– Согласен, – прошептал Дубровский. И еще тише добавил:
– Мать у него, понимаете? Там. Внизу. Как я ей… Пусть никто не узнает!
Потом была череда утомительных разговоров. С психологом, нейробиологом. Подписи брали по-старинке, ручкой…
Шлемофон затрещал, голос Андрея вырвал Дубровского из воспоминаний.
– Не устал, деда? Почти пришли.
– Свозишь меня до города? На неделе.
– Посмотрим, деда. – Андрей ответил не сразу. Связь, видимо, барахлит.
Хорошо бы, связь.
***
Ванна вздрогнула. Загудела. Дубровский пуговица за пуговицей расстегнул рубашку. Скомкал и бросил на пол – ночью Захар приберет. Вынул ноги из тапочек – пол теплый. Плитки с мелкими пупырышками, чтобы не скользило. Хорошо. Минуту он постоял с закрытыми глазами, раскачиваясь на пальцах.
– Спать пора… – Дубровский попробовал пальцем жижу в ванне. Почти согрелась. – Уснул бычок…
Сел на край ванны, стараясь не глядеть вниз. Опустил одну ногу, потом другую – медленно, как в трясину. Лег.