Свобода для Господа Бога

Глава 6

Призраки победы

Вот так, неожиданно для большинства жителей королевства, миллионы сервов стали свободны от гнета рабовладельцев. Судьба всех рабов в четырех великих марках – Артоше, Артоне, Аране и Боссонском крае, а значит, почти на всем громадном Эшвенском континенте, оказалась решена за несколько секунд простой электронной командой и коротким разговором по мобильному телефону.

Пятнадцатого дня месяца Мехир, в тот самый момент, когда Гор еще цеплял мобильный телефон на ухо, лежа в траве, викарий кардинала Юсуф вошел в храм, поднялся в центр коммуникаций и ввел переданный ему Фехтовальщиком код.

Двести восемьдесят миллионов человек – а ровно столько сервов плюс минус сто—двести тысяч проживало в Эшвене в этот миг – почувствовали странное жжение на шее в месте, где привычно стискивал горло неснимаемый храмовый ошейник. Сто сорок третий Невон, как известно, был миром-каверной, а потому Медиас Кордис одинаково яростно освещал все уголки его поверхности днем и одинаково не светил здесь ночью. А значит, в миг, когда это случилось, по всем городам и весям царил солнечный полдень и никто из сервов не спал, за редким исключением.

Двести восемьдесят миллионов «хомутов» мигнули цветными огоньками на панели управления, а затем с коротким щелчком раскрыли свои замки и пали на землю. С короткой вспышкой внутри блока питания двести восемьдесят миллионов дьявольских устройств испустили дух, превратившись в куски бесполезного металла.

На следующие несколько мгновений всякое движение на континенте замерло. Люди, которые шли, встали как вкопанные. Сидящие – застыли статуями. Те же, кому довелось в это мгновение бежать или ехать верхом, споткнулись или натянули поводья скакунов. И так же замерли, глядя на невиданное явление – двести восемьдесят миллионов электронных ошейников, упавших на землю.

Двести восемьдесят миллионов пар глаз смотрели на это фантастическое зрелище почти несколько секунд, а затем, когда восприятие достигло уровня осознания, они разразились невиданным в истории планеты криком радости, подпрыгнув вверх и потрясая кулаками.

Двести восемьдесят миллионов сервских глоток, воскликнув одновременно, сотрясли древние горы Эшвена, пронеслись отголосками по его бескрайним полям, разворошили листья в бесчисленных лесах и дубравах.

Секунды бездействия кончились! Сервы понеслись к своим домам и баракам, к школам, к поместьям, мануфактурам, виллам и торговым домам.

Сервы бежали к лачугам подсобных рабочих и к коттеджам виликов, квартирам наложниц и казармам габеларов.

Сервы брались за оружие, брались за факелы, за вилы, за молотки, за все, что попадалось под руки. Тысячелетняя ненависть вырвалась на свободу! И запылали дворцы шательенов. И дворянские семьи тысячами выставлялись вдоль дорог на деревьях и придорожных столбах.

В петле. На крючьях. На колах. И тем, кто висел, – повезло, ибо большинство шательенов разрывалось на мелкие клочья прямо на месте сотнями ненавидящих рук, затаптывалось ногами, перемалывалось кирками, ломами, ножницами и кухонными тесаками.

Великолепная, блистательная Госпожа Свобода шла по Эшвенскому континенту от марки к марке, пряча свое прекрасное лицо за маской из крови, в одежде из кожи трупов!

А навстречу ей из Бургоса и из Бронвены, из Риона и из Кербуля спешили роты и полки Армии Равных. Ехали эмиссары партии, чтобы нести слово Бронвенского Совета в освобожденные земли Эшвена.

И, как вихрь, впереди солдатских рядов из уст в уста летела легенда о Фехтовальщике, пленившем кардинала и обменявшем его жизнь и свободу на свободу и жизнь для миллионов рабов. Потому бойцов армии под синим знаменем Фехтовальщика везде встречали с ликованием, открывая для них только что отобранные у шательенов погреба и винохранилища.

