В тишине леса

– Он попросил меня найти убийцу. Я нашел. Все изначально понимали, что подобный исход возможен. Во время ареста парень дал признательные показания. Адвокату есть с чем работать, права обвиняемого неоднократно нарушались. Полиция допрашивала его без адвоката и переводчика, когда он находился под воздействием фенциклидина или, как именует этот наркотик молодежь – ангельской пыли. Как известно, он вызывает галлюцинации. Андрон, нас это уже не касается.

Лимонов с облегчением выдохнул.

– Лично меня волнует только одно, не считая последнего убийства, конечно, – Бирк кивком показал на девять досок. – Пока летел над Атлантикой, думал, как выманить Цапакина. Я даже заглянул в древнекитайский трактат о тридцати шести стратагемах.

Полковник хмыкнул и с улыбкой спросил:

– На кой ляд?

– Искал вдохновения. Мне понравилась стратагема «Сманить тигра с горы на равнину». Китайцы советуют использовать приманку, для того чтобы заманить противника в ловушку.

Лимонов пытливо взглянул на Бирка, прищурился и ворчливо озвучил догадку:

– Над Атлантикой он летел… Ты разработал этот план еще два месяца назад, и в нем фигурирует Майя, – полковник постучал ребром ладони по подлокотнику. – Ты взял ее в отдел специально для этой цели. Ее обучение в твои планы не входит. Спихнул на меня девчонку при первой же возможности.

– Цапакин ее не знает, – продолжил гнуть свою линию Бирк.

– Что конкретно предлагаешь?

– Если почтить его труд, выказать благодарность, тогда он выйдет на связь. Официально мы этого сделать не можем. Вчера я читал показания блогеров и меня осенило. Нужно чтобы Майя создала журналистский блог, где будет освещать криминальные расследования. Уверен, что Цапакин регулярно мониторит Сеть на предмет собственной фамилии. Он ждет, что мы вот-вот опубликуем результаты расследования и отметим его вклад. Доклад пресс-центр наметил на двадцатое октября. После доклада Цапакин рассвирепеет. Больше всего я боюсь за Киру. Он сказал, что помиловал ее, а что, если просто отсрочил расправу? Он знает, как она важна для меня. Я не переживал, пока она была на курсах, но сейчас она живет у матери. Заманить ее в ловушку, используя больную мать или другой предлог, для него не составит труда.

Лимонов хмыкнул и покрутил кончики усов.

– Сейчас ты предложишь мне поговорить с Митяевой?

– Я сам поговорю…

– Брось, Расмус, я знаю, как ты мыслишь. Если скажешь ты, она тебя пошлет, если прикажу я, она обязана подчиниться.

Бирк наклонился корпусом вперед и отчеканил:

– Когда я запущу Майю в дело, Цапакин захочет подстраховаться и обзаведется козырем, а я не хочу, чтобы это была Кира.

– А как на счет остальных? Расмус, я тебя не узнаю! Когда это ты стал пофигизмом нервы лечить?!

– Цапакин питает слабость только к женщинам.

– Дело только в этом? Или ты под шумок хочешь наладить с Митяевой отношения? Видел я, как вы оба только что делали вид, что друг друга не замечаете.

Бирк не удостоил полковника ответом. Вздернул подбородок и наблюдал за своим помощником, который в этот момент что-то оживленно обсуждал со Свиридовым.

– Ты понимаешь, что Майя будет в смертельной опасности? Придется приставлять к ней охрану, а таких ресурсов у меня нет.

– Я сам об этом позабочусь.

Лимонов насупился, план Бирка ему не нравился. Через минуту он спросил:

– Ты обдумал, как Майя будет получать информацию?

– Она якобы закрутит роман с Громовым. У них взаимные симпатии. Играть особо не придется.

– Едрён батон! Еще и Громова хочешь привлечь!

– Громов подойдет идеально.

Зазвонил телефон внутренней связи, полковник снял трубку. С проходной доложили, что к нему приехали коллеги из Калуги. Он вскочил, схватил со стола электронный пропуск и погрозил Бирку.

– Мы не договорили. Пока не увижу все стадии твоего плана и конечную цель, не дам согласие на это безумие. Ты сам говорил: «Игра выигрывается до того, как она началась».

†††

МО, Медынский район, Никитское

Обветшалый дом, в котором местные пацаны три года назад нашли человеческие глаза, стоял на окраине села, и с виду был неприметным. Покосившийся забор держался лишь за счет деревьев. Почерневшие бревна сруба и крышу из металлических заплаток поглотили заросли дикого винограда. Окна без стекол казались порталами в потусторонний мир, а туманная дымка, обволакивающая фундамент дома, придавала деревенскому эстампу мрачности и таинственности.

Озерцов, следователь из Калуги, передал Громову тоненькую папку с фотографиями, сделанными в день обнаружения необычной улики.

– Местные называют этот дом ведьмовским, пустует с 2000-го. Говорят, старуха, построившая дом, занималась приворотами и прочей ерундой.

– Говорят, в Москве кур доят. Доить пошли, да сисек не нашли, – проворчал Токарев, разглядывая на осине пучок сухих трав и скрученного из соломы человечка.

– Вы осмотритесь здесь, а я разузнаю все о сыне Зудельшиной и позвоню.

– Не надо, мы сами побеседуем с Зудельшиной, – Громов кивком показал на входную дверь. – Покажите место, где нашли глаза.

Следователь замялся, было видно, что он не горел желанием заходить в заброшенный дом.

Пробираясь вдоль стены дома по сколотой бетонной отмостке, Токарев разглядел через корявые ветки с пожелтевшей листвой протянутый от столба электрический кабель.

– Глаза обнаружили днем позже головы? – спросил Громов, перелистывая протоколы допросов.

– Точно так.

– Кто позвонил в полицию?

– Зудельшина. А ей младший сын сказал.

Токарев залез в дом через окно и осмотрел самую большую комнату. На полу три обветшалых матраса. Пластиковые бутылки из-под воды наполовину забиты окурками. Кругом пустые пивные банки. В дальнем углу старый мини-холодильник «Морозко», шнур от которого болтается на ручке. На маленьком журнальном столике колода потертых игральных карт. У стены напротив двери печь из кирпича огорожена решеткой для конфорок от газовой плиты. На дне старой обувной коробки пачка презервативов.

Послышались шаги, Токарев оглянулся и увидел напарника.

– В этой комнате нашли?

– Угу, – Озерцов пугливо озирался по сторонам.

Громов протянул напарнику фотографию, на которой были запечатлены глаза. Комната была пуста, на полу не было даже мусора. Токарев скривился, вернул фотографию и спросил:

– Сам скажешь или я?