Грех Кабила

Элисса мрачно вздохнула.

–Понимаю, Ваше превосходительство.

Начала поиски ключа от своей двери в сумке, который, естественно, как всегда, снова не желал находиться.

–Простите, господин Посол, а у Вас есть какие-то другие дела, кроме как следить за мной?

Мужчина понимающе и даже сочувственно хмыкнул.

–Понятно, что Вам чрезвычайно неприятна эта ситуация, но если хотите, Элисса, безопасность и чистота имени моей принцессы, принцессы моей страны для меня – дело первостепенной важности. Поэтому нет, считайте, что других дел у меня нет. По крайней мере, они могут подождать…

***

–Здравствуй, Эли,– обманчиво мягко произнес отец. Она знала этот тон. Он не предвещал ничего хорошего из уст правителя Дубая, за годы пребывания у власти научившегося скрывать самый яростный гнев за личиной терпения. «Сабр»– одно из главных слов арабского языка для любого мусульманина, за которым стоит самоконтроль, взвешенность и спокойствие. Горячую кровь нужно остужать- будь то навесами хейм мин суф (прим.– араб. палатки бедуинов из шерсти животных) в пустыне, кондиционерами в эмиратских дворцах или самообладанием в головах таких же горячих, как пески на их родине, мужчин.

–Привет, абуи (араб.– мой папочка),– ты хотел меня видеть?

–Как учеба, Эли? Как освоилась в Париже?

–Всё хорошо,– нервно сглотнула, бегая глазами по такому хорошо знакомому кабинету. Отец не любил типичную для региона тягу к нарочитой, вычурной роскоши. Его кабинет сочетал в себе минимализм и восточную аутентику, эдакую лаконичную современную роскошь. Над его массивным столом из африканского бука, например, сейчас висел оригинальный арт-объект в виде старинного слэба кедра, который пролежал в море несколько десятков лет, на котором были выгравированы золотом изречения из священной книги-Корана. Элисса невольно поймала себя на мысли, что тот же дух в оформлении пространства отчетливо ощущался и в квартире Агиласа в Иль-де-Франс.

– Я понимаю, что ты сильно соскучилась по дому… Мама, брат и сестры ждут тебя. Поэтому давай перейдем сразу к делу, Эли. Его превосходительство доложил мне про твою сегодняшнюю поездку в дом Бенземы. Не буду уходить в детали, скажу как есть. Тебе никогда больше не стоит там появляться. Я вообще не хочу, чтобы ты имела что-то общее с этой семьей,– категорично, строго. Безапелляционно. Как умел только Фахд Макдиси.

–Пап,– ее голос слегка дрогнул, но она преодолела себя, чтобы все-таки найти силы ответить,– я думаю, у тебя нет причин сомневаться в моей откровенности и открытости перед вами, перед моей семьей. Я искренне не понимаю ажиотажа вокруг этого события. Мы учимся на одном курсе с Тариком и делали вместе лабораторную по социальной политике…

–Я повторяю, Элисса, ты не будешь больше общаться с семьей Бензема!– его голос стал повышенным, с отчетливо звенящими нотками металла. Он все-таки вышел из себя. Значит, тема для него слишком эмоциональна. Странно.

–Папа, в таком случае я бы хотела знать хотя бы причину такой категоричности. Повторяю, я честна с тобой. Тарик- просто мой друг. Между нами ничего нет и быть не может. И поверь мне, он не тот человек, кто будет иметь злой умысел. И его отец, он показался мне…

–Ты видела Агиласа?– если бы сейчас глаза могли обжигать, то взгляд Фахда бы точно оставил на Элиссе пару больших волдырей.

–Он был дома, когда мы пришли…– ее голос все-таки дрогнул, а глаза заскользили по бумагам на столе отца. Аллах, если бы он знал, при каких обстоятельствах они застали Бензему…

– Это дела взрослых, дорогая,– все-таки взял себя в руки. Попытался придать своему тону максимальное спокойствие и даже мягкость,-Не стоит тебе обременять себя этими мыслями. Наверняка, найдется уйма других прекрасных людей, с кем ты могла бы общаться и заниматься. Я ничего не имею против этого парня. Он, возможно, замечательный, умный юноша, но мое слово окончательно. Эта тема закрыта, Эли. Надеюсь, я ясно дал понять?

Глава 5

Обида клокотала в горле Элиссы, словно бы у нее сейчас была ангина, больно царапающая гланды. Вопрос был не только в том, что отец вмешивался в ее жизнь даже на расстоянии тысяч километров. К такому раскладу она как раз была привычна. Статус и происхождение накладывали свои отпечатки, которые со временем становились просто твоей данностью. Мы привыкаем ко всему. Гораздо больше ее беспокоило то, что с ее мнением опять никто не считался. Что вместо того, чтобы хотя бы что-то объяснить, а ведь она рассчитывала на разъяснение такой категоричности, с ней поступали так, словно бы она двухлетний малыш, из рук которого норовят поскорее забрать представляющую опасность для его здоровья игрушку, зная, что он все равно еще ничего не соображает.

