Любовь Адмирала

–Телефон свой оставишь?-спрашивает он, а я в ужасе понимаю, что не помню его наизусть… А главное, трубка разряжена, я и позвонить не могу, чтобы он хотя бы высветился у него.

–Я его не помню…-хрипло отвечаю, понимая, что ужасно звучу… Какой нормальный человек может не помнить своего телефона? А я правда не помню, потому что с месяц назад потеряла старую трубку- и пришлось заводить новый номер… Вот только звучит все это так, словно бы я хочу его отбортовать… А я не хочу… Совсем не хочу…

–Правда, не помню, месяц назад сменила только…– мой голос совсем глохнет. Я словно мышь сейчас пищу. И смотрю на него, наверное, так же, как мышь…

Он усмехается.

–Ничего страшного, красивая… мы легких путей не ищем. У моряка нет ни легкого пути, ни трудного. Есть один только путь- славный…

–Адмирал Нахимов?– вырвалось у меня само собой. Я знала эту присказку прославленного морехода. Дед ее очень любит еще со времен службы…

–Молодец, красивая… Смотрю, ты настоящая балтиечка…

Кто он, я, конечно, догадываюсь, но спросить стесняюсь…

А он снова рядом. Наклонился, потому что выше… А мне нужно аж голову задрать, чтобы на него смотреть.

– Все-таки Русалка,– произносит, снова нежно гладя по волосам,– подходит тебе. Еще и с глазищами этими, словно бы из морских глубин… – он неприлично близко. Давно в пределах личного пространства. И вообще, это очень неправильно, что мы здесь, на крыльце подъезда… А ведь сейчас точно кто-то пройдет…-знаю я теперь, где ты живешь, так что не сбежишь от меня…

–А я…-захлебываюсь в словах, в дыхании своем захлебываюсь, в эмоциях,– я и не хочу сбегать…

Улыбается. Смело, открыто. Знающе. Да, он прекрасно знает, что я уже готовенькая. Наверное. Сама еще ничего не поняла, а он-то наверняка все уже знает…

–Завтра в семь давай в парке на Центральной, у главной клумбы. Ждать тебя там буду. Не придешь- вломлюсь к тебе домой…

–Не надо домой,– испуганно заартачилась я,– приду…

В этот момент железная дверь скрипнула. Я вздрогнула. Тут же выдохнула, когда не признала в прохожем жильца нашего подъезда. Наверное, гость чей-то. Но это не помешало ему с любопытством скользнуть по нам обоим знающе-насмешливым взглядом умудренного опытом жителя планеты в духе «знаем мы, что вы тут вечерами по подъездам обжимаетесь».

–Ну, беги, красивая… И запомни на будущее- юбочку такую короткую надо носить тогда, когда есть тот, кто защитит…

Не успела даже охнуть, когда его полные губы быстро коснулись моей щеки и обожгли ее поцелуем.

Боже, сердце вот-вот вырвется наружу…

Я не сказала ему «до свидания». Вбежала по лестнице, как сумасшедшая, резко распахнула дверь в квартиру и тут же учуяла запах корвалола с порога…

Глава 4

30 июля – главный день каждого военного моряка. В наших краях даже самый нерадивый школьник знал, что этот праздник был учрежден еще Петром I после победы российского флота при Гангуте над шведским отрядом во время Северной войны. А еще все мы- от мала до велика- еще за несколько дней до праздника начинали предвкушать, как будем смотреть парад Военно-морского флота, один из самых торжественных и мощных в нашей стране. Ежегодно он проходит в Балтийске- западной точке России, как у нас любят говорить, «на самом краю».

Мое детство- это Балтийск. Моя юность- это Балтийск. А потом я узнаю, что здесь, на родной земле, произойдут судьбоносные события моей жизни… Годы будут пролетать один за другим, рисуя жизнь размашистыми мазками импрессиониста, а жизнь там- в маленьком городе «на краю» нашей огромной страны станет самым ярким, самым четким пятном на моем жизненном холсте… Я закрываю глаза и помню, как вчера… Июль, изумрудная зелень обильной листвы, тополиный пух, вечно цепляющийся за волосы, красные кирпичные стены старинных домов с жестяными крышами, по которым так любил топать дождь, песчаный пляж с дюнами, вечно неспокойное, словно бы хмурящееся море…

Даже если ты не моряк и бесконечно далек от этой профессии, Балтийск все равно «покрестит» тебя в цвета Андреевского флага (прим.– флаг военно-морских сил). Здесь говорили, что даже соленый воздух пропитан примесью пороха, заряжающего тебя мореманством. Так или иначе, вся жизнь в наших краях была подчинена закону моря и его властителей- моряков. Корабли заходят в гавань Балтийска, а горожане с пирса могут за этим наблюдать – всегда с охотой это делают. Возвещая о своем прибытии или отбытии, корабль обязательно издает гудок. Каждая семья, отправляющего своего моряка в поход, знала «свой гудок». И живет «от гудка до гудка».

