Расщепление

– Пора перестать плясать на песке. Работать начать, установить за собой каждодневную слежку… Ещё течёт вода реки Болот.

Кот девушке: пройтись не хочешь?

А та оглядкой на него:

– Отчасти, только в Бесконечность?

* Сухая жизнь мозгового дождя за каждой тенью *

Невидим, ил её не держит. Она выходит из воды.

Чёрно-желтый Кот довольно сводит пасть полуулыбкой. И говорит:

– Тело имеет значение только для двух: Входа и Выхода.

Нескончаемое дождепадение. Бормочущая Рыбка грустно глядит на прощанье.

– Позаботься о ней, – слова летят беззвучным всплеском. И тихо в глубине. Одинокий шум дождя над округой.

Глаза Кота горят зелёно-жёлтым. Он (замечает с интересом): правая бровь у тебя чёрная, а левая – белая.

Она кивает правде в лицо. Картавое мурлыканье Кота из темноты:

– Не выводи себя из меня. Дивное украшение заигрывая на одном месте ровный треугольник лавины ливня всем телом её бесполезной жизни два двойных креста на краешек оконца склон плачет каплями во тьме сверкнуло жёлтой лентой хранительница клетки лестниц самоотверженно порвав с опорой печальной красоты змеится в сток чуть впереди безумный с парой цифр… Не выводи его из себя.

– Не говори мне ерунды, – она.

– Не буду. Я здесь не для того, – Кот хмурит брови ей во след . – Постой! Нам в сторону другую.

Капли искрами очертили силуэт остановившейся фигуры.

Девушка спросила:

– Куда делись листья?

– Они нигде. – И чёрно-жёлтый Кот оглядывает их: опалые тела деревьев, пустынные поляны и берега пески. – Обычно падших забирают… Но место есть, где листья всё ещё нужны.

Она к нему подходит ближе.

Встречаются внимательно внимающие взгляды.

– Можешь лечь на меня, если хочешь.

– В смысле – положиться, – улыбка девушки в дожде отражена.

– Да тут недалеко. Идём.

Они идут вдвоём.

Кот укоризненно: ты всё не прекратишь ленивый этот ливень. Я до крови промок!

Она ему:

– Но как?

Он ей:

– Перестань лить слёзы внутрь. И на плече моём поплачь…

Шли по тропинке и остановились. Чёрно-жёлтый Кот пытается поддержать её морально, когда она обессилено валится на него. Упали в мокрую траву.

Сахарные слезинки затравленно обнажены.

Она ревёт, придавленный орёт (и затухает ливень).

Печаль души прошла дождём.

Кот еле выбрался из-под неё. Уселся рядом.

– Водопад выключила, – он говорит, ломая рот улыбкой. – И сухо, как в пустыне стало… Пора уж дальше нам идти.

«Ведьмины волосы» склонили устало тонкие, спутанные ветви.

– Приятные деревья, – молвит Кот, когда водой ему проказливо плескают на затылок. Прибрежный лес теперь затих. Ночь наконец-то безмятежна.

– Промокло всё кругом, а я без обуви что твой Иисус.

Кот оценил её нечистые сапожки. Она меж тем уж снова замерла.

– Куда ведёшь ты? Стой, я дальше без ответа не пойду.

Кот глянул косо и сказал: прибежище умалишённых, безумия чертог.

То место, где покоев много…

– Шизняк, психушка, жёлтый дом?

– Больница душ, – Кот девушку смешливо поправляет. – Её недавно обновили… Там главный – доктор Бен.

– Пошли…

Единая звезда блестит на склоне ночи. Стена из палых листьев перед ними.

– Стена Осени, – кивает мёртвой изгороди Кот. – Сейчас наищем вход.

Она за ним неспешно следует вдоль жёлтой. На тёмной простыне могилы гроб лежит. На нём из музыки табличка «ВЫХОД».

Кот крышку открывает.