Тринити

– …научу отпускать.

Где-то внутри меня нервно заерзал Я и настоятельно рекомендовал не бросаться такими обещаниями. Мне бы послушать, но мое внимание все сосредоточено на предстоящем сексе.

– Начни прямо сейчас, – хмыкает она и добавляет: – Я до сих пор не могу отпустить Макса.

В данный момент обучение в мои планы не входит, и я концентрирую ее внимание на том, что нам предстоит.

– Ежик, вот как мы сейчас поступим. Я дам тебе карт-бланш на первый секс. Делай со мной что хочешь. Но это будет только один раз. Поняла?

Она мотает головой. Не поняла.

Веду ее на кухню. Разве может девушка с трагичным прошлым предположить, что ей сейчас предстоит? Раскладываю стол и прошу принести вина. Алекс бежит в кабинет, а я подмечаю еще один прорыв: она перестала стыдиться своего тела. Пусть пока это происходит в шоковом состоянии, но это уже начало.

Залпом осушаю бокал вина и ложусь на стол. Увидев при заселении этот стол, я сразу смекнул, в каких целях можно его использовать. Стол явно иностранного производства, у него уникальная конструкция ножек, которых, кстати, шесть. Они выпирают над столом на несколько сантиметров плавной дугой, а место крепления прикрывает декоративная деталь типа шайбы.

– Алекса, привяжи мои руки и ноги к столу, – я показываю на четыре пластиковых хомута, которые приготовил перед тем, как идти в кабинет.

Улыбка сползает с ее лица. Теперь ей понятен мой замысел. Она растеряна, удивлена и не знает, как реагировать.

Несмотря на мою браваду в мегамолле, до этого момента Алекс казалась мне далекой, как олимпийское золото в конкуре. Она выстроила вокруг себя круговую стену, заперлась в своем воображаемом замке и не впускала внутрь никого, даже подругу. Сомневаюсь, что за оборонительное укрепление проникал и Макс, скорее всего, это Алекс ненадолго выходила на подъемный мостик, что пролегал через глубокий ров вокруг ее убежища. Общалась, а потом снова скрывалась за массивными воротами крепости.

Показываю, как стянуть лодыжки хомутами, вручаю оставшиеся ей в руки и снова ложусь на спину. Я не говорю ей, что при желании могу высвободиться. Сейчас Алекс должна быть уверенна, что она тут хозяйка положения.

– Что дальше? – спрашивает она, когда последний хомут затянут.

– Делай все что захочешь, но это секс, так что оба должны кончить.

Мне уже самому интересно, что она придумает.

Алекс допивает вино и скрывается за кухонными шкафами. Включает подсветку на вытяжке. Выдвигает ящики, что-то ищет. Потом открывает холодильник. Шуршит пакетами.

– Ты решила подкрепиться? – спрашиваю я нетерпеливо.

– Нет, просто ищу, что может пригодиться.

Расплываюсь в улыбке. На уме только лед и клубника. Да, Ежик, неси все сюда, пора начинать веселье. Сегодня я дебютировал в положении сексуального узника. Раньше я ни при каких обстоятельствах не доверял женщинам. Оказывается, ожидание секса в обездвиженном положении обостряет желание.

– Ты ко всему готов?

– Да. Я тебе доверяю.

Поворачиваю и чуть запрокидываю голову, хочу ее увидеть, но она в глубине кухни и недосягаема моему взору.

– Конфетка, ты скоро?

Лучше бы не спрашивал. Она появляется с другой стороны с огромным ножом в руке! Блеснувшее лезвие в ее руке и маниакальная улыбка не предвещают ничего хорошего. Она крутит перед моим лицом рукоятку, показывая, что на ней выкована голова волка.

Ящик Пандоры! Молодец Алекс! Обставила меня в моей же игре. Хвалю, но, конечно, не вслух, не хочу ее раззадоривать.

– Смотрю, ты решительно настроена, – комментирую я ее эффектный выход и на всякий случай еще раз проверяю крепость хомутов. – Не торопись, Ежик, тщательно обдумай сценарий, мы никуда не спешим.

Идиот! Вот ты кто!

– Думал, принесешь клубнику и лед, но дамасская сталь тоже ничего.

– Отличная идея, но я придумала кое-что получше, – отвечает она и проводит кончиком ножа по высунутому языку.

От этого завораживающего зрелища я теряю дар речи. Сейчас Алекс будто Сирена, сидящая на скале среди бушующих волн, манит меня, уставшего путника. Я знаю, что погибну, но все равно плыву на ее зов.

По всем признакам Алекс только разогревается, водит острием ножа по ключице, потом между грудей и ведет вниз к животу. Я заворожено слежу за лезвием. Хоть бы наши игры не довели ее до травмы. По тому, как она орудует ножом, я готов поклясться, что она частенько держала его в руках.

– Почему нож?

Алекс награждает меня таким многозначительным взглядом, что я и сам догадываюсь – из-за той ночи.

– Хочу понять, что они чувствовали.

– И что ты сейчас чувствуешь?

– Власть!

Алекс замахивается, держа нож высоко над собой и острием вниз, я непроизвольно дергаюсь, мне кажется, что она хочет ударить себя в живот. На какое-то мгновение ее рука зависает в воздухе, а потом, поменяв траекторию, нож вонзается в стол между указательным и средним пальцами моей правой руки. До меня не сразу доходит, что она сделала. Тяжело дыша, я смотрю на руку и задаюсь вопросом: «Почему я не чувствую боли?», и только потом осознаю, что она меня не задела. Лишь попугала. Капец какой тунец! А если бы я в тот момент шевельнул пальцами? Теперь я всерьез запаниковал. Да, нужно признать, Алекс пощекотала мне нервишки. Даже если она меня в ближайшие минуты развяжет, эту ночь я запомню на всю жизнь.

– Ты прав, Адам, – она наклоняется к моему уху и измененным голосом спрашивает: – Можно я тебя буду так называть?

Мне нужно ей подыграть, не хочу, чтобы она разозлилась и окончательно слетела с катушек, а налицо есть признаки вырвавшегося наружу безумия.

– Конечно, Конфетка, это же твоя игра.

Она ухмыляется, как довольный ребенок, получивший долгожданный подарок.

– Так вот, Адам, ты прав в том, что дамасская сталь то, что надо, но это, – она хватает нож за рукоятку, выдергивает из столешницы и проводит холодным лезвием по моей груди, от чего мышцы подергиваются, и со стороны, наверное, кажется, что я трясусь от страха, – не дамасская сталь, а жалкая подделка.

Она залезает на меня верхом, стол скрипит под нашим весом. Алекс ерзает, оценивая крепость конструкции, а я спешу ее заверить:

– Не обращай внимания на скрип. Он крепкий. Нас двоих выдержит.

А дальше мне предстояло настоящее испытание на выносливость и, честно сказать, я его чуть не провалил. Она проводит ножом по моей груди. Острие скользит вниз. Я напрягаюсь.

– Детка, ты опоздала, меня уже обрезали в детстве.

Улыбаюсь, а внутри все полыхает. Жесть! Что она делает?

– Тебе делали обрезание?

Отвечать не стал, я ведь уже сказал.

– Хочу посмотреть.