Майор Казанцев и Европейский Халифат

– Да что ты, – удивился искренне Шашист. – Остались лучшими друзьями.

– Я должен переговорить с этим неординарным человеком. Позвони-ка своему лучшему другу и скажи, что пришлешь двоих своих хороших друзей, которые хотят стать его прекрасными друзьями. При встрече я и расспрошу этого жучару об аукционе.

– Смеешься?! – возмутился Шашист. – Из него на дыбе ничего не вытянешь! Да и я засвечиваюсь, как фотопленка на солнце!

– Тео, можешь мне довериться, – успокоил я перепугавшегося агента. – Я очень хорошо умею убеждать. И засветки не будет.

– Это как? – недоверчиво посмотрел на меня Шашист.

– Гарантирую, – твердо произнес я. – А я никогда тебя не подводил.

Шашисту, как он ни изворачивался, все же пришлось устраивать эту встречу. Он по телефону сообщил Штильмарку, что два богатых барана ищут приличную взятку для очень больших начальников в виде произведения искусства. Цена вопроса от миллиона долларов.

Прижилась в новой России дурная традиция преподносить высокопоставленным мздоимцам в качестве презентов дорогие произведения искусства. И антикварные магазины во многом живут именно за счет нее. При этом дельцы не только продают вещи втридорога, но и не стесняются вместо раритетов впаривать откровенные подделки. Мол, все равно никто из нуворишей и чиновников не разберется – не на то учились. Так что Штильмарк был счастлив таким сладким лохам и готов был принять нас, как родных.

Я отправился в Лиховский переулок вместе с Эскулапом. Как же хорошо, что он снова со мной. Без него запланированный мной фокус не имел никаких шансов на успех.

Приткнув длинный роскошный синий «Роллс-ройс» на стоянке рядом с двумя мятыми фургонами для перевозки мебели, мы с Эскулапом направились к дверям магазина «Век». Гордо прошествовали мимо пузатого вялого охранника, явно не тянущего на полноценную боевую единицу. За прилавком на стуле скучал, почитывая мятую газету, хозяин заведения. На подпольного мафиозо международного масштаба мелкий, седой, ушастый пожилой еврей никак не тянул.

Мы представились: «от Теодора Парфеновича». Расшаркались. Поулыбались. И я почти застенчиво, как боевой бультерьер, которого хозяева заставили подавать гостям лапу, произнес:

– Хотели бы обсудить сугубо приватный вопрос.

– Буду счастлив, – Штильмарк поднялся и сделал приглашающий жест.

Мы проследовали за стойку. Дверь оттуда вела в короткий коридорчик. Еще одна дверь, массивная, металлическая – и мы в кабинете, заваленном иконами, серебряной посудой, самоварами. Там мы с любезного позволения хозяина расположились на резных скрипучих стульях вокруг огромного стола на ножках со львами.

– Насколько я понял, вам нужно живописное полотно известного мастера для высокого представительства, – Штильмарк закатил глаза к потолку, так что можно было подумать, картина нам нужна для Международной космической станции.

– Не совсем так, – возразил я.

– И что же тогда вас привело ко мне? – Штильмарк слегка насторожился.

– Аукцион.

– Я не занимаюсь аукционами, – назидательно произнес антикварщик.

– Черный аукцион, Арон Абрамович. Черный, как жизнь бедного еврея среди жестоких гоев.

Глаза Штильмарка зло и вместе с тем лукаво заблестели.

– Но это вы явно не по адресу, уважаемые господа… – начал, было, он.

А я уже включил глушилку в портфеле, который принес с собой. Ни видеозаписи, ни сотовая связь, ни сигналы охранной сигнализации из этой комнаты теперь не пробьются. Но на самый крайний случай снаружи нас прикрывают ребята Лешего.

– Придется вам поработать на нас, Арон Абрамович. Отказы не принимаются, – почти ласково произнес я.

– Я был бы признателен, если бы вы сами покинули мое заведение. И мне не пришлось бы прибегать к помощи милиции, – его рука потянулась под крышку стола – там у него сто процентов кнопка тревожного вызова вневедомственной охраны.

– Не старайтесь, – охладил я его порыв. – Не сработает.

– О чем вы, молодой человек… – начал было Штильмарк.

Но я с ним дискуссию закончил. Резко рванулся вперед и ударил пальцами в точку у шеи. Антикварщик обмяк на своем старинном стуле. Я придержал его, чтобы он ненароком не загремел на пол.

Эскулап действовал деловито и собранно. Он вынул из сумки инъектор. Опустошил его в предплечье Штильмарка.

И началась авральная работа. Действовали мы крайне грубо и максимально эффективно, как кувалдой взламывая сознание пациента. Дорого обойдутся эти процедуры здоровью антикварщика, но это неважно. Криминалитет он и есть криминалитет. Нечего грязных барыг и мафиозо жалеть. Сейчас важно одно – добиться его полного подчинения.

Накачали мы Штильмарка убойным коктейлем психотропных веществ. Ввели в транс. И Эскулап жестко вбил в сознание клиента крепкий, прямо стальной ментальный блок.

