Страж Монолита 2. Фантастический роман

– Я могу продолжать бесконечно, показывая вам вашу историю, которая приведет вас туда же, куда приводит себя человек в Зоне, – гость сделал паузу.

Птицы, безмятежно переливавшиеся голосами запели еще радостнее, но на фоне этого пения сердце сталкера вдруг ощутило всю грусть собеседника за них, за людей. За людей, бредущих, как правило, вслепую в невидимые аномалии, отмахиваясь от кричавшего во весь голос инстинкта самосохранения, за людей, идущих с оружием наперевес в радиоактивных, порожденных ими самими развалинах, за людей, привыкших видеть во всем угрозу собственной безопасности и получавших то, что видят. Гость сейчас как будто следил тысячами глаз за всеми двуногими в его пределах, понимая их безрассудство и, несмотря ни на что, отвагу.

– Но ты, сталкер, не в ответе. Никто не в ответе и одновременно все, ты не единственный, кто может понять это здесь и свернуть с битой дороги в пропасть. Я могу передать знания Хозяев, знания многих других людей и дать смелость с этим знанием жить. Ты хочешь этого?

– Да, – тихо ответил сталкер, чувствуя, что его ответ гораздо более серьезен, чем простое соглашение.

– Ты пришел за этим в Зону, ты искал ответы на свои вопросы, и теперь я могу дать то, зачем ты пришел. Ты пресытился тем миром там, на Большой Земле, ты ищешь нового мира, именно поэтому ты пришел сюда. Это так?

Егор опустил взгляд. Нечто жгучее рвалось из него наружу, словно его собеседник разгреб ладонями серую землю и нашел в нем, в сталкере, закованный железными лентами сундук и теперь спрашивает у него, глядя ему в глаза, стоит ли открывать найденное.

– Теперь ты совершенно другой человек и ты нашел тот другой мир, но ирония человека в том, что, чего бы он ни достиг, это не может удовлетворить его надолго. Пойми это. Тот мир, который ты нашел, уже не устроит тебя, таков ты, сталкер. Теперь ты хочешь строить свой собственный таким, каким его видишь ты. Вопрос только в том, каким его видишь ты.

– Почему я должен что-то строить?

– Ты ничего не должен делать, ты ничего не должен иметь и ты никем не должен быть, кроме того, чем ты являешься именно сейчас. Не за этим ли приходят сюда люди? .

Гость снова дал минуту сталкеру на раздумье.

Из короткой травы выскочил серо-зеленый кузнечик и, запрыгнув сначала на «стол», затем на колено сталкера, уставился на него своими фосеточными глазами.

– Не это ли вы называете свободой? Быть тем, кем ты являешься, и быть свободным в своих проявлениях? Бери, я дарю это тебе, хотя это всегда было с тобой и с каждым человеком, с каждым человеком всегда была его свобода. Там, на Большой Земле, вы отдаете свою свободу ради безопасности, выживания, но истинную свободу без примесей сожаления, страха и опасений. Вы почему-то вспоминаете это именно тут, когда кончается последний патрон, когда кончается вода и припасы, когда вы наконец лишаете себя всех принесенных с собою условностей и становитесь нагими передо мной. И тогда ни один из вас не умирает, тогда каждый получает то, что он хочет.

Егор сидел, раскрыв рот, глядя на себя самого, не в силах найти слов для ответа. То, что он искал, то, что его собеседник нашел в нем, для него самого наконец-то было сформулировано, и ларец за семью печатями распахнулся и истлел в мгновение ока, оставив одно единственное слово. Свобода. Свобода с самого начала, с самого рождения. «…ничего не должен делать, …ничего не должен иметь, …никем не должен быть, кроме того, чем ты являешься именно сейчас». Это чистая Зона, это чистое отражение сути Зоны – сути Человека.

– Я что, умер? – упавшим голосом, спросил он.

Гость расхохотался, закинув голову вверх. Кузнечик, сидевший на колене у сталкера, на мгновенье развернулся на звук и прыгнул в противоположную сторону.

– Нет, в том смысле, который ты вкладываешь в эти слова, ты не умер. А в том смысле, который я вкладываю в это слово, ты не умрешь никогда.

