Теперь Краузе стало понятно, почему Ева опекала эту девушку: через нее она получала предметы старины и артефакты, которые могла с выгодой продать. Ева занималась антиквариатом и работала на группу коллекционеров предметов искусства, в которую когда-то входил Краузе.
Проходя мимо кабинетов, Эрих увидел небольшие классы, где подростки изучали фарси. Группы были разделены на мужские и женские.
Ева завела Эриха в кабинет и указала на девушку в хиджабе. Краузе подметил правильные черты лица, большие миндалевидные глаза и гордую осанку. Ее руки были облачены в белые тканевые перчатки, какие носят работники, контактирующие с предметами старины.
– Это моя подруга Дария. Она культуролог. Работает здесь методистом. Пообщайтесь. Я оставлю вас.
– Ни в коем случае! – запротестовала Дария. – Мне запрещено быть с незнакомым мужчиной наедине.
Эрих уже сталкивался с мусульманскими традициями и поспешил ее успокоить.
– Все в порядке, не волнуйтесь, – Краузе повернулся к Островской. – Ева, тебе придется остаться.
– В принципе, Ева сама могла все рассказать, она в курсе моих проблем.
– Нет уж. Это личное, – Ева ушла в дальнюю часть кабинета и углубилась в изучение толстых альбомов о восточной архитектуре.
Методист пригласила Краузе присесть и, как только он снял пальто и разместился в кресле, заговорила вполголоса:
– Мне стыдно, что я навязываю вам свои проблемы. Но я так часто слышу о вас от общих друзей, что мне уже кажется, что мы давно знакомы, – она закусила губу и отвела взгляд, собираясь с силами. – Я из семьи, где чтят традиции. В этом центре работает мой жених. Его зовут Анвар. По договоренности между нашими родителями мы назначили дату свадьбы на лето следующего года. Решили не торопиться и собрать побольше денег, чтобы пригласить всех родственников. У нас много родни. Как только все было решено, со мной стали происходить невероятные вещи. Мелочи я вам рассказывать не буду, они в сущности могут быть лишь совпадениями, но вот это…
Девушка сняла перчатки и показала ладони, сплошь покрытые шрамами. Эрих невольно вздрогнул.
– Это ожоги?
– Нет. Они лишь выглядят как ожоги. Сначала ладони безумно чесались, потом начали кровоточить, кожа стала деформироваться.
– Вы обращались к врачам?
– Конечно! Куда меня только не водили. Врачи ставили разные диагнозы, но лечение не помогало.
Она надела перчатки и бросила опасливый взгляд на дверь.
– Это ведь не все? – он прожег ее пытливым взглядом.
Дария кивнула и смахнула накатившиеся слезы.
– Меня не покидает ощущение, что я живу не своей жизнью. Я старалась объяснить это родителям, но они слушать не хотят. Отец считает, что всему виной моя образованность. По его мнению, я должна была с подросткового возраста помогать маме по хозяйству и готовиться к будущему замужеству.
– Какой аспект жизни вы считаете наиболее чуждым?
– В первую очередь вероисповедание. В моей семье исповедуют ислам шиитского толка, но я себя мусульманкой не считаю. Я придерживаюсь других взглядов, – глаза ее вспыхнули, она замахала руками, будто обожглась. – Не хочу вдаваться в подробности, но это более древние знания.
Наблюдая за девушкой, Краузе ощутил ее клокочущую энергию. С виду она была скромна и сдержана, но внутри бушевал огонь.
– Что еще?
– Мне не по нраву отношение моих сородичей к женщинам. Я хочу выстроить равные отношения, но с Анваром этого никогда не получится.
– Продолжайте, в чем еще вы видите противоречия?
– Честно говоря, я вообще не создана для отношений. Мне кажется, что у меня иной путь. Путь самопознания и паломничества по святым местам. Я не раз была в Иране и в Индии. Посещала памятники архитектуры и испытывала благоговение. Это ни с чем не сравнимое чувство. Не представляю себя в роли домохозяйки и матери.
– Вы не хотите иметь детей?
– Не то чтобы не хочу, – замялась девушка и потупила взгляд. – У меня такое ощущение, что материнство не мой путь.
– Понятно.
Краузе живо представил, какой шок испытали родители, когда услышали такое от дочери.
– Какие у вас отношения с родителями?
Девушка с шумом втянула воздух.
– Натянутые. Отец со мной не разговаривает. Мама не теряет надежды и пытается переубедить. Говорит, что на меня повлияла болезнь. Она не в силах понять, что ее дочь хочет променять удачный брак на путешествия.
– Вы любите Анвара?
– Он заботливый, добрый и образованный мужчина.
– Это не ответ.
После минутного размышления она покачала головой.
– Тогда зачем дали разрешение на брак?
– Я и так оттягивала этот момент как могла. Меня сватали еще в семнадцать, потом в девятнадцать. Я умоляла отца дать мне возможность доучиться. Говорила, что после замужества я уже не смогу полдня тратить на занятия. Он пошел мне на встречу. Я не могу его подвести.
– А сейчас сколько вам лет?
– Двадцать три.
– Мне кажется, вы нечестны с Анваром. Разве он не достоин быть счастливым? Разве не достоит стать отцом?
– Конечно, достоин!
Сейчас Дария пылала как костер. Даже волосы наэлектризовались и приподняли платок.
– Насколько я вас понял, не в ваших правилах уходить от ответственности. Так будьте честны с близкими вам людьми и тем более с собой.
Дария поджала губы и отвернулась. На минуту воцарилось молчание.
Эрих посмотрел на Еву. По ее виду можно было сказать, что она увлечена чтением, но он слишком хорошо ее знал. От нее не ускользнуло ни одно слово, ни один жест и смена интонации.
– Что вы от меня хотите?
– Я хочу пройти у вас хотя бы один сеанс и понять, нет ли какого-то шлейфа из прошлой жизни.