–Эли, не стоит принимать в штыки слова папы. Он желает тебе и нам всем только хорошего…-тихо успокаивала дочку мама за чашкой чая.

Девушка сохраняла молчание большую часть времени, пока Амаль пыталась оправдать категоричность своего мужа в глазах дочери.

–Тебе было также сложно, мам?– подняла на нее печальный взгляд, наконец,– ты ведь тоже училась в Париже. Наверное, дедушка тоже ставил тебя перед фактом. И ты это принимала?

Амаль улыбнулась и нежно погладила красавицу- дочь по шелковым волосам.

– Не скрою, меня тоже сильно штормило в первые годы жизни во Франции. Это нормально, детка. Ты фрустрирована. Попадаешь в новую культуру, с которой раньше сталкивалась только как туристка или сторонняя наблюдательница. Тяжело сохранять верность нашему образу жизни, когда вокруг все ведут себя иначе, когда столько соблазнов. Это пройдет, Эли. Ты успокоишься. Вернешься к своим истокам. Поверь, у меня произошло именно так. Да что там говорить, даже у твоей отчаянной бунтарки-тети Маду всё произошло именно так[4 - Историю Маду можно прочитать в трилогии «Одержимые наследники».]. Кровь не вода, Эли. Эту фразу очень сильно любил говорить твой дедушка.

Элисса печально усмехнулась.

–Обиднее всего то, мама, что у меня с Тариком и правда ничего нет! Мы просто друзья! Он и помыслить не может ни о чем таком! Я уверена!

Амаль снова улыбнулась. Знающе и примирительно. Снова погладила дочь по плечам.

–Моя милая малышка. Понимаю, что ты будешь изо всех сил сопротивляться этой истине, как и любая другая девушка в твоем положении. И я в свое время сопротивлялась, но поверь мне, дружбы между мужчиной и женщиной нет и быть не может. Это не означает, что каждый парень, с которым ты общаешься якобы без задней мысли, будет иметь на тебя какие-то виды. Равно как и наоборот. Просто изначально в основе такой дружбы лежит половой интерес, пусть и подсознательный. Пусть и сам мужчина не отдает себе в этом отчет. Кто-то в такой паре обязательно испытывает чувства к другому. Если только это не представитель другой ориентации. Ты еще придешь к этому пониманию, Эли. Ты слишком еще неопытна в этом мире. Слишком тепличными были условия твоей жизни. А красота твоя слишком яркая, чтобы мужчины терпимо воспринимали твое присутствие. Так что папа прав, как ни крути. И то, что он отпустил-таки тебя так далеко от себя, говорит как раз о его безграничной любви к тебе, готовности идти на уступки и доверии. Мне мой папа, кстати, так не доверял. И правильно делал. Ты умнее меня, Эли. Умнее, мудрее и спокойнее… Просто пока еще маленькая девочка.

–И ты туда же… Мама, я не ребенок! Мне обидно слышать такие вещи!-возмутилась искренне Элисса,– говорите со мной, как с пятилетней…

Амаль сохраняла царственное спокойствие. Снова примирительная улыбка. Снова знающий блеск любви и заботы в глазах.

–Поверь мне, детка, время, когда ты можешь полагаться на поддержку старших, когда они защитят и прикроют, когда еще не нужно предпринимать самостоятельных шагов и брать на себя ответственность, пройдет так быстро, что ты даже не заметишь. Наслаждайся своей молодостью и беззаботностью. Ты дочь правителя Дубая, Эли. В твоей крови с моей стороны течет кровь основателя современного Сирийского государства, что уж говорить о бабушках- и Влада, и Эмма, пусть и не были дочерями этого региона, настолько сильные женщины, что моги бы померяться своими характерами с самыми жесткими мужчинами. Они и мерились всегда, строя свою любовь и свое счастье. Ты обречена на то, чтобы быть сильной. Ты обречена быть королевой. И я про жизнь, а не про престол в прямом смысле этого слова. Голова королевы очень тяжелая. Поэтому наслаждайся ролью принцессы, дорогая моя. Это легче. А теперь пойдем к столу. У нас сегодня такая большая радость- ты дома, наконец. Собрались все! Сегодня мы снова вместе! Париж подождет, вылетишь туда завтра, в воскресенье.

