Спящее царство и золотой рожок

Беда пришла в Тридевятое царство. Да такая, какой еще не было до сих пор. По крайней мере не доносили о том устные предания от дедов и прадедов. Целое полчище козлоргов – народа свирепого и сильного в своей свирепости, целое полчище во главе с королем Э?рхардом Бахо?ром вторглось в пределы Тридевятого царства.

Король козлоргов был человеком огромного роста и непомерной силы – настоящий великан. Когда он отдавал приказы, его зычный голос был слышен даже в самых отдаленных рядах его войска.

Сейчас же он кричал, а точнее рычал вот что:

– Я буду лить их кровь – как вино! – И он размахивал большим резным рогом и лил вино на землю. – И растопчу их города и селения – как этот рог! – И он бросил рог на землю и растоптал его своими большими ногами.

И все козлорги тоже громко и одобрительно ревели, и лили вино, и бросали кубки и топтали их. А некоторые даже ломали свое оружие, если конечно его можно было сломать, и это зря – раз уж решили идти на войну, оружие нужно оставить целым – ведь сломанным оружием воевать несподручно.

На их кожаных нагрудниках, наплечниках и на рогатых шлемах плясали отблески костров. И такое же жгучее пламя горело в их глазах. Оно было готово не щадить никого и ничего, как тот огонь, что сжигал крышу дома Василия, пока его не погасил Матвейка своими голыми руками.

Глава 2

О том как Тридевятое царство уснуло

Славный царь Гордиан правил в Тридевятом царстве уже многие годы. И все эти годы в его царстве было тихо и мирно.

Вся старая гвардия – та, что плавала с ним за море-океан к дальним берегам островов Благоденствия[2 - Об этих событиях рассказывается в книге «Мальчик Никита и Золотой Змей».], – была распущена. А новых рекрутов не набирали, потому что воевать было не с кем. И вдруг – такая напасть! Откуда они взялись – эти козлорги? Никто толком не знал.

Давно, очень давно прогнал этот дикий народ из хакимских степей татайский император, а точнее его войско во главе с доблестным полководцем Хэй Лю. И поселились козлорги к югу от Свейнландского королевства в дремучих лесах и затаились там до времени.

И вот теперь они вышли из этих дремучих лесов, покорили северные племена даннов и нордов, в жестокой битве разбили войско свейнландского короля Густава и остановились на границе Тридевятого царства, намереваясь завоевать и его, а затем и Радостную страну и конечно же татайское государство, которое король Эрхард ненавидел особенно сильно.

Но пока его войско стояло на границе Тридевятого царства. Король Эрхард медлил. Чего он ждал? Этого он и сам не мог объяснить.

А тем временем гонцы царя Гордиана несли страшную весть по городам и деревням Тридевятого царства. Они скакали почти без остановок по размытым от дождя дорогам, кутаясь от сырости и холода в длинные плащи.

С их приездом жизнь в деревнях закипала словно варево в котле. Но с отъездом гонцов всё снова затихало и становилось похожим на изрытую дождём грязь в деревенских дворах.

«Ну почему именно я должен идти на службу к царю Гордиану?» – думал к примеру Василий. – «Я и так служил ему когда-то верой и правдой. Пусть теперь другие послужат. И вообще – моя хата с краю»

И Гаврила думал примерно также, хотя его хата была не на краю деревни, а в самой её середине. Разве что – избы все стояли в ряд, так что если поглядеть сбоку, так все они были с краю. По крайней мере все мужики решили также, как и Василий: «Моя хата с краю, я ничего не знаю!» И сами не пошли воевать и детей своих не пустили. Да те и сами-то не очень стремились жизнью рисковать и с ленивым счастьем расставаться.

Так что напрасно ждал царь Гордиан ополчения. Никто не откликнулся на его призыв. Ни один человек не пришёл под стены стольного града. А почему?..

Вот и царь Гордиан стоял на крепостной стене, вглядывался вдаль и всё спрашивал у самого себя: «Почему?.. Почему никого нет?!» И еще одна мысль преследовала его всё время: «Где Никита?..»

Так что же всё-таки случилось с жителями Тридевятого царства?

Все дело в том, что Тридевятое царство… У С Н У Л О. Да – как в известной сказке про спящую красавицу. Только не было принцессы, уколовшей палец заколдованным веретеном. Принцессы не было, а царство тем не менее уснуло. Как?.. Я расскажу об этом, но чуть позже. А сначала – несколько слов о Никите: кто он такой, и почему царь Гордиан всё время вспоминал именно его.

Глава 3. В которой появляется главный герой

Никита был кожевником, поэтому его и звали не иначе, как Никита-кожемяка. Был он обычным кожевником, разве что очень молодым, и силой отличался непомерной. Так все кожевники мяли одну кожу[3 - Чтобы кожа была мягкой и пригодной для изготовления из неё одежды или обуви, её нужно долго размачивать в воде и долго потом мять.], а Никита – сразу десять.

