Омут
Илья Тикин
Омут
Глава 1
Самый обыкновенный провинциальный городок, каких много на просторах нашей необъятной родины. Областной или районный центр с типовыми хрущевками, памятником Ленину, городским парком и прочими атрибутами маленького провинциального города. В далекие советские годы деревенская молодежь стекалась в такие города из ближайших деревень и сел в поисках лучшей жизни. Покидая деревни, оставляя крестьянскую жизнь в прошлом и навсегда забывая про работу в колхозе, они поступали в университеты и техникумы, получали образование и навсегда оседали в городе. Каждому приехавшему находилась работа по способностям в соответствие с потребностями партии, каждому находилось рабочее место, каждому находилось место в коммунальной квартире. В таких квартирах, теснясь в небольших комнатках с общей кухней, советская молодежь строила семьи. Примерные советские семьи, где царил и процветал домострой, а авторитет отца был непоколебим.
В те далекие годы встретили друг друга будущий инженер Борис Олегович и технолог хлебопекарного производства Лариса Юрьевна. Дети тяжёлых послевоенных времен, рано начавшие пахать в огородах и помогать по хозяйству взрослым, которые работали с утра до ночи. Вопреки революции и индустриализации, они пронесли в себе культуру и традиции прошлых лет, впитали в себя порядки и нравы, что царили прежде в селах и деревнях. Повстречав друг друга, они остались вместе навсегда. Будучи не столько романтиками, сколько людьми практичными, они вскоре сыграли свадьбу, а после у них родился сын, которого назвали в честь деда Юрием, а в быту звали по-простому Юркой.
Сначала они, как и большинство приезжавших в город, жили в коммунальной квартире, в комнате размером всего три на четыре метра. Готовили еду на общей кухне и стирали в общей душевой. С большими неудобствами приходилось жить молодой семье с ребенком в коммунальной квартире, но мучиться им пришлось недолго. Завод, где трудился Борис Олегович, позаботился о сотруднике, да и сам Борис Олегович похлопотал над этим делом – предприятие выделило им большую квартиру в центре города, куда вскоре переехали счастливые новоселы. Их семья была устроена по старому порядку, наподобие тех, в которых они выросли сами. Отец был главой семейства с неоспоримым авторитетом, всегда строгий, но справедливый, он никогда не баловал Юрку, никогда не позволял себе излишней нежности. Мать, напротив, всегда окружала Юрку заботой и любовью, но воспитателем была строгим и порою через чур жестким, потому как попросту не умела иначе. Юрку воспитывали в строгости: родители как могли ограничивали ребенка в праздности, никогда не позволяли ему лениться, считая лень страшным грехом, а за баловство, когда он был еще совсем мальчишкой, его наказывали столь сурово, что после наказания он не мог сидеть на жестком стуле или скамье. При первом взгляде на эту семью могло показаться, что отец патриарх семейства и его слово неоспоримо, но на самом деле Лариса Юрьевна, женщина с крутым характером, имела такое влияние на мужа, что фактически она была главой семейства и большинство решений принимала самостоятельно, лишь формально она уступала мужу его патриаршую роль в семье.
Маленькому Юрке сразу же определили место в советском обществе. Не прошло и трех лет, как мальчик попал в ясли к заботливым нянечкам, вскоре он уже ходил строем вместе с другими советскими ребятишками на завтрак в детском саду, где после манной каши учил буквы, цифры и идеалы советского общества, а через несколько лет он уже стоял на своей первой линейке в школе, где начались его счастливые школьные годы. Мальчиком он был примерным, послушным и трудолюбивым. Утром Юрка сидел на уроках, а после школы делал домашнее задание до позднего вечера, иногда ходил в секцию радиолюбителей для дополнительного развития. Родители пристально следили за успеваемостью сына в школе. Считая, что хорошие оценки залог счастливого будущего, они порою излишне нагружали ребенка учебой, что приводило к банальной зубрежке, из которой зачастую усваивалась лишь очень малая часть. При таком распорядке дня, маленькому Юрке очень не хватало общения с другими детьми, но родители считали, что слоняться по двору без дела напрасное и пагубное занятие, которое впоследствии может плохо отразиться на жизни мальчика.
