Клюквенники. Записки опера антикварного отдела

Ну а дальше, открыв дверь, жулик видит сцену – патрульный отступает в сторону, в квартиру заходим мы. И я торжественно предъявляю постановление об обыске.

– Я так и знал, – с мрачной обреченностью объявляет контрабандист.

И начинается акт жестокого и циничного надругательства над честным эмигрантом – то есть обыск «ни в чем не виноватого» американца советского происхождения. С горестным заламыванием рук и обвинением русских правоохранительных органов во всех грехах. В своих грехах каяться контрабандист не спешит. И не может объяснить, откуда в его шкафу поддельные печати, левые таможенные декларации, куча всякого антикварного барахла.

Из шкафа я извлекаю большой портрет Сталина, с интересом рассматриваю его. И контрабандист пафосно изрекает, тыкая пальцем в вождя СССР:

– Скажите мне, ну что-то в России изменилось со времен этого человека?

– Изменилось, – мрачно отмечаю я.

– Что же? – с интересом смотрит на меня эмигрант.

– Порядка меньше стало.

– Ну вот! – восклицает он, хватаясь за сердце и выражая всем видом презрение к наследникам кровавой гэбни.

Эх, знал бы он еще и то, что у меня дедушка был заместителем у Берии…

В итоге закрыли мы его в уютной камере для иностранцев. А заодно и двоих подельников, точнее, подельниц. Одна была риэлторшей, подозревалась в том, что некоторые ее клиенты умирали не своей смертью после сделок с квартирами. Другая работала экспертом Министерства культуры и пачками за долю малую выписывала экспертные заключения, дающие основания для вывоза культурных ценностей.

Этот человек был просто ударник контрабандного труда. Незаметный боец невидимого фронта по разграблению России и тотальному освобождению ее от предметов культурного наследия. На него работали барыги, ворюги антиквариата и прочая шушера во многих регионах России, в основном, по «Золотому кольцу». Как он в разговоре их ласково назвал:

– Это мои рабы.

Вот эти рабы и собирали ему иконы, оклады, предметы культа и прочие вещички, которые здесь стоят мало, а за океаном, многократно вырастают в цене. Всего он отправил за рубеж двадцать пять грузовых контейнеров с российскими культурными ценностями. Один из которых арестовало Министерство безопасности США, по его наводке и было возбуждено уголовное дело.

Помню, на совещании с МБ США присутствовал его официальный представитель в России – такой классический, как из голливудских фильмов, уже пожилой, с грустными глазами, поджарый полицейский барбос двухметрового роста. Он показался нам своим в доску, особенно когда доверительно произнес:

– Прошу вас, как коллег – помочь посадить кого-нибудь из граждан США. Скоро рассматривается бюджет нашего ведомства, и нам необходимо конкретными результатами отчитаться перед налогоплательщиками.

А мы что, против что ли? С удовольствием вообще бы все США колючей проволокой обнесли.

Дело шло нормально. Мы по всей центральной России устроили обыска у «рабов» контрабандиста, которые собирали для него очередной контейнер. Огромное количество церковных окладов, утвари и прочих предметов изъяли, а потом передали Церкви. Потому что так правильно. Потом, правда, долго на нас барыги кляузы писали – мол, менты поганые, забрали нажитое непосильным трудом.

Ну а пиндосы в итоге нас все-таки кинули, притом в своей обычной наглой манере. Было очередное обострение отношений с США. И они принялись нам пакостить по мелочам везде, где только могли, в том числе по вопросам правового и полицейского сотрудничества. Так, они фактически проигнорировали отдельные поручения о розыске и изъятии похищенных в Эрмитаже предметов – мы знали, что многие из них уплыли за океан. И по делу этого контрабандиста, которое сами американцы и затеяли, отказались выдать и вещдоки, и соответствующие документы. А без них дело стало трещать по швам. По-моему, до сих пор в разных формах идет и ни к чему не придет.

Это всего лишь один эпизод войны государства и контрабандистов. Перекрыли, можно сказать, один из каналов вывоза за рубеж культурных ценностей. Но в том-то и дело, что один. А сколько их всего было? Сколько всего вывезли тех же икон, картин? Поддается этот массовый грабеж России какому-то исчислению?..

Глава 7

Игра на контрабасе.

– Кажется, есть что-то! – с ликованием объявил Рыжий, зацепляя пальцами предмет, найти который все уже отчаялись.

Рыжий служил в антикварном отделе Питерского угрозыска. Оперативником был умелым и опытным, вот только комплекцией не вышел – худосочный и невысокий. Но сейчас именно это сыграло на руку и спасло всю операцию. Он смог добраться туда, куда больше никто не доберется. Извернулся, подлез по конструкциям пассажирского железнодорожного вагона как можно дальше. Протянул руку на максимум, жалея, что она не резиновая и не растягивается, как в мультфильмах. И зацепил-таки пальцами скрытую от постороннего взора икону.

Эта была совместная операция ФСБ и МВД. Первоначально чекисты получили информацию, что поездом Санкт-Петербург-Берлин сотрудники поездных бригад возят иконы в каких-то бесстыдных количествах. Оперативники использовали весь оперативно-розыскной инструментарий. «Наружка» четко засекла момент загрузки товара в вагон. Еще кое-какие хитрые технические средства применили. Уверенность, что вагон забит иконами, как подсолнух семечками, была стопроцентная. Так что перед самым отбытием на вокзале Санкт-Петербурга поезд начали упорно шмонать уголовный розыск и таможенники. Вот только найти ничего не могли.

