Солнечная магия

– И их называют “погребами”?

– Да.

– И в них есть тюрьма, где спрятали Ловкача?

– Какого Ловкача?

– Неважно. Кто такой Мармадук?

Но Бобрик отказался отвечать на последний вопрос – одно лишь упоминание этого имени очень испугало его. Кукса смогла выяснить только, что входов в пещеры немного и ближайших находится неподалеку от королевского дворца.

Она скрутила мальчишку тем же манером, что и Дылду, и выволокла его из подворотни.

В школе аксов ее научили определять время по звездам в любую пору года. Стояла середина лета и, судя по небу, было уже примерно пол второго ночи.

Глава 3

Они сидели рядом, как добрые друзья, но даже не делали вида, что любят друг друга.

Создавая графа Сокольника, творец вовсю использовал лекало и циркуль, но линейку – ни разу. Волнистые линии и кривые преобладали в фигуре графа: грудь вогнута, животик наоборот, щеки и глаза запали, лоб выпуклый, плечи покатые, ноги кривые, нос крючком, брови дугами, а белые, редкие, словно приклеенные к голове столярным клеем волосы состоят из мелких завитушек. Человек с такой внешностью не может быть кем-то средним, он просто обязан являть собою либо милейшего добряка, либо отъявленного мерзавца.

Добряком Сокольник не был.

Сидящий напротив него колдун Мармадук не представлял из себя такой колоритной личности, как граф. Просто толстый пятидесятилетний мужчина с вечно красными от недосыпания и ядовитых магических испарений глазами. Осознавая всю неприглядность своей внешности, он всегда носил цветастую одежду, в которой было много кружев, лент, шнурков и бантов. Одна мало заметная, но интересная деталь присутствовала в его облике: если смотреть чуть в сторону от Мармадука, то его фигура представлялась окутанной бледно-голубым маревом, словно запеленутой в сгусток тумана.

Дрожащей рукой он поднес ко рту бокал с вином и искоса глянул на графа. Огонь, горевший в камине, был единственным источником освещения в комнате, находившейся на втором подземном этаже королевского дворца Лаверикса. Окна здесь отсутствовали, и лишь одна неприметная узкая дверь возле камина вела наружу – комната считалась потайной.

– Надо что-то делать, надо! – в который раз с чувством сказал Мармадук (у него была привычка дважды повторять отдельные слова). – Народ может, может выйти из повиновения.

Граф Сокольник скривил рот и произнес с насмешкой:

– А я, между прочим, уже нашел выход из положения. Кого горожане не любят?

– Всех, – не задумываясь, ответил колдун.

– Не поспоришь. Но кого они особенно не любят?

– Нас.

– И это верно. А кого еще?

Наступила пауза, во время которой собеседники обменялись искренними ненавидящими взглядами.

“Чтоб ты лопнул, – подумал Мармадук, – со своими загадками!”

“Какой же ты тупой, – подумал Сокольник. – Чтоб ты провалился!”

– Кого же еще? – наконец спросил колдун.

– Аксов. Лично я всегда считал непонятной эту неприязнь простого люда к иностранцам, я сам с детства хорошо отношусь ко всем, кроме, конечно, горцев, островитян, женщин, детей и некоторых других, но кого на этом свете интересует частное мнение скромного графа?

– Ох-ох, тоже мне, скромник! – Придворный колдун Лаверикса хрипом закашлял и пролил вино на свой камзол. – Перед Лагуной надо было лицемерить, передо мной – нечего!

– Как там, кстати, она? – поинтересовался граф.

– В это время суток ведьмы особенно сильны. Пришлось включить волшебное ложе. Спит, наверняка спит.

– Не мешало бы пойти проверить. Меня всегда интересовало, как это вы смогли подчинить себе волшебное ложе, как вообще исхитрились что-либо понять в Чертовом Наперстке? Ваших скудных силенок явно не хватило бы на это.

– Мои силенки не скуднее ваших, – с достоинством возразил колдун. – А в том деле мне помог Желтый.

– Желтый? – поразился граф. – Но он был крупнейшим магом Галактона! Легендарная личность! Не хотите же вы сказать, что дружили с Желтым? Интересно, что с ним сейчас?