Главным праздником у нас, конечно же, всегда был не новый год, а парад военно-морского флота. Ну, не могло быть иначе. Он и был воплощением всех тех высоких идеалов, ради которых мы жили, жертвовали собой, хранили и передавали из поколения в поколение традиции… Мы с самого детства не пропускали ни один парад. Сначала ходили со взрослыми. Когда доросли до старших классов, стали собираться девчонками, стараясь держаться своей компании, чтобы и похихикать, и пошушукаться, и поглазеть по сторонам. А поглазеть было на что. Без преувеличения можно сказать, что в этот день здесь были все- местные, приезжие со всех концов России, иностранные туристы, особенно из соседних стран. Калининградская область ведь анклав, окруженный со всех сторон международной границей. Что уж говорить про красавцев-военных в идеально выглаженной белой форме, сверкающей золотыми звездами на погонах. Они были непоколебимым авторитетом, мужчиной мечты каждой маленькой девочки… Я, наверное, тоже не была исключением. И хоть и била себя в грудь, доказывая с бравадой, что ни за что не выйду замуж за военного, все равно неизбежно тянулась к образу прекрасного капитана, пришедшего с большой воды…

–Зачем сразу замуж?-любила прихмыкнуть Светка, особенно если мы были в большой компании,– что у тебя все так скучно, Аврора? Знаешь, с мужчиной можно делать кое-что еще помимо похода в ЗАГС…– и прыскала в этот момент.

Я понимала, к чему она клонит и всегда тушевалась. Эта ее деланная наглость не шла ей. Ни по возрасту, ни по уместности… Светка росла только с матерью, местной парикмахершей. Стоит ли говорить, что та встала костью в горле не одной семье моряков… Всякий раз, когда Екатерина Андреевна шла по улице, женщины злобно шипели ей вслед, а ей было словно бы это даже забавно. Она любила делать высокий начес на своих обесцвеченных, накрученных химией волосах, подводить жирными стрелками серые глаза и красить длинные ногти красным лаком. А еще Светка вечно приносила от нее эти пошлые фразки, значение которых я начала узнавать только спустя годы. «Умные генералы, молодцы, заботливые. Постарались и сделали звездочки на погонах морячков гладкими, чтобы чулочки у нас не рвались», «а этот знатный эксперт в деле плетения морских узлов»… Когда-то я понимала все это буквально, вызывая снисходительную улыбку своим неведением. И жутко этого стеснялась. Осознание того, что этого-то как раз стесняться и не стоило, тоже пришло ко мне далеко не сразу. Мы все стесняемся неопытности и отчаянно пытаемся её запрятать- за вранье, за ошибки молодости, за авантюризм, а потом с сожалением оглядываемся назад и понимаем, что именно её-то и не вернешь…

В этом году я пропускала парад в первый раз. Странно было от этого на душе, как-то не так, словно бы особенное предчувствие окутывало все мое сознание. И дело было не только в том, что бабушка сказала, что я не выйду из комнаты до конца лета за свое жуткое поведение и не разговаривала больше со мной со вчерашнего вечера. Гораздо сильнее расстраивало молчание Светки, а ведь я ей набирала раза четыре за сегодня… Какой бы она ни была, что бы ни произошло накануне, мы с детства близки. И уж, конечно, какой же парад для меня без нее. Интересно, где она? И долго ли будет дуться. В горле запершило от обиды. Мне так хотелось объясниться с ней. Я ведь не виновата, ни в чем не виновата…