Забота и опека родителей, наставление и контроль учителей – обещали парню прекрасную судьбу. Понятное, спокойное и размеренное, предопределенное будущее, где уже готово рабочее место, а уютная квартира ждет своего будущего жильца. Только судьба его сложилась иначе, общество, в котором они жили, оказалось не вечным, как людям тогда казалось. В считанные дни все устои рухнули, а порядки навсегда переменились.
Так было в городе, а в деревнях и селах стояли все те же дома из почерневшего сруба, стояли вдоль тех же разбитых дорог. Там царили нравы былых лет и традиции неизменно передавались из поколения в поколение. Жизнь текла своим чередом и люди едва замечали политические потрясения в огромной стране. Подобная деревня находилась в нескольких десятках километров от вышеупомянутого города. В советское время почти все ее жители работали в ближайшем колхозе. Сама деревня маленькая, всего одна улица и не больше двадцати домов по обе стороны дороги. В одном из домов жила маленькая семья: Татьяна Ивановна и ее дочь Маша. Когда девочка была совсем маленькая, отец умер от болезни: обманувшись весенним теплом, он оделся слишком легко и подхватил пневмонию. Сначала долго кашлял, а потом в один миг слег с температурой и больше встать не смог. Татьяна Ивановна осталась одна с маленьким ребенком на руках в глухой деревне, что для многих стало бы непосильным испытанием, но только не для нее. Это добрый и простой человек, немного замкнутый в себе, порою мечтательный, но без авантюризма, способный любить один раз и на всю жизнь, сохраняя удивительную постоянность. Она могла переносить все печали и невзгоды, словно их не замечая, продолжала жить с улыбкой на лице и нисколько не жалела себя. Её дочь Маша росла в заботе и нежности, в материнской любви. Наделенная полной свободой с раннего детства, она росла такой же мечтательной, многим похожей на Татьяну Ивановну, но была одна важная деталь сильно их отличавшая. Дело в том, что в то время единственным доступным развлечением в деревнях было чтение книг. В этих книгах бурлила такая жизнь, о которой в деревне оставалось лишь мечтать, и мечтательный характер Маши, которая очень любила книги и с самого раннего детства была через чур самостоятельная, приобрел черты авантюризма. И не смотря на посредственные оценки в школе, воображение у девочки было необычайно живым и рисовало такие красочные химеры, что окончив школу она поспешно собрала вещи и, обнявшись на прощание с матерьею, уехала в город – получать образование, строить красивую жизнь, все представления о которой она почерпнула из книг, так что мысли ее были далеки от учебы, а образование стало лишь поводом уехать и возможностью закрепиться в городе.
Приехала Маша в эпоху больших перемен. Город был уже не тот, что в прежние времена, когда люди наивно верили в светлое будущее и строили справедливое общество. Тут открывались частные магазины, по дорогам ездили зарубежные машины, люди уже носили джинсы, а Кока Кола перестала быть редкостью и продавалась на каждом углу. Никто больше не давал гарантий, никто не заботился о человеке, некому стало вести человека по жизни и определять его судьбу – теперь каждый сам делал выбор и нес за него ответственность.
Юрка тогда только закончил школу. Родители помогли ему не потеряться в новом обществе: устроили его в университет, куда он без проблем поступил благодаря хорошему аттестату с одними пятерками, причем на престижный архитектурный факультет, где училось много детей из очень состоятельных семей. Просидев над учебниками все школьные годы, он больше не собирался чахнуть над пыльными книгами с сухими страницами. Обретя свободу и самостоятельность, он учебе предпочитал веселую компанию однокурсников, с которыми часто прогуливал пары, а после беззаботно коротал с ними вечера на квартирах.