– Дружил – вряд ли. Иногда оказывал кое-какие услуги, а он в ответ помогал мне… И я понятия не имею, что он поделывает сейчас, покинув монастырь. Он всегда был ленив, да и самолюбие у него было совсем слабое, да, слабое. В один прекрасный день он просто взял и исчез, сбежал из того монастыря… мы искали его, но не нашла даже следов… – Мармадук поднял голову и вдруг заорал на графа. – Зачем, скажите на милость, вам понадобились мои гончие?!

Некоторое время назад граф Сокольник и колдун заключили пари. Понятно было, что после того, как старый король Лаверикса выпьет отравленное молоко, колдуну придется вступить в схватку с охраняющей короля ведьмой. Мармадук утверждал, что справиться с Лагуной за минуту, а граф – что это отнимет больше времени. Колдун спорил на одно из своих заклинаний под названием Гончие, а граф – на свой загородный дом.

– Пари выиграл я, – произнес Сокольник, – Как вы смеете высказывать какие-то претензии?

– Загородное имение, которое можно использовать для всяких темных дел – это хорошооо… – плаксиво протянул Мармадук. – Ему найдет применение любой, да, любой. Но зачем обычному человеку, тем более, такому скучному типу, как вы – колдовские гончие? Вам более к лицу стилеты, розги и отравленные дротики. У меня были гончие – замечательные злобные твари, а что же теперь? – патетически вопросил он и сам себе ответил: – А теперь прекрасных злобных гончих меня нет! О, я просто сосуд скорби и всяческих болячек!.. – Мармадук грустно высморкался в рукав.

Сокольник с презрением наблюдал за ним.

– До чего же вы мерзки, – произнес он наконец.

– Мерзкий? – воскликнул колдун. – Вот, я сижу тут перед вами, вот я сижу – пожилой, уставший человек. Мои почки и печень отравлены испарениями, кожа изъедена химикатами, я близорук, у меня насморк, больной желудок, искривление позвоночника и, самое главное, я катастрофически лысею, потому что большую часть своей неудавшейся жизни я провел в лабораториях, смешивая и изготавливая магические вещества и яды… Мы отравили короля, безвинного, хорошего человека, заточили в темницу обожавшую его няньку-ведьму, впутались в авантюру, из которой, возможно, не выпутаемся… и все же я доволен. И знаете, почему? Потому, что меня из-за всего этого мучает совесть, а вас – нет! Значит вы – еще больший негодяй, чем я!

Граф Сокольник широко зевнул.

– Не лицемерьте. Ничего вас не мучает, кроме страха, что наш заговор раскроют. Хотя теперь раскрывать его некому. У нас остались только одни противники, эти заговорщики. Но они слабы, мы с ними сможем разобраться. Да, кстати. Надо решить еще одно дело. Горожане любили старого короля и вряд ли удастся обмануть всех, рассказав, что его отравил кто-то из жителей Лаверикса. Но аксов в городе не любят. Сегодня моя охрана арестовала одного мальчишку. Мы скажем, что он – шпион, специально подосланный, чтобы отравить короля.

– Потом не оберешься проблем с аксами… – проворчал колдун и, подумав, добавил: – Не оберешься проблем.

– Этот акс всего лишь какой-то мелкий цирковой актеришка. Хотя дерется, как и все они, надо признать, отменно… понадобился лягуш, чтобы унять его.

– Где этот мальчишка сейчас?

– В погребах, естественно. Пойдемте, взглянем, как там Лагуна, а заодно и на акса поглядим.

Они поднялись, и граф сунул в карман небольшой, туго перехваченный у горловины и запечатанный коричневым сургучным клеймом холщовый мешочек – выигранных с споре с колдуном волшебных гончих.

* * *

Темное время для темных дел – и не только Мармадук с Сокольником держали в этот час ночи военный совет. Недалеко от главной городской площади в полуподвальном этаже неприметного дома за наглухо закрытыми дубовыми ставнями собрались трое. Это были те самые упомянутые графом заговорщики. Один из них, старый ростовщик Нилсон, был хозяином этого дома, двое других, носящие имена Боден Дэвидсон и Жур Харлик, пришли только что. Они и не подозревали, что граф с колдуном давно знают о них.

– Это уже никуда не годится, – заявил Нилсон, когда все трое расселись за круглым столом, посередине которого в глиняном блюдечке тускло горела дешевая свечка. – Теперь их люди арестовали какого-то акса. А как вы думаете, зачем?

В дворцовых интригах лучше всего разбирался Жур Харлик, занимавший когда-то должность начальника королевской стражи, которую теперь отдали чудовищному лягушу по имени Топ-Ганка.