О сопротивлении властей не могло быть и речи. Во всех землях королевства рабы составляли настолько преобладающую массу населения, что местные сенешали могли выставить едва ли одного солдата против тысячи безоружных, но бешеных сервов. По этому поводу Гор часто задумывался – почему в Кербуле, где они начали собирать свою армию, большинство освобожденных рабов убегали на север, в лучшем случае – оставались дома, а не вступали в ряды бойцов за Свободу? Здесь же все, как один, бросались жечь дома, убивать господ и штурмовать королевские казармы. Ответ был прост: в Кербуле каждый освобожденный им серв решал сам – сражаться или бежать. Здесь же рабов освободили разом – и всё решала толпа. Они разом кинулись убивать, тут нельзя было отказаться.

Ненависть захлестнула несчастный мир! В Босоне сервы также не любили своих виликов, однако именно вилики показали боссонцам путь к свободе и получили право быть лидерами движения. А здесь свобода пришла сама. Рядовой серв ничем в этом смысле не был обязан своему начальнику, и ненависть, копившаяся годами, нашла свой выход. В худшем случае виликов убивали вместе с шательенами, а в лучшем – оставляли в живых, но ни о какой передаче власти бывшим рабским управляющим речь конечно же не шла.

Как бы там ни было, бешеная энергия, с которой освобожденные массы сервов совершенно неорганизованно, но необычайно эффективно принялись крушить и топтать королевские государственные институты, полицию и армию, почту и связь, да и вообще любого, кто не был сервом, сыграла только на руку Армии Свободы. Уже к пятнадцатому дню месяца Фармутин, то есть спустя всего месяц после сделки с викарием, почти все марки Эшвена в той или иной степени перешли под контроль Бронвенского Совета. Продвижение армии ограничивалось только скоростью перемещения пехотных колонн по грунтовым дорогам – и ничем более.

На северо-западе, в Аране, полки дошли до Гандеры. В Тысячеградье – до Ибиса. Артош же был занят полностью, за исключением лишь удаленных южных провинций у самого побережья, где еще вдоль каботажной линии сновали королевские военные суда. Казалось, сама Богиня Победы шествует рука об руку со Свободой по землям рабов, а королевство Бориноса вот-вот рухнет к ногам сервской армии…

Но так лишь казалось.

Черные туши храмов, защищенные силовыми полями, возвышались у дорог, по которым маршировали рабы. Гордиан понимал, что это – порталы в иные миры, а знания, почерпнутые им из местных книг, косвенно свидетельствовали, что Эшвен являлся далеко не единственной вывернутой наизнанку планетой в пространстве Твердого Космоса. Не знал Гор только того, что король Боринос являлся так же и правителем этих иных миров И повсюду в других мирах, в колониях и протекторатах вселенского королевства собирались полки и дивизии, готовые выступить против сервов по мановению длани своего безумного повелителя.

И за пределами континента, давшего имя целой вселенной, закрывшись в своем дворце, Единый король вынашивал планы мести.

Спустя всего лишь месяц после освобождения сервов Эшвена от соглядатаев с юга пришло сообщение, что Его величество король Боринос, набрав новые армии в Антике, Валькрике, Вете, Хотторе, Карракасе и Хайране, готовится к вторжению в Эшвен.

Сам по себе этот факт не вызывал больших опасений руководства повстанцев, так как все знали, что сколотить серьезную боевую силу, превосходящую численность Армии Свободы, в других землях не получится – там просто не хватит солдат. Но разведчики доложили, будто бы Боринос не начинает вторжение только потому, что ждет подкрепления, которое должно прийти через храмы Хепри – судя по всему, из других миров. И что это за подкрепление, какова его сила и численность, никто даже не догадывался.

Призрак победы, покружив над Армией Свободы, помахал ей ручкой и исчез в облаках, предоставив сервов самим себе.

Война продолжалась, и никто не мог сейчас, как и в самом начале, предсказать ее кровавый итог.

