Одержимые наследники. Дамасский жасмин. Книга третья

– Все не так, отец…– сквозь зубы, проговорил Микаэл, – Я изменял ей…

Васель усмехнулся…

– Хорошо, даже если так, своим саморазрушением сейчас, ты чего добиваешься? Она только расцветает, что– то не видно, чтобы она сильно горевала на этот счет… А вот ты вгоняешь себя в могилу, сын… Пожалей мать… На нее смотреть страшно… Она вся на нервах… Да и вообще, это еще большой вопрос, кто из вас виноват в этой твоей измене… Может быть, ты добирал ласку и теплоту, которые она тебе дать была не в состоянии? Знаешь, мужчин в постель к другой толкает много поводов, но вот причин всего две, как ни крути. Это, либо когда не любишь, либо когда чего– то недополучаешь… Вот мне кажется, у тебя второе…

– Я тоже так себя оправдывал… Не помогает, отец, прекрати… Я облажался… Глобально облажался… И потерял её… Эта чертова Асмахан… Понимаешь, она так смотрела на меня… С голодом, обожанием, восхищением… В глазах Оксаны я видел только холод, одолжение, даже снисходительность… Она словно позволяла мне быть с ней рядом, а эта… Сука… НЕ знаю, что на меня нашло… Ладно бы хоть раз… Но я шел к ней снова и снова, стоило только Оксане снова залезть в этот свой панцирь страданий и неприязни к жизни со мной… Я, словно так мысленно наказывал ее за равнодушие, а потом… Когда она ушла, вмиг все это стало выглядеть иначе… Я любил… Но я не слушал, не понимал… Я не пытался разобраться в проблеме, а только убегал от нее…

– Хорошо, ответь мне на вопрос. Ты бы принял ее сейчас такой, какая она есть? Выставляющую свою задницу, под вспышки фотокамер, на журнал, тиражом в сто тысяч экземпляров? – деловито спросил Васель, не ходя вокруг да около.

– Нет, – честно ответил Микаэл…– Не принял бы…

– Вот и все, Мика… Об этом я и говорю… Всё, уймись… У вас разные пути… Хоть эта девица и пытается тебя задеть, даже на расстоянии.

Микаэл засмеялся печально.

– Что ты говоришь? Она и не вспоминает обо мне…

Теперь усмехнулся Васель.

– Послушай меня, мальчик. Я не первый год живу на этом свете. Подольше твоего… Она делает это все, – пренебрежительно сгреб журнал со стола и потряс им, – чтобы позлить тебя… Эти татуировки, голый зад в объективы, эти слова про то, что ты там ей дал или не дал… Она сука, Микаэл… Не достойная сука, которая специально держит тебя за яйца, пусть и на расстоянии…

– Не называй ее так! – резко огрызнулся, – Не держит…– снова хриплый ответ в пустоту. Он словно не с отцом говорил, со своей совестью, – я сотни раз пытался хотя бы заговорить с ней. Ей плевать… Она… просто живет… жизнью, которую хотела…

– Вот именно! Она получила все, что хотела… Оставь ее в покое! Иди дальше… Пусть она поймет, что потеряла тебя! Хватит этих унижений!

Микаэл нервно закурил, обильно выдыхая белесый пар в воздух.

– Так легко об этом говоришь… Что же сам не пошел дальше? Сидел годами и страдал по женщине, вышедшей замуж за другого…

– Ты ничего не знаешь… Не поднимай эту тему…

– Я знаю достаточно… Оставь, отец, это пустое…

Снова молчание. Тяжелое, напряженное…

– И что дальше? Лечение от наркозависимости? Передоз? Начнешь увечья себе наносить? Да что там увечья… ты бухаешь и садишься за руль, Микаэл…. Я ведь знаю, ты снова стал гонять, словно мальчишка, словно тебе восемнадцать лет, и ты что– то хочешь мне доказать… Остановись… Это путь в никуда… Мать свою пожалей… Она за последние полгода похудела на десять килограмм из– за твоих выходок…

Микаэл молчал… Он и сам, оставшимися мозгами, после гулянок, пьянок и оргий понимал, что его путь ведет в тупик… Вернее, в бездну… Где ему, Аиду, и место… Он закончит там, на дне преисподней… И не сможет вырваться наружу… В отличие от Нее, у него нет крылышек…