Настроение было из-за всего на нуле. Мысли то и дело возвращали меня к Демиду, знакомство с которым так рьяно ворвалось в мою жизнь, что я даже этого пока до конца не осознала. Об этом тоже страсть как хотелось поговорить со Светой, с кем еще мне было делиться? Я понимала, что никакого свидания у меня сегодня не будет. Скорее всего, вообще не будет, потому что бабушка в своих приговорах всегда очень категорична. Страх был только один- а вдруг он и правда придет и начнет ломиться к нам? И что тогда? Боже, стыд-то какой. Тут же успокаивала себя- в доме четыре этажа, по четыре квартиры на каждом, он попросту не найдет меня. По крайней мере, я на это надеялась. Или наоборот? Может быть, я, наоборот, мечтала, что он придет? Спустя много лет я пойму именно это- ключевое во всем этом было именно «мечтала, что придет»… Но это будет много после. А пока…

Вечерело. Стрелки часов давно миновали семь вечера и близились к восьми. Балтийское небо стало потягиваться перед сном последними солнечными лучами, уже пристроившимися почивать багровыми линиями на горизонте, белые облака-барашки накрывали их своими пышными перинами. Я в который раз за день взяла томик Грина, но снова его отложила. Странное дело, впервые книга не шла. Совсем не шла… Голова была слишком забита множеством мыслей, чтобы получилось забыться в книжной истории.

Услышала звонок в дверь и встрепенулась. Может соседка? Кто в такой час? Бывало, что к бабуле захаживали- чай попить или муку позаимствовать.

В коридоре послышался звук открывающейся двери и отдаленный разговор. Я улавливала только тембры и интонации. Замерла. Мужской голос? Или мне показалось? На секунду почему-то даже всплыла отчаянная нелепая мысль, что это отец вернулся, но…

–Аврора!– услышала строго-заинтересованное бабулино из прихожей,– подойди, пожалуйста.

Выхожу и шумно выдыхаю… Демид. В буквальном смысле при полном параде. Военном. Значит, все-таки военный моряк, правильно я догадалась… С букетами цветов- две охапки- розы и ромашки…

–Привет! Как дела? Скажи, пожалуйста, своей бабуле, что я не самозванец, а то она не верит. Грозится за дверь выставить…-снова этот взгляд, от которого становится тепло в животе, а голова кружится. И улыбаться хочется его милой дерзости. Как ему форма шла, словно бы с картинки. Белый двубортный китель с отложным воротничком подчеркивал благородное лицо, обрамленное темными бровями, золотой аксельбант, брюки в цвет по фигуре с острой стрелкой, о которую, казалось, можно пораниться- только коснись.

–Бабушка, это Демид, он вчера… проводил меня до дома…-чуть не поперхнулась от своих слов, в горле все пересохло, а в голове завибрировало.

Сквозь напускную строгость бабули, успевшей скользнуть взглядом по его погонам, увидела просвет едва уловимой улыбки.

–То есть не самозванец, а виновник твоего вчерашнего демарша?

–Никак нет, мадам,– вмешался в наш диалог Демид, манерно наклонив голову в демонстрации почтения, сразу тем самым подкупив бабулю,– кстати, эти розы для Вас! Настоящей женщине только красные розы… А Вам, юная леди,– протянул мне терпко-ароматный букет белых мелких цветочков,– вести с полей…

–Ну, что ты стоишь в дверях, Аврора,– деланно упрекнула меня бабушка,– пригласи гостя в дом. Моряк моряка видит издалека… У нас же праздник сегодня, как-никак?

–Так вы тоже?

Бабушка гордо повела бровью.

–Мой супруг Ефим Петрович, капитан первого ранга в отставке,– профессор в Бурсе, между прочим. Один из лучших специалистов по артиллерии…

–Ефим Петрович?!-воскликнул воодушевленно Демид,– твой дед, Аврора?! Вот так совпадение! Вот это да!

–Что за шум, а драки нет?– в дверях появился хромающий дедушка, придя на наши голоса.

Демид снова принял самую достопочтенную позу, от чего его статная фигура, казалось, вытянулась еще больше.

–Разрешите представиться, товарищ капитан первого ранга, капитан-лейтенант Демид Пономарев, старший помощник на корвете «Резвый».

Пономарев? Я не ослышалась? Вроде, такая же фамилия у ректора Бурсы, насколько я помню… Дед про него часто рассказывал.

–А, так вот оно, что, Пономарев-младший, значит… Наслышан о тебе, Демид, хоть и странно, что ты в Нахимовское поехал, на север, а не к нам…

–Так понятное дело, при отце… Не хотел, чтобы думали, что по блату, что кумовство…

–На флоте кумовство не грех, парень. Мы только и стоим, что на преемственности и традициях…-философски умозаключил дед, как любил.