Часть вторая

Демократия в действии

Глава 1

Лисия из Лавзеи

Выпав в полный шпагат, Гордиан Рэкс схватился пальцами за стопу правой ноги и с наслаждением застыл на несколько долгих секунд. Затем выпрямился, встал, как можно выше поднялся на носки и потянулся обеими руками вверх. Хрупкие кости его новой юной оболочки с наслаждением хрустнули, растягивая затекшие за ночь сухожилия, а мускулы сладостно застонали. В его старом модифицированном теле искусственного божества такого бы не случилось, отстраненно подумал Гор. Та, старая плоть не затекала ото сна и не болела после утомительных тренировок… Да что там! Раньше Гор мог бы вообще не спать неделями и месяцами, не есть, не пить и чуть ли не растирать ладонями камни в пыль.

Но прошлое ушло безвозвратно… Семнадцатилетняя и совершенно обычная, человеческая и не модифицированная, оболочка тщедушного узкоплечего, а главное – смертного юноши, которую ныне Его божественность изволил занимать по чьей-то подлой прихоти, не походила на его прежнее «божественное» тело. В лучшем случае она годилась на украшение анатомического музея в качестве экспоната для демонстрации слабой подростковой мускулатуры.

Впрочем, в данный момент, худоба беспокоила бывшего создателя кластеров совсем не значительно. Более того, став подростком, экс-господь приобрел то, чего не имел во времена, когда являлся мощным высоким мужчиной, – гибкую подвижность, легкость, стремительность движений и невероятную растяжку юного тела. Как бы демонстрируя ее самому себе, Гор еще раз неспешно выпал в шпагат, затем без рук собрал себя в позу лотоса, перевернулся, встал на руки и несколько раз отжался, разгоняя таким образом кровь и заставляя работать суставы.

Размявшись, экс-демиург направился в гардероб. По странной иронии судьбы, став аж полковником Армии Свободы, он отхватил не только офицерский патент, но и шикарные апартаменты гвардейского колонеля в старых бургосских казармах, где ныне, согласно эдикту маршала Трэйта, размещался его стрелковый корпус. Ирония состояла в том, что ему – пятнадцатилетнему щенку – долго отказывали в этой должности вследствие «нежного» возраста, притом что истинный возраст бессмертного, узнай они о нем, просто шокировал бы местных вояк.

В апартаментах имелся не только гардероб, но и даже фаянсовый клозет, правда, с ведром вместо системы канализации. Впрочем, после рабских бараков Гордиан был весьма рад и такому проявлению цивилизации.

После неудачного (или, напротив, удачного?) покушения, произошедшего два года назад в родном, собственноручно сотворенном кластере Тринадцатимирья, внутри накопилось много недоброго и злого, играющего бликами тьмы на выжженной ненавистью душе, и потому Гордиан Рэкс старался не раздражаться по пустякам. Любые бытовые мелочи, по мнению павшего демиурга, являлись таковыми по определению. Что же касается тьмы…

Убийство за последние два года стало его ремеслом более чем когда-либо раньше, лица поверженных людей смешались в неистовый головокружительный хоровод – и он уже не запоминал их, просто отщелкивал что-то в своей голове: вот еще один, вот еще… От шизофрении и потери человечности бывшего создателя карманных вселенных спасала только слепая вера – все эти люди являлись врагами сервов, и по-другому поступать было нельзя…

Гордиан торопился. Утро только зарделось нежными красками, однако дел на сегодня у Гора было достаточно много. Он быстро оделся, обулся, нацепил оружие и уже собрался выйти из комнаты, когда увидел свое отражение в начищенном до блеска бронзовом зеркале.

Увидел – и поморщился. Молодой человек, отразившийся в металлическом полотне, не поразил бы воображения дам, а уж тем более – воображение дационов, муштрующих бойцов. Субтильный мелковатый подросток – вот и все слова, которые приходили на ум при взгляде на отражение. Наивное, почти детское выражение на некрасивом лице, мягкий подбородок, неправильные черты, криво обрезанные рыжеватые волосы, спадающие на лоб из-под полковничьей шляпы. Чуть подправляли общее неказистое впечатление лишь глаза, стреляющие из-под тонких юношеских бровей всей тяжестью скрытых за ними столетий, а также военная форма и оружие мушкетера, которым в противовес к своим «смертным» недостаткам бывший Господь увешался по самое горло.