Эли выпила таблетку от головы, закономерно разболевшуюся после эпичного разговора с отцом. Посмотрела в зеркало в своей такой родной комнате. Она любила это личное пространство, менявшееся пропорционально ее взрослению. Родители всегда были очень чуткими ко всем ее потребностям. Тем обиднее сейчас было слышать такую категоричность со стороны отца. Да, Элисса понимала, что данная тема очень щекотливая и, видимо, даже болезненная для ее семьи, но всё же… Собралась с силами. Нужно было спускаться вниз, скоро ужин. Поддерживать милые светские беседы сейчас совершенно не хотелось. И все- таки взяла себя в руки, чтобы не обижать домочадцев. Вышла в гостиную внутреннего ансамбля дворца, что называется, только для своих. Сегодня дома вообще должны были быть только самые близкие, поэтому не стала заморачиваться с внешним видом- джинсы, футболка, кеды…

Спустилась вниз и поймала себя на мысли, что совершенно отвыкла от этих широких пространств, огромных помещений, величия, которое ощущалось в интерьере гостиной.

Родителей еще не было. Зато на диване- лежаке вальяжно растянулся ее старший брат Шериф и дядя Али, показывающий на телефоне племяннику с типичной похотливой улыбочкой на лице какой- то очередной похабный ролик, что можно было понять даже без его просмотра по доносящимся звукам истошно кричащей, как кошка, женщины.

–Эли, салам!– воскликнул брат, подрываясь к сестре.

Шериф был хорошим парнем, пусть и находился сейчас в самом невыносимом возрасте, когда положение, деньги и красивая внешность кружат голову от вседозволенности и жадности вкусить поскорее все возможные грешные плоды. А когда рядом есть такой «хороший наставник», как дядя Али, сделать это проще простого.

–Здравствуй, детка!– Али поднялся с дивана и, сделав к Эли несколько шагов, одарил ее таким оценивающим взглядом, что стало не по себе.

Он всегда заставлял чувствовать себя напряженно. Всегда давил своим присутствием, душностью и испорченностью, которую не получалось спрятать даже под личиной добропорядочного родственника.

–Здравствуйте, амму (араб.-дядя), яхаля ( араб.-привет), Шериф!– ответила приветливо Эли.

–Папа тебя еще на обрядил в абайю? Пора. Такую красоту нужно прятать от посторонних глаз мужчин, куколка.

Элисса лишь опустила глаза. Она была воспитана не вступать в бессмысленные споры, а речь сейчас шла именно о таком. Али давно и бесповоротно закрепил за собой репутацию заядлого гуляки, повесы и сластолюбца. Про его постоянные хождения на сторону, бесчисленных любовниц, содержанок и просто эскортниц слагали настоящие легенды. И если бы не авторитет родного брата, Фахда, который по завету отца пристально следил и даже опекал непутевого братца, он давно бы закончил в бесславной ссылке вдали от родины.

–Как учеба в Париже, Эли?– продолжил мужчина с двусмысленной улыбочкой,– западный мир манит и затягивает?

–Я прочно стою на ногах в нашем мире, чтобы меня куда- то утянуло,– смело парировала она, глядя в глаза Али.

–Твоя мать тоже всегда слишком смело и открыто смотрела в глаза мужчинам, девочка. Будь осторожнее. Не всем удается встретить своего принца- защитника, как это удалось ей…

Али не был добрым человеком. Напротив, рассказывали о том, как он срывался на прислугу, какие чудовищные скандалы из- за ерунды мог закатить жене, поговаривали даже, что в порыве злости он скинул с балкона отеля в одном из европейских городов сотрудника стаффа только за то, что тот сказал что- то против.

–Я встречу, дядя, обязательно. У меня будет и принц, и защитник…– снова решительный взгляд- отпор. Снова максимальное напряжение.

–Поедешь с нами на квадроциклах? Приезжают Кальсумы, Бадави и Бени-Хило,– перевел тему Шериф.

Дети Фахда с детства дружили с представителями самых видных семей Эмиратов. Здесь все держалось на родоплеменных связях, сговоре, балансе сил и интересов. Некогда Шериф Макдиси и унаследовавший за ним престол сын Фахд смогли создать мощную систему сдержек и противовесов, которая позволяла учитывать интересы всех влиятельных бедуинских родов полуострова. Не являясь самыми богатыми и могущественными, отнюдь не поражая чистотой происхождения, Макдиси, однако же, собственной мудростью и харизмой смогли встать у руля этой большой государственной махины. Конечно, первостепенной задачей Фахда после кончины всесильного отца было сохранить власть в своих руках и передать ее сыну- наследнику. Поэтому гулянки Шерифа младшего с дядей Али не сильно радовали самого шейха.

–Элиса, ты поговорила с мамой?– Фахд Макдиси появился сзади неожиданно, заставив всех вздрогнуть. Приобнял красавицу- дочь патерналистски.