Остановиться, оглянуться… (Поэтический дневник)

Проснуться в Париже. Окошко открыть.
Приветствовать осень и старые крыши,
И Бродского строки едва повторить,
И новое что-то под утро услышать.

Париж не ложился, он просто дремал,
Кувшинки Моне на озера ложились,
И дни, как дыхание, просто случились,
Как будто просились на этот вокзал.

Устроились, свыклись, друг друга нашли,
К Мане постучались, окликнули Берту,
И каждому дали всего по конверту,
Чтоб мы этот город для всех сберегли.

Чтоб всем улыбнулся слегка Фрагонар,
И Энгр незнакомкой своей обернулся.
По улочкам старым, по тихим дворам
Я слышу – Париж потихоньку проснулся.

2013

«Сударыня, кажется, март…»

* * *

Сударыня, кажется, март —
Летящий, дождливый, изменчивый.
Какой-то немыслимый фарт —
К тебе приходящая женщина.

Едва прикоснувшись рукой,
Снимая котурны величия,
Становится Ваше Величество
Недолгой, но главной судьбой.

Сударыня, настежь окно,
Немного совсем нам отмерено;
И то, что с годами потеряно,
Открыть нам сейчас суждено.

Сударыня, март наступил
И даже немного закончился.
Он солнечным, радостным был.
Ведь правда же, Ваше Высочество.

Да, кстати, в Париже дожди,
И зимы мгновенно растаяли.
Нам всё еще, всё по пути,
Садитесь на поезд, сударыня.

2013

«Ноябрь 2009 года. Париж…»

* * *

Ноябрь 2009 года. Париж, который хотелось увидеть ещё раз. В своём недавнем путешествии на Атлантику мы преодолели этот город, так и не успев погрузиться в него по-настоящему. Словно так и не вошёл в тебя Нотр-Дам, Лувр, Дом инвалидов и Эйфелева башня – тростинка над помпезным замком. Правда, осталось отчётливое впечатление от Монмартра, Монпарнаса, Елисейских полей, пронзительного ветра и кофе на улице, сидя на стульчике лицом к Парижу. И только теперь, спустя четыре года, поселившись в гостинице рядом с Гранд-опера, мы уже не спеша, медленно бродим по берегам Сены. Слева Гранд-опера, справа Комеди Франсез, а посредине – монументальный бронзовый Жан Батист Поклен. Он же Мольер, и квартира, где он жил, улицы, по которым он ходил. История Парижа – это и история Мольера, которого сегодня ставят во многих театрах России.

В этом году в Малом театре играют «Кабалу святош», а в Гранд-опера отмечают 100-летие дягилевских Русских сезонов. Здесь проходит выставка, посвящённая этому событию. После выставки поднимаемся наверх, к истории уже иного времени – смотреть плафон, расписанный по эскизам Шагала. Своего рода эксперимент в помпезном барочном храме Гранд-опера – великие позволяют приблизить к себе великих другой эпохи. Внизу, в подвале, декорации спектаклей первых дягилевских сезонов. Гранд-опера распродает костюмы той поры, их покупают наши эмигранты и передают в Бахрушинский музей. Россия и Франция – скрещение путей и судеб сквозь века: в театрах, на выставках, кладбищах, на крутых поворотах истории.

От Центра современного искусства им. Жоржа Помпиду открывается панорама Парижа. Это не очень высоко и всё самое знаменитое рядом. Ты прикасаешься и к историческим символам, и к современной истории. Правый и левый берег, а потом спускаешься в Латинский квартал, в старинные улочки, где вкусно пахнет хлебом из лавочек-пекарен, где людская молва быстро собирает песенный клуб. Все поют хиты Ив Монтана, Азнавура, Эдит Пиаф, поют и танцуют. Чуть выше – Пантеон, загадочная Сорбонна и Люксембургский сад, чьи аллеи хранят подробности истории любви Анны Ахматовой и Модильяни.

Вечером Париж затихает. Зажигаются гирлянды и прочие рождественские украшения, подсвечиваются Елисейские поля, серебрится Колесо обозрения, горит прожектор над Эйфелевой башней. И Париж как бы парит в воздухе, как когда-то в фильме Лямориса «Париж, Париж… Париж» – грустной истории, разыгравшейся между Лувром и Монмартром, между королевской бравадой и нутром парижских улочек, где тишина – признание, где движение – продолжение жизни.

«2013 год. В фойе Гранд-опера…»

* * *

2013 год. В фойе Гранд-опера, этом изумительном бастионе-храме, большой портрет ушедшей от нас в этом году Пины Бауш, к которому люди всё ещё продолжают нести цветы. Мы тоже отдали дань памяти этой великой личности.

«Мы соболезнуем всем оставшимся без нее», – было написано в программке последних московских гастролей Театра танца из Вупперталя, где представили её спектакль «Семь смертных грехов», премьера которого состоялась в Париже. Удивительный Театр танца Пины Бауш играл и пел Бертольда Брехта и Курта Вайля. Пину Бауш, ученицу экспрессиониста Курта Йосса, который в свою очередь был учеником великого Лабана, реформатора и философа движения, интересовало не столько то, как люди двигаются, сколько то, что ими движет.