Каждый день был словно праздник в его веселые студенческие годы. Каждый день веселые вечеринки с большим количеством выпивки в квартирах у приятелей из университета. Для Юрки все это было в новинку, но он быстро освоился, стал завсегдатаем на вечеринках и никогда их не пропускал. В просторных, хорошо мебелированных квартирах, где в гостиных стояли стенки из ГДР, а под потолком висели хрустальные люстры – Юрка с лихвой получал то, чего ему так не хватало прежде. В этих квартирах грохотали хриплые магнитофоны, кухню наполняли клубы табачного дыма, которые, проникая в гостиную, окутывали туманом хрустальные люстры, а по комнатам разносился веселый смех молодежи. Юрка находил удовольствие не только в своеобразном уюте и приятной компании, но и в алкоголе, что лился на таких вечеринках рекой. Пока на столе стоял алкоголь, Юрка не мог заниматься ничем другим, кроме как опустошать одну рюмку за другой. Вдоволь набравшись, он уже не мог наслаждаться ни задушевными разговорами, ни обществом молодых девушек – ничего его не интересовало кроме выпивки. Пил Юрка очень много, часто напивался до беспамятства и нередко доставлял друзьям проблемы, попадая на пьяную голову в глупые ситуации, за которые ему было очень стыдно на следующий день. Порою он даже ввязывался в драки и мордобой, но случалось такое крайне редко, к счастью самого Юрки. На одной из посиделок он познакомился с милой и приятной девушкой, которая совсем недавно приехала из деревни. Юрий был довольно красив внешне: у него была коренастая пропорциональная фигура, ясный взгляд и темные густые волосы, так что девушки часто сами начинали с ним разговор, как и случилось в тот вечер.
Этой милой и приятной девушкой была Маша. Она приехала в город за увлекательной и красивой жизнью из книг, а оказалась на вечеринке среди прекрасных принцев из местного университета, как это часто бывает. Ей безумно нравилось то, как они одеваются, какую музыку слушают, сколько фильмов они посмотрели и как свежо они, казалось бы, мыслят. К сожалению, восемь классов среднего образования не обеспечили ей дорогу в высшие учебные заведения, но она смогла поступить в техникум, где обучалась своей будущей профессии.
Познакомившись, они первом делом выпили за знакомство, а после разговорились. Болтали долго и эмоционально, порою не давали друг другу слова, просидели вдвоем до самого утра и вместе ушли. Кажется, с той вечеринки Юрка впервые ушел на своих ногах, да еще и твердым шагом. Он проводил Машу до общежития, где еще долго говорил с ней под окнами, встречая рассвет, а после, с трудом распрощавшись и переступив стеснение, он обнял девушку и довольным побрел домой, оставаясь счастливым после одних лишь разговоров на весь следующий день.
Как это обычно бывает, у молодых людей страсти и чувства берут верх над рассудком. Ребята начали видеться чуть ли не каждый день: гуляли до поздней ночи, прятались по углам да закоулкам от людских глаз, иногда ссорились, но всегда быстро мирились. Все у них шло естественно, шло своим чередом, как и у всех. Апогей их близости пришёлся на новый год. Игристые вина, праздничный стол, счастливая и беззаботная молодежь в новогоднюю ночь: всей толпой они громко пели песни, все вместе ходили на главную площадь города смотреть на праздничный салют, под бой курантов поднимали бокалы и произносили поздравительные речи. Спустя два часа, как пробили куранты Кремля, часть ребят уже была не в состоянии продолжать застолье, другая часть ушла продолжать праздновать новый год с родителями, кто-то пошел кутить на улице, а влюбленные остались практически одни в квартире в ту новогоднюю ночь. Чувства и алкоголь переполняли их, страсть взяла верх, тут все и произошло.
Дело вполне естественное, как и последствия. Тогда Маша еще не знала, как сильно это повлияет на ее жизнь, не знал и Юрка, но день этот точно стал переломным в их жизни. Вскоре они узнали, что Маша ждет ребенка. Родители Юры, узнав о беременности, пришли в ужас, пытались отговорить девушку рожать, просили Машу сделать аборт и почти уговорили, но Юрка непримиримо спорил с ними и отстаивал право своего ребенка на жизнь. Делал ли он это из принципа, желая сделать наперекор родителям, или же действительно так сильно любил Машу, что готов был посвятить ей всю свою жизнь, как бы то ни было, он сумел убедить Машу рожать. В пламенных речах он строил ей светлое и прекрасное будущее, далеко идущие планы на словах были столь привлекательны, что у молодой деревенской девушки развеялись все страхи и сомнения. Юрий чувствовал себя мужчиной, защитником и главой семейства. Он сравнивал себя с отцом и очень хотел походить на него. Казалось, что в нем нет ни капли сомнений, что он готов потратить всю свою жизнь на милую деревенскую девушку и своего ребенка.