Где-то минут через сорок клиент был в ясном сознании и под нашим полным контролем. Он абсолютно добровольно, даже с удовольствием, выложил таким дорогим гостям, что аукцион состоится через три дня. Для этих целей в элитном поселке под Петроградом снят великолепный особняк. Обеспечена охрана. Ожидается несколько особо важных персон.

Ну что ж. Время подготовиться у нас было…

И мы готовились. А время близилось. И у меня было ощущение, что нас ждет какой-то большой перелом в канве событий…

Глава 10

Поселок Сосновый раскинулся на живописном берегу Финского залива. Это место было в свое время облюбовано под дачи еще финнами. Очаровательные довоенные дачные домки, сады, сосны. В общем, такое милое спокойное ретро.

К сожалению, сюда дошел напор пошлой новорусской роскоши. Выросли массивные и скороспелые, как бройлеры, краснокирпичные уродцы. Они чем-то походили на замки феодалов, стойко держащих в былые века за такими толстыми стенами оборону от враждебного мира. И из-за них холодное балтийское очарование во многом было утрачено. Но место все равно пользовалось спросом у весомых денежных мешков Петрограда.

На окраине поселка, недалеко от береговой линии, за высокой оградой и крепкими железными воротами вознесся вверх на три этажа особняк со стандартной покатой крышей, несколькими круглыми башенками. Он походил больше на отель, чем на жилой дом. Кому он конкретно принадлежал – этого никто из соседей не знал. Там постоянно терлись какие-то новые люди, время от времени проходили шумные мероприятия и рауты с щедро заставленными провизией и выпивкой столами на зеленой лужайке, фейерверками и кавалькадами машин на просторной стоянке рядом с особняком. Вот и сейчас туда стягивался народ на роскошных лимузинах.

Столпотворение получилось приличное. Самих участников торгов было человек восемь. Но они принадлежали к той категории паразитов, что не передвигаются без соответствующей свиты. За ними хвостом тащились всякие секретари—референты и референтки.

А еще присутствовал взвод телохранителей – купленных за денежку не слишком великую сытых мордоворотов, якобы готовых жизнь положить за своих благодетелей. Всю эту охранную шушеру в помещения не пускали, как дворовых собак. Двор они и стерегли, дабы не смущать своими непрезентабельными рылами изысканную публику в особняке.

Известно, что такие накачанные тушки могут оберегать жизнь и здоровье работодателей только при определенном размере ставок. Когда ставки повышаются, то вся эта безопасность становится хрустальной иллюзией, разбивающейся вдребезги о сталь атакующих легионов.

Такой вот легион мы и ожидали сегодня. Я очень надеялся, что за Предметом придет сам дест со своей стаей гончих. Получение Предмета – это сакральное действие. Такое не доверяют обычным боевикам.

Мы имели приличную фору, поэтому не только начинили окрестности разведывательной аппаратурой, но и замаскировали наших бойцов так, что они могут навалиться на объект за считанные секунды и перекрыть здесь все. Дестам же придется действовать нахрапом. Они только и успели послать сюда разведчика и разузнать все подходы.

Могли бы, конечно, наши противники отнестись к делу основательнее. Я был уверен, что хотя бы снайпера посадят на старинную пожарную каланчу, откуда простреливаются все окрестности, и был готов к этому. Но враг уверен в том, что предстоит легкая прогулка. И сам лезет к нам в руки.

На большом плоском мониторе в нашем старом добром штабном фургоне «Форд-грант» мы с Лешим имели возможность наблюдать всю драму в деталях. В том числе и все происходящие в особняке, где были присобачены видеозрачки.

Аукционный зал был просторный, потолки высокие, с лепниной и росписями на фривольные античные темы. Антураж традиционный для таких мероприятий. Длинный деревянный стол, покрытый синим бархатом. Ведущий аукциона – седовласый субъект в смокинге, похожий на стареющего артиста из провинциального театра в амплуа героя-любовника. Он возвышался на резном старинном стуле с высокой спинкой, держал под рукой деревянный молоток. Молоденькие мальчики из обслуги, в узких черных брюках и тесных белых рубашках, с бабочками, задача которых выносить на сцену предмет торга.

– Поль Гоген. «Тайские мотивы», – тонким томным голосом изрек ведущий аукциона. – Думаю, присутствующим известна нелегкая и неоднозначная судьба шедевра.

По залу покатились одобрительные и доверительные смешки – мол, свои люди, все знаем и понимаем.

– Наши специалисты гарантируют, что вещь та самая. С нее и начинаем наш веселый и изысканный торг, – расплылся в улыбке аукционист, и вдруг голос его наполнился густотой и силой: – Начальная ставка – миллион евродолларов!

Гоген в итоге ушел за пять миллионов. Купила его сухощавая дама в возрасте, с хищным выражением лица, похожая на вышедшую на охоту акулу. Ее крепко притягивали к этой земле не только массивное ожерелье из жемчуга и крупные бриллианты в ушах, но и огромный банковский счет.