Сказания Заморавии

«Мой сын хочет убить меня, – размышлял правитель, – Он мстит! Когда я убил эту шлюху, его мать, и щенка брата, он сбежал! Струсил! А трусы не могут править королевством. Он не достоин этого». Рука Танкраса потянулась к мечу.

– Как только он явится, – произнёс вслух король, – Я убью его, щенка трусливого! Он посмел позариться на мой трон! За это он погибнет!

В тронный зал вбежал один из военачальников. Это был Варбар.

– Мой повелитель! – военачальник говорил, запинаясь, – Повелитель, гаэрвалы прорвали наши заслоны! Войска уничтожены, жалкие остатки убегают к Полям Дрогуса! Генерал Ардамант убит! Война проиграна! Наших войск почти не осталось!

– Моих войск! – взревел Танкрас, – Моих!

С размаху он метнул меч в Варбара. И тот мёртвым грузом сполз по стене у дверей в тронный зал.

– Урмак! – крикнул бешенный Танкрас.

Советник вошёл, и, ошарашено взглянув на тело воеводы, тихо произнёс.

– Вы… вы… убили…

– Созови всех сюда! Собери совет! – приказал Танкрас.

Урмак вздохнул, придя в себя.

– Ваше слово – закон, правитель.

XVI

Зелёные луга в пойме Глиндина местами сменялись каменистыми впадинами в земле. Впадины эти были огромны.

– Как будто следы ног, – проговорил Ладрас, указывая на одну из них.

– Так и есть! – усмехнулся Олоф, – Так и есть!

Мы примчались к старой переправе.

Деревянная платформа с перилами могла выдержать десяток всадников. Провожатого на переправе не было. Кругом было пусто.

Утро выдалось холодное. И теперь мы пожалели, что оставили в Самайе свои шейны и плащи. Лишь Айлин была закутана в эльфийский плащ. Эльфа оказалась одной из гаэрвал. Она выглядела статной и красивой, её белые длинные волосы спадали до самого пояса. Изящные черты лица выдавали в ней высшее создание. И Ирфин не мог оторвать от Айлин взгляда. Он постоянно ехал рядом с ней и пытался заговорить, но как только Айлин поднимала на него синие глаза, Ирфин отворачивался, смущаясь.

Настала пора переправляться. Мы загнали коней на платформу и стали отвязывать верёвки. Течение здесь было сильное.

Все забрались. Я, Олоф и Ирфин стали направлять плот. Ладрас, Айлин и Кэрин присматривали за лошадьми. Мы плыли через великую реку Глиндин. Она раскинулась на тысячи миль в длину и разлилась на три мили в ширину. У Водопада слёз, устья реки, ширина достигала пяти миль.

Мощные волны пытались опрокинуть плот, поэтому всем приходилось упираться шестами о дно. Так мы плыли до середины реки. Казалось, что никаких осложнений не предвидится, но стоило нам немного расслабиться, как плот стал попадать в воронки и водовороты. Казалось, что сама река не хотела переправлять нас, бурля и пеня свои могучие воды.

Олоф кричал что-то, но шум течения заглушал его голос.

Плот стало сносить.

– Ставьте шесты справа от плота, – перекрикивал я стихию, – Так будет легче добраться до другого берега.

Вода заливала плот. Кони заволновались. Если бы они встали на дыбы – нам пришёл бы конец.

В это время Айлин стала причитать. Она произносила эльфийское заклинание. И никто из нас не мог понять, что оно значит. Но вскоре течение утихло. И мы поняли, что это Айлин усмирила стихию. Ирфин и Ладрас только и могли, что ошарашено смотреть на эльфу.

Всё же река не давала нам расслабиться, и юноши вскоре снова принялись направлять плот.

Когда течение успокоилось, и мы стали подплывать к берегу, силы покидали нас. Ибо так сложна борьба с могучей рекой.

Уставший Ирфин спросил у Олофа.

– Что это за следы, впадины, были на том берегу?

– Это следы ног Эмну и Эндреведа, – ответила ему Кэрин.

Округлившимися глазами удивлённый Ирфин посмотрел на своего друга. Ладрас только усмехнулся и пожал плечами.

– Это так, – певучий голос Айлин почти сливался с шумом реки, но всё же мы все слышали его у себя в голове, – Могучие Великаны оставили много памяти о себе. На этом берегу тоже есть их следы.

– Откуда же ты это всё знаешь? – не выдержав, спросил Ирфин.

– Я живу уже сотни лет, – сказала, ступив на землю Айлин, – Видела множество удивительных вещей, о которых забывать не стоит, наблюдала страшные битвы, которые лучше бы забыть, но они не забываются. Слышала множество легенд и видела доказательства того, что не все легенды – вымысел. Я обладаю магией своего народа, которую забыли многие из эльфов. Не все мудрецы знают эту магию, и ещё меньше могут пользоваться ей.

* * *

Мы вывели коней. Но, проскакав всего милю, поняли, что переправа отняла у нас много сил. Решили остановиться на привал.

Полдень. Наступило жаркое время. Поляна, на которой мы остановились, пестрела красным и чёрным. Здесь цвели маки, красные дьяволы и чёрные орхидеи. Местность была холмистая. Кругом были зелёные луга, деревья с большими спелыми плодами, и лишь наша поляна казалась расстеленным пёстрым ковром.

Одно из деревьев привлекло моё внимание.

Это был высохший древний дуб. Корни его были усыпаны чёрной выжженной почвой так, что получалась насыпь. Ветви дуба корявыми руками тянулись к небу, моля, чтобы высшие силы даровали дубу покой.

– Пережиток Серых Пустошей, – сказал, подошедший ко мне, Олоф. Он печально взирал на скорчившееся дерево.

– След длани отца.

– Да. Земля вокруг дуба выжжена, видишь? Здесь были пожарища и битвы. Много тел захоронено под ним…

– Это Дуб скорби, – ответила на наш немой вопрос Айлин, – Здесь когда-то воевали эльфы и варвары, но никто не выжил в той битве, позже здесь посадили дуб, который вырос прямо на телах мёртвых воинов.

Мы долго стояли и смотрели на мёртвое дерево.

– Идём, – сказал я спутникам, – Надо собираться.

XVII

Дальше дорога пошла веселей. Солнечная безоблачная погода сменялась летним дождём. Никогда никто из нас, кроме Айлин, не видел, не ощущал тёплого дождя. Мы наслаждались этим и радовались каплям воды, как дети.

Два раза мы останавливались на ночлег.