Инициатор операции решил, что будут искать до победного итога. Не может там не быть икон. Но как же на нервы все давят! Железнодорожники вой до небес подняли – у них графики движения срываются, рейс международный, убытки страшные. Тут еще замминистра транспорта Российской Федерации стращал. А икон нет как нет. Настроение у оперативников падает ниже нуля. В вагоне может быть такое количество скрытых пустот и мест для тайников, что обшарить их вот так с наскоку теперь уже выглядит нереалистичным. Что делать? Хоть потолки с помощью кувалды и такой-то матери ломай.

С другой стороны, жулики если что-то засунули, то должны были подумать, как обратно достанут. Так что совсем далеко забить товар не могли. Тут Рыжий и нашел ту первую икону.

И сразу все встало на свои места. Инициатор объявил:

– Эти вагоны дальше не поедут.

Два вагона отцепили от поезда. Отогнали в путевые мастерские. И там работяги с гиканьем и уханьем их разобрали, крышу сняли, чуть ли не одни колеса оставили. Ну а что, мы не одни такие. Несколько лет назад английская таможня в поисках наркотиков распилила на части целый пароход приличного водоизмещения.

В общем, в тех вагонах нашли полсотни икон. Притом весьма ценных. Передали в торжественной обстановке Русской Православной церкви…

Эх, святые девяностые. Все за границу, все на продажу. Потоки контрабанды культурных ценностей по полноводности напоминали реку Миссисипи. Наше достояние контрабандисты сплавляли за рубеж без разбора и совести, в вожделенном желании нарубить побольше валюты. Как там у Высоцкого:

«Из пыльных ящиков косясь,

Безропотно, устало,-

Искусство древнее от нас,

Бывало, и сплывало».

В широком масштабе начали вывозить те же иконы еще при советской власти. Массово улетающие, как перелетные птицы, на Землю Обетованную евреи, как правило, люди не бедные, все сплошь завмаги да завсклады, перед отъездом изворачивались во всех позах, стараясь прихватить с собой из покидаемой навсегда Родины как можно больше товарно-денежных ценностей. Они переводили упорно заработанные и честно наворованные рубли в то, что на Западе без труда конвертируется в звонкую валюту. Перво-наперво саму валюту скупали по бешенной цене – от четырех до семи рублей за доллар при курсе семьдесят копеек. Но курс-то был, а долларов в продаже не было. Зато имелся черный рынок, конспирация на котором подстегивалась висящей как топор статьей о незаконных валютных операциях с расстрелом особо отличившимся в качестве бонуса. Также вывозили охотно бриллианты, золотишко. Ну и антиквариат, куда без него, ведь это шанс сделать по-настоящему большие деньги – куда там золоту.

Кстати, некоторое количество икон, понятно, не музейного значения, евреям разрешали вывозить из СССР вполне легально. Но хотелось большего.

«А раньше мы во все края -

И надо и не надо -

Дарили лики, жития,-

В окладе, без оклада…»

Можно саги писать о заковыристых «подвигах» советских контрабандистов. А какие люди были! Известный в каждой подворотне и квартире народный артист–комик попался на контрабанде – помогал, своим друзьям тащить за бугор нажитое непосильным трудом. Говорят, когда он попался, Брежнев лично велел его не трогать – все же артист народный, стыда не оберешься. Другая певица – тоже народная артистка, всеми почитаемая, влетела на незаконном обороте драгоценных камней и на валютных операциях. Тоже пощадили – до сих пор жива, курица, за благостное АТО на Украине кудахчет.

А какие накреативили изощренные способы контрабанды – просто вершина жульманской мысли. КГБ имело информацию, что один еврей готовит к вывозу серьезную партию драгоценных металлов. Начали его багаж тщательно обыскивать на таможне. Работа оказалась сродни подвигу Геракла – беженец вез огромное количество деревянных ящиков с имуществом семьи начиная со времен с Хазарского каганата – какие-то прялки, стулья и прочая дрянь, которая не стоит ничего. С микроскопом все просмотрели – пусто. Выпустили бедного страдальца из плена мрачного СССР. Потом уже выяснилось, что деревянные ящики он густо забил гвоздями из платины, несколько килограмм получилось.

По дипломатической линии в те времена немало добра уходило за рубеж. Стандартная цена услуги – за переброску портфеля типа «дипломат», набитого ценностями, неважно какими – пять тысяч рублей. И некоторые продолжатели славного дела Горчаковых-Литвиновых вполне охотно брали такую халтурку. Спецслужбы тоже своего не упускали. Перекидывали золотишко и антиквариат для различных спецопераций. А иногда и из вульгарной корысти – и при СССР свои полковники Захарченки встречались. В восьмидесятые годы почти целый отдел КГБ СССР их же коллеги накрыли за контрабанду и махинации с антиквариатом.

Но это все мелочи в сравнении тем, что началось в девяностые. Разгул «досочников» и «клюквенников», выметавших храмы, музеи, частные коллекции, деревенские дома. Страшно заниженный курс рубля, уже даже не деревянного, а какого-то обуглившегося и осыпавшегося, приводил к дикой разнице в ценах на произведения культуры в России и за рубежом. Икона в Москве покупалась за сто марок, в Польше, на перевалочном пункте, она стоила уже пятьсот. А в магазине в Германии – две тысячи.

В России именно в те годы из тихого и, в принципе, не слишком широкого увлечения с хорошим гешефтом, контрабанда культурных ценностей превратилась в такой гигантский пылесос, вытягивающий на Запад культурные ценности в промышленных масштабах. Лучше Высоцкого сказать трудно:

«Таскают – кто иконостас,

Кто – крестик, кто – иконку, -

Так веру в Господа от нас