Длинная шпага на перевязи, кинжал на поясе, два пистолета, сверкающие полированными рукоятками, на животе. «Вояка, – самокритично подумал он, – гроза полей!» Еще бы росточка побольше, и цены бы не было герою. Однако с последним моментом имелись некоторые проблемы: рост, как известно, из кобуры не достанешь.

Гор тихо ругнулся. Детская рожа в сочетании с массой вооружения создавали глупейшее впечатление. Он показал своему отражению оскал кривых зубов, развел пошире узкие плечи, вышел на улицу и быстрым шагом направился в сторону центра города, к месту, добраться до которого давно уже мечтал, ибо только там он мог хоть что-то узнать о судьбе своей возлюбленной. Ноги в высоких ботфортах застучали подкованными каблуками по каменной брусчатке, и мысли в голове падшего божества поплыли вместе с длинной лентой мостовой…

Вопреки собственным прагматическим убеждениям, полным как трезвой иронии, так и откровенного цинизма, демиург Корпорации Гордиан Оливиан Рэкс всегда был убежденным бабником и к женщинам относился потребительски. С его возможностями владельца целого мира и биллионами кредо на банковских счетах, он вполне мог себе это позволить. В его гаремах томились не тысячи – десятки тысяч наложниц, по сотне на каждый день. Многих из них он не видел и не познал ни разу за долгие десятилетия своей псевдобожественности. А многих – ни разу и не увидел бы, настолько велико было их число. Могущество Нуль-Корпорации гарантировало ее акционерам (а именно акционеры «Нулевого Синтеза» становились владельцами собственных кластеров) беспредельную власть в границах своих владений. Он мог не только спать, он мог убить или искалечить любую из своих женщин!

Воспоминания окатили его холодной волной. Гор вздрогнул и прикрыл глаза, как будто бы отгоняя внезапное наваждение.

Лисия… Пред его взором возникло женское лицо, самое прекрасное из всех, которые ему когда-либо доводилось видеть. Когда-то, не имея стеснения ни в средствах, ни в могуществе, Гордиан Рэкс брал в гарем и в постель только самых лучших, точеных женщин. Их тела были безупречны, наряды фантастичны, а лица – невообразимо прекрасны. Им не требовалось пользоваться косметикой: помада, тени, тушь вводились в пигментацию кожи, длина ресниц, фигура и ноги программировались генетически еще до рождения. Да что там говорить, о Иешуа! Наложницы в мирах Нуля даже не полнели от избытка калорий и не старели от прожитых лет. Их волосы вырастали всегда до определенной длины и имели цвет по усмотрению покупателя. То было искусственное совершенство искусственных вселенных!

Под заказ – и в любой комплектации!

Девушка, которую он встретил на просторах этого примитивного мира, оказалась совершенно иной. Такой же, как и сам этот убогий мирок, – обычной женщиной, а не искусственным клоном. Курносый маленький нос, глупые веснушки, веселые, чуть раскосые глаза, непослушные волосы, разбросанные по немного полным плечам. Посторонний ценитель, какой-нибудь евнух агнатской школы, которыми так славится Корпорация, подавился бы смехом, если б ему предложили сравнить достоинства Лисии и одной из его искусственных выпускниц. У Лисии не было ни огромных, специально увеличенных глаз, ни генетически удлиненных ресниц, ни алебастровой кожи. Вне всяких сомнений, идеальные пропорции и божественные лица его бывших наложниц дали бы ей сто очков вперед.

Но зато она была – настоящей!

Два года назад, после нескольких почти случайных встреч, пожалуй, впервые в своей заполненной сначала бесконечной карьерной гонкой, а затем оголтелым бездельем жизни, сверхпресыщенный богатствами и развратом демиург Корпорации Гор почувствовал, что его любят просто как человека, а не как владыку и господина. И что он – это было удивительно – привязался к кому-то сам.

Воистину это была магия! Для столь опытного в любовных утехах мужчины, каким Гор представлялся себе еще совсем недавно, столь всепоглощающая и жгучая страсть к совершенно обычной, по всем меркам, девушке казалась мистическим чудом.