Татьяна Ивановна отреагировала на новость о беременности дочки совершенно спокойно. Она была искренне рада за свою дочь и никогда не стала бы ее осуждать. Нисколько не смущал ее и юный возраст дочери, тогда в деревнях молодые девушки рожали сплошь да рядом и ничего постыдного в этом не было. Приняв новость о скором рождении ребенка спокойно и радостно, она осыпала дочку поздравлениями и поблагодарила за внучку.
Да и родители Юрки вскоре переменили свое настроение. В какой-то момент они, неожиданно для себя, как бы это ни было странно, полюбили деревенскую девушку и ребенка, приняли ее как родную дочь и проявили необычайную заботу и участие в будущей жизни молодых людей. Собрали все нажитое годами непосильного труда и отдали детям большую часть: разменяли свою большую и просторную двухкомнатную квартиру в центре на две однокомнатные на окраинах города, дали деньги на свадьбу молодым, настояв на женитьбе, считая неприличным заводить детей вне брака. Так на стыке эпох и времен появилась новая ячейка общества, начавшая свою историю в столь сложное время перемен.
Глава 2
Совместная жизнь молодоженов началась на окраине города в типовом микрорайоне, построенном в начале восьмидесятых годов. В панельном девятиэтажном доме, стоящем вдоль дороги, где на другой стороне дороги забор, а за забором гаражи и гигантская промзона с трубами ТЭЦ на горизонте. Перед домом типично обустроенная детская площадка: песочница с упавшим бортиком и совсем без песка, качели с поломанным сиденьем и спартанская горка из металла в виде башни замка. Их тесная квартира была скудно обустроена. Ремонт пришлось делать наспех, они очень старались успеть до рождения ребенка. Все сделали просто и без изысков: на пол постелили линолеум с узором деревянного паркета, на стены наклеили обои с цветочками и побелили потолок, поставили мебель какую смогли найти и переехали жить в свой маленький и простенький, но уютный уголок.
Юрка начал подрабатывать на стройке и все реже ходил на пары, Маша совсем перестала учиться, взяв академический отпуск, как только начал появляться живот. С деньгами у молодых было очень туго, но Борис Олегович всячески поддерживал своих детей и помогал им, заботясь о них и желая им только благополучия. В то время у многих были проблемы с деньгами, многие потеряли себя в новых условиях жизни, многие не смогли к ним приспособиться так и пропав в пучине перемен. Только Борис Олегович был не из тех людей, что скучают по прошлому или слишком сильно и подолгу тревожатся о будущем – он думал только о благополучии своей семьи и ничего больше его не интересовало. Он всю жизнь работал и никогда не опускал руки, никогда не жаловался на судьбу, а искал возможности устроить жизнь наилучшим образом и всегда находил их.
Юрка старался походить во всем на отца, но был не в пример праздный: деньги он относил не в семью, а в модные бары и рестораны, которые тогда повсеместно открывались в городе. Конечно, он старался не оставлять там все деньги, но чем сильнее пьянел, тем щедрее становился и тем больше тратил на выпивку, оставляя семье слишком мало средств для жизни, а потому ему часто приходилось просить помощи у отца, который всегда был рад помочь. Маша всего этого не замечала, она была счастлива и нисколько не задумывалась о проблемах с деньгами, не замечала ничего из происходящего вокруг, да и переживать не было причин, ведь все ее потребности закрывали. В то время мечты деревенской девушки становились реальностью словно по волшебству: любимый муж, собственная квартира и совсем скоро родится ребенок. Ей тогда казалось, что жизнь прекрасно устроена и можно беззаботно наслаждаться тем, что она уже имеет.
Девять месяцев пролетели незаметно. Молодые и оглянуться не успели, как наступила осень. Когда пришла пора рожать, Машу положили в родильное отделение, где для молодой девушки счастливая и беззаботная жизнь разом превратилась в кошмар.