– Уф, – облегченно выдохнул сталкер, – надо же. Я уже хотел возмущаться, – доверительно сказал он Бобру-гостю.

– Нет, нет, – посмеиваясь, покачал головой гость.

– Так что я, хм, должен или не должен сделать? Зачем мне все это?

– Хороший вопрос, – похвалил гость. – Ты не должен, но ты можешь выбрать, как всегда это было. Сегодня люди в десятый раз убедились, что они никогда не смогут победить или подчинить Зону. Дело даже не в Хозяевах или Монолите, теперь дело в них самих, оно всегда было в них самих. Человек свободен с самого начала от рождения, и ничто не может сломать его Свободу, даже он сам. Зона – это ваша свобода, ваши гены говорят вам это всеми силами и зовут сюда, где все можно начать сначала. Я бы не смог остановить вас, людей, от покорения этой территории. Ничто не может остановить человека, только он сам и его творения, собственно, это и происходит постоянно. Не родился еще тот человек, который сможет избавиться от частицы Вселенной внутри себя и стать вне ее, это невозможно.

Собеседник сделал паузу, пригубив из собственной фляжки. Солнце по-прежнему продолжало орошать своим светом весь мир ласково и негорячо.

– Ну, не будем отходить от темы, – завинтив фляжку, продолжил Бобр-гость. – Дело в том, Бобр, что сегодня твой мозг перешел пределы человеческого восприятия, и боюсь, что безопасного пути назад для него нет. Разогнанная мозговая деятельность не даст тебе покоя, ее уже невозможно заглушить, подобно атомному реактору, достигшему критической температуры. Ты будешь сходить с ума, если твой проснувшийся мозг не занят чем-либо. Но все земные задачи, поверь, будут для тебя просты и неинтересны, поэтому я предлагаю тебе другие интересы.

Бобр пожал плечами.

– Не очень-то я чувствую сейчас этой мозговой активности.

– То, что ты со мной разговариваешь, уже говорит о многом, – усмехнулся гость. – Я предлагаю тебе выйти за пределы периметра, ты сам будешь строить свой мир таким, каким ты его видишь.

– Как Лесник и Болотный доктор? – спросил Егор.

– Пусть будет как Лесник и Болотный доктор. Только они строят свой мир внутри периметра, а ты будешь строить его за периметром.

– Это что же… – внезапная догадка кольнула сталкера. – Делать Зону за периметром? Расширять Зону?

– Можно назвать это и так, но ты вполне можешь обойтись там без аномалий и мутантов, я даже буду рада, если ты обойдешься без них.

Собеседник сталкера вдруг превратился в очаровательную высокую девушку с каштановыми волосами, как нельзя лучше гармонирующими с ее голубым сарафаном. На обнаженных загорелых плечах и волосах девушки поигрывали лучи солнца, которое пыталось заглянуть под крону дуба с березовой корой.

– А… – протянул неопределенно сталкер, глядя на произошедшие перед ним метаморфозы, и отпил из пластиковой бутылки, старательно пытаясь собраться с мыслями.

– В конце концов, чем теперь тебе еще заняться? Убегать и прятаться от наемников и Долговцев, подозревать в охоте за тобой простых сталкеров? Ты предпочел бы это? – белозубо улыбаясь, спросила его девушка, от которой дурманяще пахло нежным цветочным ароматом.

– Нет, конечно. Хватит, набегался по самое это вот… – сталкер неопределенно махнул головой. – Глупости какие, – почему-то добавил он, теперь понимая, как в действительности бессмысленна и бесполезна было погоня за ним.

Он просто не мог бы погибнуть, если бы не согласился. Но это он понимает только сейчас… а ранее догоняющие его вертолеты, свистящие и чиркающие пули вселяли отнюдь не радостные переживания. Он был неуязвим, поскольку выбирал быть неуязвимым. Новое понимание его самого давало ему ощущение абсолютной радости и покоя. Теперь он смотрел на гостя как на равного и даже с иронией. Если бы гость из красивой, нежной девушки превратился в кровососа или еще кого, сталкер бы лишь усмехнулся. Он Хозяин сам себе и даже теперь сможет остановить мутанта одним окриком, хотя какое дело мутантам до него, они такие же, как он, им нет ни до кого и ни до чего дела. Они, как и он, никому ничем не обязаны, пока сами не захотят. Воля. Свобода. Жизнь. Сталкеру было хорошо. Кругом его выбор, везде он видел только новые границы и горизонты, за которые он может заглянуть, если пожелает.

