Страсти Тьмы

Лир опустился в кресло рядом с матерью. Нестор Аркадьевич предложил Магдалине сесть в кресло напротив, а сам составил компанию жене на диване.

– Если вы уже говорили с Лариными, то, наверное, знаете, что у нас произошло, – начал Нестор Аркадьевич.

– На самом деле только отчасти, – ответил Феликс, – эти люди убиты горем, а потому мы не могли позволить себе много вольностей и права задавать им личные, откровенные, но важные для дела вопросы.

Лир согласно кивнул. Переведя взгляд с Феликса, он посмотрел на Магдалину и тепло улыбнулся. Она попыталась взять себя в руки, но все равно залилась краской. Чтобы справится с волнением, она достала лист бумаги и карандаш.

– С вашего позволения, я могу вести конспект нашей беседы? – поинтересовалась она.

– Разумеется, – ответил спокойно Нестор Аркадьевич, – о чем бы вы хотели у нас спросить?

И двое приступили к уже привычной для них работе. Феликс начал задавать ряд вопросов и даже схожих с теми, которые уже задавались Лариным. Важно узнать показания всех свидетелей и подозреваемых в странных делах, которые происходят в Рапсодии.

Все те факты, которые касались исчезновения Дениса Ларина, семья Алмазовых полностью подтвердила. К сожалению, новых сведений на эту тему у них не нашлось. Феликс, принимая во внимание свои подозрения относительно главы деревни, не воздержался от следующих вопросов:

– Что вы можете сказать о господине Вольфганге?

– Он больше всех тревожится за ситуацию, – признал факт Нестор Аркадьевич, – это хороший человек. Не могу сказать о нем ничего дурного. Жизнь обошлась с ним крайне жестоко, наделив его крайне неприятным хроническим заболеванием.

– Озена? – решила уточнить Магдалина.

– Именно так… я периодически навещаю господина Вольфганга, чтобы удалить зловонные корочки из его носа, за что он всегда благодарен нашей семье. Я знаю, что глупо задавать подобные вопросы следователям, но… почему вы решили с подозрением отнестись к господину Вольфгангу? Именно он пригласил вас в Рапсодию, за что мы ему благодарны всей деревней.

Феликс и Магдалина переглянулись. Конечно, они имели полное право не рассказывать о своих подозрениях, но, чтобы отбросить все сомнения, Феликс продолжил:

– Он часто выходит гулять ночью?

– Вечером господин Вольфганг всегда выгуливает Понтия, – кивнула Марфа Васильевна.

– Кто-нибудь в Рапсодии выращивает мимозы?

Трое Алмазовых переглянулись. Они дружно покачали головами.

– Хорошо… эти цветы растут в Тисовом лесу?

И снова отрицательный ответ.

– Вы слышали какие-нибудь странные звуки по ночам? – сменила тему Магдалина.

– Все зависит от того, что именно понимать под «странными звуками», – хитро улыбнулся Нестор Аркадьевич.

– Например, – напрягся Феликс, – что-то, что напоминает вой… скажем, волчий.

В комнате повисла неловкая пауза. Лир, осмотрев замешанные взгляды родителей, взял ситуацию под свой контроль:

– Волчий вой? В Рапсодии нет волков. Вам могло показаться… но звуки, правда, бывают… шуршание, свисты, топот… я точно не могу объяснить природу их происхождения, но уверяю вас – эти звуки не являются причиной моего страха.

Магдалина нахмурилась.

– Что это за звуки? – не понял Феликс.

– Допустим… как кто-то крадется у нас за домом. Шаги. Один раз ночью я услышал протяжный свист, который раздавался со стороны Тисового леса.

– У вас есть предположение о том, что это за звуки? – все же спросила Магдалина.

– Да. Все просто. Кошки. В Тисовом лесу много диких кошек. Еще больше их блуждает у маяка.

Кошки Феликса не интересовали.

– Но кошки не могут издать волчий вой… – задумался он.

С этим никто спорить не стал.

Позже он решил оставить тему господина Вольфганга и природы волчьего воя. Феликс перешел к другой стороне вопроса.

– У вас есть на примете кто-нибудь, кого вы можете подозревать в исчезновении мальчика?

– Феликс, – к нему серьезно обратился Нестор Аркадьевич.

– Да?

– Вы должны понимать, что я – человек науки. Собственно, как и вы, разумеется. Мой сын – человек науки. Я обучаю его основам медицины, делаю из него своего наследника… Я хочу сказать то, что даже при всем этом, я готов признать существование некоторых вещей, природу которых мы не можем постичь, рассчитать и изучить. Не знаю, что послужило виновником исчезновения Дениски, но… это нечто темное, нечто, что не является частью нашего мира.

Феликс мог смело обвинить доктора в сумасшествии, но, конечно же, не стал этого делать. Он просто смотрел на Нестора Аркадьевича, как на слабоумного пациента.

– Я понимаю, что вы можете смело зачислить нас всех в ряды параноидных шизофреников, но… подумайте сами, как бы все это объяснили. Ни наша прекрасная Василиса, ни я, никто другой не могут найти разумного объяснения всем явлениям. Дениска исчез. Его следов не найдено. Кошки, которые собираются у маяка… шаги и шорох… это может показаться вам несущественной мелочью, но, когда сталкиваешься с этим слишком часто, что становится чем-то привычным и даже обыденным… Именно так, Феликс, мы привыкли к тому, что с нами это происходит и в какой-то момент потеряли смысл искать причину. Но, когда пропал ребенок, все странности снова перестают быть частью реальности и становятся именно тем, чем они являются по сути.

Феликс не стал комментировать мысли Нестора Аркадьевича, посчитав, что все люди могут иметь свое личное мнение по любому вопросу даже, если оно будет неоднозначным и странноватым. Кажется, он нашел именно то слово, которое могло охарактеризовать всех этих людей – «странноватые».

А как еще должны выглядеть и вести себя люди, которые оказались в таких условиях жизни и существования вовсе?

Он понял, что все это ему придется выяснить самому.

– Что вы можете сказать о местной вещунье? – сменила тему Магдалина.

– Она очень… тактичная прорицательница, – весело улыбнулась Марфа Васильевна.

– Что вы имеете в виду?

– Ее предсказания сбываются через раз.

– Вы считаете ее сумасшедшей, шарлатанкой или реальной колдуньей?

– Одно другому не мешает…

Феликс попытался нарисовать себе портрет такого персонажа – получилось весьма интересно.

– Выходит, вы ее не подозреваете во всех мистических событиях, которые происходят в Рапсодии? – продолжила Магдалина.