Из уютной квартиры Маша уехала в тесную больничную палату, рассчитанную на десять человек, где двумя рядами вдоль стен стояли железные койки, а рядом с койками маленькие тумбочки с покосившимися дверцами. Над входом в палату висела икона с изображением Божьей Матери, каждый раз, когда Маша ходила по палате, ей казалось, что глазами икона следует за ней. Состояние больницы было, мягко говоря, удручающим: со стен повсеместно отшелушивалась и отпадала старая краска, обнажая голые бетонные стены, вытянутые в длину лампы на потолке гудели так громко, что порою начинала болеть голова, а персонал не отличался особой вежливостью и человеколюбием: грубые медсестры повышали голос по поводу и без, уставшие от жизни бабушки уборщицы лениво размазывали швабрами грязь по полу, безразличные врачи формально опрашивали рожениц и исчезали до следующего дня.
В палате не было ни любящего мужа, ни заботливых родителей, только взрослые склочные роженицы, которые своими укоризненными и презрительными взглядами отягощают и без того плохие условия содержания в больнице. Эти взгляды Маша ощущала на себе с утра до вечера, но тогда она не понимала в чем причина такого отношения, а дело было лишь в ее юном возрасте. Возраст стал поводом относиться к ней как к гулящей девчонке. Маша не могла избежать этих взглядов нигде даже в туалете, где условные перегородки между унитазами не имеют дверей и нет возможности уединиться.
Все это были досадные мелочи в сравнении с той проблемой, что появилась позже, ханжество соседок казалось пустяковым недоразумением, каковым по сути своей и являлось, ведь Маша к тому моменту уже была замужем и носила на пальце кольцо. Проблема гораздо серьезнее угрожала ее здоровью и здоровью малыша. К несчастью, бывает так, что ребенок расположен неправильно в чреве матери – в таких случаях делают операцию, сложную и опасную для жизни женщины. О чем Маша догадывалась, когда узнала, что ей предстоит перенести кесарево сечение. Она тогда толком ничего не понимала и полностью полагалась на профессионализм врачей, но, наслушавшись соседок по палате, начала сильно беспокоиться. Страх не давал ей покоя. Все дни до операции прошли в домыслах, в неведенье о предстоящем испытании, что стало причиной глубоких переживаний и душевных мук. И неспроста Маша переживала.
Роды проходили долго и тяжело. Маша едва помнит, что происходило в операционной, более того, в какой-то момент она потеряла сознание, после чего пролежала еще сутки с лишним в реанимации, не приходя в себя, а когда очнулась, еще некоторое время находилась в бреду, с трудом осознавала происходящее вокруг и постоянно стонала от жгущей боли внизу живота. Весь этот ужас длился целую неделю. Когда Машу перевели в общую палату, ей пришлось заново учиться ходить, а по началу даже просто стоять на ногах, что давалось ей с невыносимой болью.
И вот, после стольких мучений, наступила долгожданная встреча с дочерью. Девочку назвали Викой по обоюдному решению всей семьи. Сложно передать словами, какие чувства испытывает мать видя своего ребенка впервые. Маленький хрупкий младенец с голубыми глазами лежал на руках у Маши. Милая девочка моргала и морщилась, тихо сопела, хватала свисающие пряди материнских волос крохотными ручками. Маша сильно волновалась каждый раз, когда ребенка уносили из палаты. Бывало, что от волнения у Маши перехватывало дыхание и она никак не могла найти себе место. К счастью, после родов Маша пролежала в больнице не долго, вскоре их выписали и они с дочкой уехали домой, а Маша старалась больше никогда не вспоминать то, что ей пришлось пережить в стенах роддома.
Юрка приехал забирать жену и ребенка вместе со своим другом Мишей. С Мишей они дружили с самого детства, еще со школьной скамьи. Они вместе сидели на уроках, вместе ходили в кружок радиотехники, иногда выходили гулять, но только вдвоем и никогда не общались ни с кем, кроме как друг с другом. Миша по природе своей очень спокойный человек, порой даже излишне податливый и слабовольный. Миша никогда не ругался, не спорил, кажется, даже голоса никогда не повышал и всегда готов был прийти на помощь другу по первому его зову. Приехали они на Мишиной машине. Старенькие бордовые жигули с самого утра стояли у ворот роддома. Скучая, Миша сидел на водительском сиденье и постоянно курил, Юрка понемногу пил портвейн прямо из горла бутылки, так как был не за рулем, и тоже много курил. Лицо его было красным от алкоголя и невероятно радостным, глаза его блестели от счастья, а губы расплывались в довольной улыбке. Как сильно он гордился собой в тот момент, как доволен был рождением ребенка и как радовался тому, что Маша вынесла столь сложное испытание и встала на ноги без сильного ущерба для здоровья. Юрка с нетерпением ждал встречи с женой и дочкой.