Когда он узнал, что враги пришли на его землю, так рассердился, что порвал в гневе все десять кож! Думаете это просто? Попробуйте порвать руками хотя бы одну – и поймете, что сделать это очень трудно.

А Никита порвал сразу десять бычьих шкур и, не раздумывая долго, вышел в чистое поле, крикнул криком молодецким, свистнул посвистом богатырским, и прибежал к нему конь его верный, тот что один только и мог носить на себе Никиту – остальные кони под ним прогибались и на колени падали.

В сказках обычно прибавляют, что влез он коню в одно ухо, вылез через другое и превратился в молодца прекрасного, такого «что ни в сказке сказать, ни пером описать!» Но это в сказках пишут, а я придумывать не буду, тем более что Никита и так был недурён собою.

Скоро простился он со своей матушкой Вероникой и братом названным Василием, пришпорил коня, да и был таков.

Конь у Никиты добрый был. Через леса, через холмы он конечно не перелетал, но овраги и ручьи одним махом перепрыгивал и мчал Никиту так быстро, что ранним утром они из деревни Добрянки выехали, а к полудню уже заблестела перед ними золотыми куполами лавра[4 - Лавра – большой монастырь, центр духовной жизни страны.] старца Афанасия.

Не поехал Никита сразу в стольный град к царю Гордиану, а решил сначала зайти к игумену монастыря за благословением. И правильно, надо сказать, сделал.

Подскакал он к воротам, спешился, поводья у него привратник монастырский Пётр перехватил. Перехватил, да и сказал вдруг:

– Что же ты, Никита, опаздываешь? Игумен-то тебя – давно ждёт. Уже раза два из кельи выходил – про тебя спрашивал. – И Никите хитро? так подмигнул, словно старому приятелю.

Кто мог доложить игумену о его приезде? Никто об этом и знать не мог. Да и мчался Никита так быстро, что за ним и угнаться невозможно было.

Куда же тогда отправляться? В какой такой путь?

Вошел Никита в ворота, трижды перекрестился, на три стороны поклонился, а навстречу ему уже и игумен идет – отец Харлампий, старенький, согбенный, весь в чёрном, а в руках – посох крепкий. И не один идет – рядом с ним молодец добрый, одет по-крестьянски, за поясом топор. Лицо у молодца открытое, глаза словно улыбаются, но сам – серьезный.

– Ну вот, Никитушка, и ты. Давно мы тебя поджидаем, – начал старец тихо. Словно ветер в листве прошелестели его слова, и от этого ветра борода его белая и редкая как туман легонько зашевелилась. – Надо вам, милые мои, в путь собираться. Да и собираться-то вам некогда, времени совсем мало осталось. Прямо сейчас и отправляйтесь.

– Благословите на битву с врагом лютым! – склонился пред ним Никита.

– Да рано ещё о битве думать, милый. Воевать-то гляди – некому! А один в поле не воин. Даже такой как ты.

Поднял Никита глаза на него. В глазах – изумление. Куда же тогда отправляться? В какой такой путь?

– Нужны, милый, три вещи, чтоб врага победить. Иначе – никак невозможно. И не простые те вещи, а – умные!

Совсем Никита запутался. Враги стоят станом – вот-вот ордой несметной двинутся на Тридевятое царство. А отец Харлампий посылает его неизвестно куда, за какими-то вещами, пусть хоть и умными.

– Никуда они не двинутся, – сказал вдруг серьёзно старец, и брови его сурово сдвинулись. – Пока назад не вернетесь, будут стоять там, где стояли. А народ будить надо. Понимаешь? Может для того эти люди дикие и пришли с запада, чтобы разбудить всех, а то… Ну да благословит вас Господь в дорогу, езжайте с Матвеем, да гляди, Никита, его слушайся. Матвей из вас двоих будет за старшего.

И, не объясняя боле ничего, старец благословил их в дорогу и скрылся у себя в келии. А Никита остался стоять рядом с Матвеем и стоял так до тех пор, пока за маленькой старческой фигуркой не закрылась дверь.

Глава 4

В которой Никита начинает что-то понимать

Некоторое время они ехали молча – Никита и Матвейка. Я надеюсь, что Матвейку вы знали сразу, вы ведь умненькие дети, так что кто он такой и откуда, я напоминать не буду.

Никита всё пытался понять, за какими именно вещами они едут и куда? Старец ничего ему не объяснил. Его размышления прервал Матвейка.

– Это очень просто, – сказал он и улыбнулся. – Вещей всего три. А вот ещё одна – её передал тебе отец Харлампий и сказал, чтобы ты носил её всегда у сердца и только иногда надевал на голову.

И он с благоговением протянул Никите маленькую чёрную шапочку.

– Это скуфейка старца Афанасия, – объяснил он.

Никита осторожно принял её из рук Матвейки и вопросительно посмотрел на него. На время они приостановили коней.