Васель встал…

– Мы с твоей мамой хотим, чтобы ты на время переехал к нам, Мика… Давай снова почувствуем себя семьей… Постараемся немного выдохнуть… Это нужно нам всем… Маме одиноко… Ты ведь наш первенец… К тебе отношение особое…

Микаэл снова печально усмехнулся… Знает он это «особое» отношение… Но вслух ничего говорить не стал… Поплелся за отцом. Тот не стал устраивать длительных прощаний, прекрасно понимая, что Микаэлу нужно дать время переварить то, что он сейчас услышал. Поступил в своем стиле – сел в автомобиль и укатил. Микаэл встал на крыльце дома, закурил очередную сигарету. Посмотрел перед собой. В небе занимался восход… Это как же рано Васель его разбудил. Не было и пяти утра… Еще бы спать да спать, а лучше вообще не просыпаться… В жемчужной серости небосклона появился нежный диск солнца… Чистый, ласкающий… Внезапно на него накатила такая сильная боль… Не за Оксану, на этот раз нет… Его поразила боль иного характера– боль того, что в очередной период обострения, когда перед глазами снова будет тьма и отчаяние, он больше не сможет вот так вот открыть глаза и посмотреть на удивительно красивый, чистый день, полный надежд… Что так и останется в черноте… В беспросветной мгле своего порока, черноты и отчаяния…

Вечером его автомобиль заехал на территорию резиденции премьера… Из машины вышел Мика с небольшой сумкой в руках. На следующий день начались его сеансы психотерапии, настоящие сеансы психотерапии… Влада и Васель радовались… Даст Бог, все наладится… Даст Бог, он забудет эту рыжеволосую девицу… И только старая служанка Асма, когда разбирала вещи блудного сына, увидела тот самый журнал, с почти голой Оксаной на обложке и презрительно плюнула от увиденного бесстыдства…

Каждую ночь он смотрел на ее фото и шептал в пустоту…

«Я научусь без тебя жить, бабочка… Научучь… Научусь… Научусь…»

Глава 4

Мадлен

– Да, скоро буду, – выпалила Маду быстро, в голосовое сообщение в Вотсапп, на турецком, накидывая, на обтянутую белой шелковой блузкой фигуру, темный строгий пиджак. На ходу допивая, до невозможности крепкий кофе… Такой, какой любили пить в Дамаске, с кардамоном. Густые, кудрявые волосы девушки, рассыпались волнами, при каждом ее стремительном шаге. Быстро подошла к Анвару, держащему на руках малыша Удея, потискала сынишку пальцами за щечку, схватив сумку, направилась на выход.

– Ладно, к вечеру буду… Сдаю смену тебе…– деловито произнесла с легкой улыбкой.

– Маду, ты выглядишь как– то чрезвычайно заговорщицки… Ты точно не влезла опять в какие– то приключения? – спросил Анвар настороженно, крепко обнимая своего сына, его точную копию.

Усмехнулась, поправив волосы на ходу.

– Ты прав, еду к любовнику…

Не стала слушать его брюзжания за спиной. Заранее знала, что сейчас начнется эта неуместная тирада о том, что она неправильно себя ведет, неправильные вещи говорит, пусть и в шутку, что ее могут понять превратно, если услышат… Кто услышит? Они, уже как полгода, жили в частном доме, говорили между собой на арабском, местная прислуга их все равно не понимала… Можно было и пошутить…

Мадлен села за руль, и через мгновение, ее спорткар– купе несся по серпантину, а девушка наслаждалась красивыми пейзажами вокруг… Она так любила эти утопающие в зелени горные склоны и рассыпанные по ним красивые виллы, сказочный вид на море, открывающийся при каждом вираже… Днем, оно светилось лазурью, утром и вечером наполнялось жемчужно– зеркальным блеском… И она теперь совершенно не могла представить, что придется уехать отсюда… Девушка наслаждалась жизнью Стамбула– яркой, энергичной, словно, бьющей резвым горячим, водным источником из самых недр Земли… А ведь совсем недавно все было не так… До сих пор она не могла не вспоминать, первые месяцы жизни здесь, без содрогания… Как же тяжело было, насколько уязвимой она себя чувствовала, какой несчастной, покинутой… Что все– таки значит время… Оно лечит всё, почти всё…. Почти всё расставляет по своим местам… Почти…