Как только Маша с ребенком на руках появилась в воротах роддома, Юрка выскочил из машины и побежал к ним навстречу. Он нежно обнимал их, горячо целовал жену, смотрел на дочку в розовом конвертике, такую крохотную, что ему страшно было к ней прикасаться. Юрка всматривался в маленькое личико дочки и никак не мог им налюбоваться. Он витал в облаках и даже друга своего не слышал, который все это время ходил рядом и поздравлял его с рождением дочери.
Вдоволь налюбовавшись ребенком, они сели в машину и поехали на другой конец города, радовать родителей Юрки. Дорога стала тяжелым испытанием для Маши: каждая кочка, каждая ямка отзывались сильной болью в животе, но она старалась терпеть и не портить другим праздник, а потому не жаловалась. Юрка всю дорогу строил планы на будущее, но Маша половину его слов пропустила мимо ушей из-за боли в животе, а их младенец тихо спал на руках у матери.
Машина заехала в маленький, уютный двор и остановилась рядом с серой пятиэтажной хрущевкой. Все вместе они поднялись на этаж к родителям и стоило им только постучать в дверь, как из квартиры раздался радостный голос бабушки Ларисы Юрьевны. Она позабыла все сомнения и переживания о людской молве, что мучали ее прежде, когда Маша только забеременела. Увидев на руках у Маши крохотного младенца, свою родную внучку, она с жадностью выпросила ее у матери и заливаясь слезами, то ли от счастья, то ли от стыда, начала нянчить и убаюкивать кроху на руках. Борис Олегович, смотря на семейную идиллию, потерял прежнюю собранность, словно растаял, лицо его озарилось счастливой улыбкой, он впервые за жизнь расслабился и, кажется, таковым остался на все последующие годы. До позднего вечера они обнимались, поздравляли друг друга с рождением нового члена семьи, мужчины пропустили по рюмочке самогона, бабушка Лариса учила Машу ухаживать за ребенком, передавая ей житейские мудрости и хитрости, которые ей в свое время передала ее мать. Когда они вышли из дома родителей, на улице было темно. Машу увезли домой, куда она была несказанно рада попасть после долгого пребывания в роддоме, а Юрка и Миша поехали продолжать отмечать рождение ребенка.
Первая ночь дома прошла тяжело: девочка то плакала, то успокаивалась. Сон у Маши смешивался с реальностью; просыпаясь, она не сразу могла понять, что происходит, но, различая детский плач, приходила в себя. Просыпаясь, она каждый раз испытывала раздражение вперемешку со страхом, которые с трудом могла подавить. Глубоко переживая за здоровье ребенка, она никак не могла понять, из-за чего дочка плачет, а потому накручивала себя догадками. Маша провела в тревоге всю ночь до самого утра, успокоившись, только когда девочка уснула, – она провалилась в поверхностный и беспокойный сон следом за ней.
Проснулась она спустя несколько часов разбитая и уставшая. Голова гудела от недосыпа, шрам на животе все так же ныл и напоминал о себе каждый раз, когда надо было поднимать малышку. Маша покормила дочку и хотела было поесть сама, но холодильник оказался пустым, а Юрка еще не вернулся. Она включила телевизор, надеясь отвлечься от голода и скоротать время. Большинство каналов показывали бесконечные новости, которые погружали в тревогу. Будущее тогда казалось туманным и неопределенным. Хороших новостей в то время было мало, но сериалов с лихвой хватало, чтобы отвлечься от этого бесконечного мрака. Тогда Машу затянуло в сериалы, в другую красивую вселенную, как в романах, что она читала в детстве, только с картинкой и живыми людьми.