара валялось несколько тел солдат последователей Бездны, уже убитых им. Там лежали и трупы магов, жрецов Ваагна. Лишь высокая и толстая фигура Дазхара, архимага и верховного жреца грозового бога сопротивлялась захватчикам, пуская в них молнии с кончиков пальцев, окружённая сферическим щитом из молний. В бой, на помощь учителю и жрецу вступил Рамир. Против храмовников оставался десяток врагов.