Появление Удея полностью перевернуло их жизнь. Он был потрясающим ребенком. В меру капризным, в меру живым. Супруги искренне любили его, вместе. Наверное, каждый смотрел на этого малыша, сквозь призму своих страхов и опасений, семейных травм и пережитой боли… У них обоих, в данном случае, эмоции совпадали. Родителям, обоюдно хотелось, дать малышу столько любви, сколько не получили сами, по той или иной причине… И это совместное стремление объединяло,

словно создавало какую– то общность… Нет, им так и не удалось стать семьей в традиционном понимании… Так, чтобы по– настоящему… И, хотя искры между ними проскакивали, что уж греха таить, они оба были молоды и привлекательны… Каждый подавлял их, как мог… Что– то внутри надломилось… Воздвигло нерушимую стену, между ними, как мужчиной и женщиной… Зато, смогли стать друг для друга настоящими друзьями…

И Анвар, и Маду были очень поглощены своей работой. Их жизнь, в принципе, и была организована между работой и заботами о малыше… Каждый постарался организовать свой график так, чтобы сын, почти не оставался с нянями наедине, хоть те и помогали… Были дни, когда до самой ночи не было Анвара, и тогда с Удеем все время была Мадлен, когда же на работу нужно было выезжать ей– «на службу», заступал Анвар.

После появления Удея и нескольких месяцев «бэби блюза», как часто называли состояние послеродового стресса молодые матери, Мадлен сильно хотелось снова окунуться в привычный рабочий график… Вновь почувствовать себя эффективной и активной, не только в роли матери… И в то же время, молодая мамочка поняла, что многое изменилось не только объективно, но и в ней самой, внутри… То, чем она занималась раньше, не имея сына и семьи, теперь было… попросту опасно… А опасаться, судя по всему, было чего… Она ушам своим не поверила, когда еще во время беременности, после сложного жизненного момента между ними двумя, едва не вынудившего Мадлен бежать от Анвара в Париж, он деликатно и издалека завел с ней тему о той, другой, ее настоящей работе… Муж откуда– то узнал… Вот что пугало… Не выдал своих каналов, но это уже не имело значения… Это означало, что броня ее анонимности не такая уж непроницаемая, как девушка наивно полагала…личность автора, возможно вычислить при желании… Анвар не стал ходить вокруг да около и вдаваться в подробности. Сказал только, что ему известно про параллельную журналистскую деятельность Маду. Заниматься которой теперь, имея маленького ребенка, мужа с солидным положением в бизнес– сообществе, просто недопустимо… И хотя, ее сердце мучительно сжималось от мысли, что любимое дело придется оставить, девушка согласилась с доводами Анвара и пообещала, что навсегда уйдет из инвестигационного журнализма… Муж, много раз просил раскрыть авторский псевдоним, хотел почитать ее статьи, уже написанные и опубликованные, наделавшие много шуму, но Мадлен отказалась, открывать супругу свою личность, наотрез… Если они закрывали эту страницу, значит, закрывали… А Анвар, в очередной раз удивлялся этой девушке… Скорее всего, на ее месте, другая бы не без хвастовства и тщеславия, демонстрировала свои громкие работы, зная, что муж не предаст, а жена попросила, просто перелистнуть страницу…

Потом Анвар узнает, что Маду была такая во всем… Возможно, кто– то бы назвал ее категоричной. Сама девушка называла это иначе – реалистичной… Маду больше не питала иллюзий. Всё – значит всё… Нет любви– значит нет… Она больше не в профессии, не за чем цепляться за прошлое, кичиться достижениями, уже потерявшими свою значимость в океане информации… Значит, нужно расставить новые приоритеты, сосредоточиться на другом…