– Так, значит, жить самому, там за периметром?

– Да, там за периметром, – звонким молодым голосом подтвердила девушка.

– А как далеко за периметром? – озадаченно спросил Бобр.

– Да где угодно, ты же человек, вы можете создавать что угодно и где угодно, стоит только подумать об этом.

– Да? – усомнился Бобр. – Как же подумать, и все. Тут без Монолита никак, это же он что-то там согласовывает?

Собеседница склонила голову набок, оценивающе глядя на сталкера. Затем вздохнула и перевела взгляд вверх на крону дерева, под которым они расположились.

– Я могу тебе и не отвечать, потому что спросил не ты, который есть сейчас, а прежний сталкер. Но так уж и быть, сталкер, отвечу на твой вчерашний вопрос… Все, что ты носишь, все, что ты ешь, изначально возникло в голове у тебя и тебе подобных, потом только в ход пошли рисунки, чертежи и первые опыты. Даже Монолит был построен группой людей, которые нашли правильные подсказки, потому что они хотели построить Монолит.

– Чьи подсказки? – неуверенно спросил Егор.

Девушка рассмеялась, поигрывая откуда не возьмись возникшими в ее руке янтарными бусами. Несмотря на то, что они находились в тени, солнце странным образом подсвечивало ожерелье, выгоняя сочные желтые зайчики из украшения.

– Послушай меня, человек, у вас есть одно очень опасное заблуждение, будто Бог проявляется строго определенным образом. Ты ведь знаешь это, сталкер… ты всегда это знал. Теперь ты как никогда близко подошел к черте, когда человек не нуждается в предыдущем опыте. Или ты хочешь потоптать тропинки уже тесной для тебя Зоны еще?

Голубые глаза собеседницы с длинными красивыми ресницами со смехом посмотрели на Бобра. Не дожидаясь ответа, впрочем, сталкер и не собирался что-либо отвечать, она продолжила.

– Ты уже видел, что является причиной процветания или гибели находящихся в Зоне людей. Тебе не обязательно идти пройденным тобой путем. Теперь ты сам можешь быть причиной собственного нового опыта, ведь ты – Человек. Ты пришел в Зону, чтобы получить свободу. Ты получил ее, ты можешь быть тем, кем ты себя чувствуешь, ты был с обеих сторон этого мира. Ты был в шкуре мутанта, дерущегося с человеком, ты был человеком, дерущимся с мутантом. Ты знаешь, кем ты являешься и кем ты не являешься. Отсюда открывается твой новый путь, он только твой и одновременно путь всего человечества. Мой вопрос только в том, выберешь ли ты новую тропу или свернешь по известной тебе петле. А, сталкер?

Теперь девушка снова превратилась в неизвестного сталкера в комбинезоне «Заря» с воздушной маской, болтавшейся на груди. Гость полулежал на земле перед Бобром, прислонившимся спиной к дереву, и поигрывал блестящей гайкой в руке, которая мгновенье назад была янтарными бусами.

– Итак, друг, новая тропинка или битая дорога? – спросил он Егора, глядя ему прямо в глаза.

Егор протянул руку к гайке. Бобр-гость протянул руку с ней к нему навстречу и, подержав секунду над протянутой ладонью, отпустил ее. Гайка, мягко сверкнув гранью, упала Егору в руку. Получив, он подкинул ее в руке, примериваясь к весу. У гайки было пять сторон вместо шести, но гайка была именно того веса и шероховатости, как он любил, кисть так и почувствовала забытый момент броска кусочка металла.

– О чем ты спрашиваешь, друг? – чувствуя легкость на душе и возникшую где-то глубоко внутри уверенность в правильности момента, сказал Егор. – Я же Сталкер, а Сталкер всегда выберет новую тропу. Спасибо, – зажав гайку в руке, сказал Бобр, одновременно открывая глаза и просыпаясь в избе Лесника.