Святые с улицы Бримо

Рядом с принцессой всегда стояла девушка-служанка, Моника. Она ни на шаг не отходила от Марии и продолжала держать ее за плечи, не отпуская ни на миг.

Мария вцепилась рукой в гроб и не сводила взгляда с мертвого бледного тела родного отца. Глаза Селивана закрыты. Его лицо ничего не выражало, кроме умиротворенного спокойствия.

Мария Леконт никак не могла заплакать. Она усиленно старалась проронить хоть одну слезинку, но ничего не получалось.

Принцесса еще не вышла из шокового состояния, в которое ее погрузило известие о смети отца.

– Она совсем не плачет, – заметила Сирена, – вы видите это?

– У нее с отцом были напряженные отношения, – ответила ей шепотом Сова, – ты же знаешь.

– Но это не меняет главного факта: ее отец мертв, – вставила Бестия.

– Сейчас у нее никого не осталось, – тяжело вздохнула Кексик, – как думаете, что будет дальше?

– Если она станет Императрицей, то наша гипотеза подтвердится, – сказал тихо Доктор Дэз, – сердечный приступ инсценировали, и на самом деле Императора убили.

– Давай не будем торопить события, – поправил его Экзорцист, – сколько должно пройти времени от смерти предыдущего правителя и восхождения на престол следующего?

Все взглянули на Анчоуса, ведь подобные вопросы по его части.

– По законам Валерии, принцесса должна выдержать месячный траур, а потом нового правителя нужно будет избрать, – ответил он.

– Избрать? – выгнул Варан бровь.

– Мария Леконт не имеет права восходить на престол, если конечно…

– Если «что»? – не выдержала Кексик.

– Если не выйдет замуж за представителя другого царского рода. Тогда титул Императора Валерии вполне может перейти к нему.

– А проще нельзя было придумать?! – буркнул Дэз.

Сова ответила ему едкой фразой:

– Это политика. Привыкайте.

Но у Экзорциста закрались новые подозрения, отличные от гипотез остальных ребят.

– А что Кардинал Ноа? – спросил он у Анчоуса.

– А что с ним не так?

– Он имеет какие-то шансы захватить престол?

– Шутишь? Кардинал – глава Церкви Валерии и Йорма. Он никак не может претендовать на престол Дворца. Это исключено. Нет ни одного закона, позволяющего ему занять трон в какой бы то ни было ситуации.

– Почему ты подозреваешь во всем Ноа? – не поняла Бестия.

– Пока не знаю, Бест. Просто спросил. Как ни крути, а Кардинал – Первый Советник Императора, самый главный его приближенный. Как так вышло, что человек с такой педантичностью проморгал убийство Императора?

Сирена сложила руки на груди и призадумалась.

– Хм… Знаешь, Экз, а ты прав. Все это максимально странно. Нам придется провести свое собственное расследование, чтобы во всем разобраться.

– Подождите вы со своим расследованием, – опешила ее Сова, – вот увидите: когда Мария взойдет на трон – все станет ясно, как день!

– Но это просто невозможно без завещания! – напомнил ей Анчоус.

– Значит, мы подождем, когда завещание объявится. Если оно не объявится в течении месяца, то… наша гипотеза оказалась неверна.

Все молча кивнули, соглашаясь с тем, что в плане Бродячей Совы имелась вполне здравая логика.

Они решили подходить к вопросу об убийстве Императора со всех сторон. Необходимо проверить все пути и узнать, кому в первую очередь было выгодно убийство Селивана Леконт.

– Кажется, начинается, – Кексик заставила всех посмотреть в сторону гроба, – смотрите!

В этот момент Кардинал Ноа встал за спиной Марии и положил свою большую ладонь с длинными пальцами ей на плечо, подвинув Монику в сторону.

– Хотите ли вы сказать несколько слов о вашем отце, принцесса Мария?

Ответила она не сразу.

Принцессе понадобилось собраться с силами и мыслями, чтобы наконец оторвать руку от гроба, посмотреть на Кардинала и ответить ему коротким кивком.

– Прошу, а потом я начну отпевание.

Мария Леконт молча прошла на каменную кафедру, поднявшись на нее по ступенькам, и приковала внимание всех присутствующих к себе.

Пение хора затихло и исчезло насовсем.

В зале Церкви повисла абсолютная тишина. Тихо шуршало пламя свечей.

Мария поставила ближе к себе микрофон, перевела дыхание, поправила локон волос, убрав его за ухо, и заговорила:

– Сейчас мне очень трудно говорить, а потому прошу меня сразу простить за длинные паузы, которые, вероятнее всего, будут нередко встречаться в моей речи. Я постараюсь не быть голословной, потому что… мой отец сам всегда говорил коротко и «по делу», как вам всем известно. Мой отец – человек твердых моральных принципов и стойких убеждений. Без таких качеств, как упорство, целеустремленность и… здравомыслие, он не стал бы хорошим правителем, каким был. Мой отец был, по-настоящему, великим правителем Валерии. И, боюсь, я поняла это только сейчас. Он много сделал для всей нашей страны, для Йорма, в частности, и… для меня. Да, у нас с ним были свои разногласия и недопонимания. Сейчас я жалею о том, что позволяла нам часто ссорится. Инициатива ссор, как правило, исходила с моей стороны. Он был хорошим отцом. Правда, хорошим. Сейчас я могу сказать это с чистой совестью. Теперь… я поняла, что для меня он делал очень много… на самом деле очень много. А я не ценила то, что он мне давал. После смерти матери отец стал для меня всем: опорой, поддержкой, другом. Я знаю, что он отправится на Небеса. Он никогда никому не делал зла. Это, действительно, так. За ним нет тяжких грехов. Он был… слишком хорошим. Слишком хорошим отцом для меня, которого я… не заслужила.

Впервые за то время, что принцесса находилась в Церкви, на лице Марии Леконт заблестели слезы.

– Я хочу исповедаться перед всеми вами. Пришло время признаться честно и открыто. Я считала его плохим отцом. Правда. Я злилась на него каждый день. Сейчас же я поняла, что… это я была плохой дочерью. Со своей стороны он делал все. Абсолютно все. Я же не делала ничего. Когда он шел мне навстречу, я отталкивала его. Снова и снова… о чем сейчас очень сильно жалею. Прости меня, папочка… я тебя люблю…

На мгновение она легко улыбнулась.

– Все-таки сказала…

Принцесса сорвалась на плачь и поспешила уйти с кафедры. У подножья лестницы ее встретил Кардинал Ноа и крепко обнял, прижав ее к груди.

– Вы все сказали правильно, принцесса. Вы – большая молодец. Ваш отец гордился бы вами. Никогда не поздно исповедаться в грехах своих. Большое вам спасибо, Мария.