Но карты легли иначе… Когда, через пару месяцев, после рождения Удея, ей позвонили с предложением, занять кресло главного редактора турецкого «Лога» – популярнейшего женского журнала о моде и стиле, она без колебаний согласилась… Карьера гламурного редактора, очень подходила супруге видного бизнесмена, уверенно и стремительно вошедшего на турецкий рынок. Да и Мадлен самой, было интересно освоить новую профессию. Не без гордости, входя в очередной вираж на серпантине, и, оглядываясь мысленно назад, девушка про себя отмечала, что за полгода сумела полностью пересмотреть редакционную политику и информационную концепцию «Лога», выведя его в топы, самых покупаемых изданий в стране. Теперь, его страницы открывали женщинам дверь не только в мир модных трендов грядущего сезона, но и рассказывали о психологии, истории, политике в доступной, но интеллектуальной форме… Яркая внешность Маду, красивый муж, громкая фамилия и природный талант, за считанные месяцы сделали ее видной представительницей турецкого светского общества, желанное на всех мероприятиях и вечеринках. Она была успешна и любима в Турции, а когда начала потихоньку еще и говорить на турецком, ее популярность возросла вдвое… Правда, гламуру вечеринок, молодая мамочка предпочитала общение с малышом, и это, забавнее всего, тоже только придавало ей очков в глазах турецких женщин, как и она, стремящихся по большей части успеть и карьеру сделать, и реализоваться в личной жизни…

Скучала ли она по тем временам, когда была возможность с головой уйти в изучение той или иной скользкой, политической темы, выискивая компроматы на видных политиков и распутывая запутанные коррупционные схемы… Наверное, да… Человек, обычно выбирает такие специальности по призванию… Ей, не хватало чувства погружения в чужие тайны, вкуса азарта докопаться до истины, пролить свет на несправедливость, или, наоборот, найти факты, оправдывающие человека, пусть в глазах общественности он и выглядел мерзавцем… Девушка чувствовала себя особенной, вне системы, над добром и злом… Поэтому и выбрала когда- то такой псевдоним … «Ясемин»– на древнесирийском – это не только название царя дамасских садов жасмина, это еще и целая философия… На языке цветов «жасмин» означал упорство и гордость, нежелание быть, как все, нежелание подстраиваться под общепринятые правила и каноны, нежелание пасовать и сдаваться, пусть силы были и не равны. Мощь жасмина была не в его яркости или толстых стеблях, этот цветок был нежным и хрупким, но всего один его небольшой куст, был способен наполнить своим благоуханием всю улицу… Ее псевдоним теперь стал историей, личной историей… И о том, что Маду делала, чем занималась, какой была до всей этой истории с Анваром, напоминала теперь, только татуировка на ноге, в виде ветки любимого цветка, о смысле которой знала только хозяйка…

И тем не менее, Мадлен была рада видеть себя такой, какой была сейчас… Это была ее реальность… Нормальная реальность… Без иллюзий… И пускай в ней не было места любви к мужчине, зато была неограниченная любовь к сыну… Была любовь к профессии, открывшейся для нее с новых граней…

Мадлен заехала на парковку так же стремительно, как выехала из дома. Она любила быструю езду… В этом они были схожи с Микаэлом… Хоть в чем– то… На ходу бросила ключи вале– парковщику, улыбнулась, ожидавшей ее у лифта секретарше. Айсу, всегда поджидала начальницу у входа, с кофе, подгадывая время своего прихода, под приезд никогда не опаздывающей Мадлен. Весело здоровались, шутили, на ходу обсуждали все острые вопросы, чтобы при необходимости начать действовать сразу…

– Спасибо, Айсу, на этом всё – подытожила она, когда помощница уже огласила ей приличный список вопросов, требующих внимания Мадлен.

– Есть еще один момент, мадам… Знаете, я уже Вам говорила на выходных… Уже третий раз за последнюю неделю, к нам обращается некая женщина… Немолодая… Она очень просит личной встречи с Вами… Говорит, у нее есть история, которая очень Вас заинтересует с профессиональной точки зрения…

Мадлен вздохнула…

– Кто такая? Артистка, певица? Угасшая звезда, мечтающая вернуть хотя бы кусочек, своей былой славы?

– Вроде бы нет… Я спрашивала у нее в лоб, проверяла даже сама, гуглила – нет… Женщина никак не связана с миром искусства… Но при этом настаивает на встрече, именно с Вами… Я объясняла, что главный редактор редко, сама общается с простыми людьми… Что встреча с Вами маловероятна, что могу, просто, хотя бы в знак уважения к ее возрасту, отправить на встречу одного из журналистов, но она непреклонна…Я бы даже сказала, настораживающе непреклонна… Ей нужны именно Вы…

Мадлен вскинула бровь…