Мимоза стервоза

– Моя маленькая шантажистка, – Антонио широко улыбался. – А если я не соглашусь?

– Тогда я пойду в мамином свадебном платье тридцатилетней давности и опозорю тебя на весь город. – Мимозка вдруг вспомнила, что она девочка, подняла хитрые глаза на жениха, картинно облизала губы и закапризничала. – Ну, Тони, я так хочу, что тебе стоит.

– Ты будешь примерно вести себя на церемонии? – Антонио едва сдерживал смех.

– Да.

– И выберешь дом для нас?

– Да, – Мимозка вздохнула.

– И обнимешь меня сейчас и поцелуешь?

– Эээ, да.

– Приступай!

– Ты еще не сказал мне «да», – Мимозка кокетливо взглянула на жениха из-под длинных ресниц и капризно прикусила губу.

– Ох, Мимоза, – все-таки расхохотался Антонио, не ожидавший, что его невеста умеет быть такой покладистой. – Хорошо, мы заключим брак на полгода. Когда ты успела об этом узнать, постановление только вышло. Но через полгода мы оформим истинный.

– Там видно будет, – уклончиво ответила Мимозка, резко приседая и выворачиваясь из рук Антонио.

– Ты куда это? А поцеловать?

– Куда, куда? За платьем свадебным! – довольная Мимозка выскочила за дверь.

И одного свадебного салона Мимозке хватило бы за глаза до конца жизни, но с ней были мама и Энди, которые как будто с каждым новым платьем съедали тарелку воодушевления. И никак не могли насытиться. Второй салон, третий, пятый. Мимозка изнемогала, бесилась и кричала, но платья не заканчивались. Их надо было примерять, показывать, как сидит, и снимать, чтобы тут же надеть другое. Наконец, ей вручили парочку платьев, в которых она была «неописуемо прелестна» по версии Энди и «небесно очаровательна» по мнению мамы. С платьями Мимозку отправили в ателье, подогнать кое-где по фигуре, а сами советчицы пошли в кафе угощаться ликером и пирожными.

В ателье было пусто, даже за стойкой никто не маячил. Мимозка расположилась в большом уютном кресле и вытянула ноги, забыв позвонить в колокольчик. Минут десять она просто сидела, наслаждаясь тишиной.

– Свадебные хлопоты отнимают много сил, – мягкий голос посочувствовал Мимозке.

– И вынимают душу, – пожаловалась Мимозка и ногой подпнула пакеты в направлении стойки. – Мне надо это подшить. Не знаю пока, какое из этих надену завтра.

В кресло напротив опустилась седая, элегантная дама с грустными глазами. Она поставила на столик чашку горячего шоколада для Мимозки и улыбнулась. На беджике было написано «Фанни».

– Вам не хочется это надевать, да?

– Не хочется, – созналась Мимозка.

– Когда весь мир схлопывается до одного человека, которого подарила судьба, это страшно. Кажется, что обмен неравноценный: весь мир и какой-то человек, пусть даже достойный. Но другое страшнее, – дама замолчала, уйдя в свои мысли.

– Что страшнее? – почему-то шепотом спросила Мимозка.

– Когда судьба забирает этого человека и возвращает весь мир. И как же мал и ничтожен мир, если нет любимого. Обмен опять неравноценный, – дама подобрала пакеты с платьями. – Я все сделаю. Вы можете погулять или подождать здесь.

– Я подожду, – Мимозка сжала кулаки, чужая боль вошла тонкой иглой в сердце. Она еще никого не теряла из близких и не знала, что говорят в таких случаях.

– Я могу кое-что вам предложить, – дама вдруг вернулась. – Я, бывает, шью просто так, для себя, для витрин. Хотите примерить?

– Да, – Мимозка вскочила.

Ей вынесли на плечиках платье светло жемчужного цвета. И Мимозка как-то сразу поняла, что с кольцом и серьгами это платье пара. Она примерила и кивнула.

– Я хочу это. Вы можете прислать завтра утром? Не буду никому показывать заранее.

– Да, да, – дама улыбнулась в ответ.

– Спасибо, вы спасли мою свадьбу. – Мимозка почувствовала себя очень легко и уже предвкушала, как завтра все удивятся. И такой цвет платья, благородный, и в то же время сложный для фото. Завтра она доставит фоторепортерам немало тревожных минут. Мимозка глянула в сторону пакетов. – А эти, можете сдать в магазин?

– Конечно. Будьте счастливы, – морщинистая рука перекрестила Мимозку, печальные глаза долго смотрели вслед.

Свадьба

На морском побережье был установлен огромный деревянный настил с изящными колоннами и ажурными перильцами по периметру. Закругленный конец настила нависал над морем. Создавалось восторженное ощущение плывущего по лазурному морю волшебного корабля. Белоснежные драпировки из легкой ткани раздувались ветром и походили на паруса. Солнце в начале лета еще было ласковым, не душило жарой, и где-то вдалеке кричали чайки.

Свадьба удалась. Это Мимозка поняла сразу, как только вышла машины. Приглашенные гости одномоментно ахнули, увидев шикарную Мимозку, а у Антонио расширились зрачки. Энди, не сдержав восхищения, захлопала в ладоши, и все подхватили. Под оглушительные аплодисменты Мимозка шла по синей ковровой дорожке к открытой беседке, как будто парящей над морем. В беседке стояла арка в виде сердечка, украшенная живыми цветами, и там ее ждал, улыбаясь, Антонио. В новом темном костюме, который сидел на нем как влитой. Пожалуй, все девушки города, даже глубоко замужние дамы, хотели бы сейчас быть на месте Мимозы.

– Моззи, – Антонио прерывисто вздохнул и взял ее за руку. – Ты восхитительна.

Мимозка снисходительно дернула уголком губ. Еще бы она была не восхитительна. Это просто невозможно.

– Ты тоже ничего, – несколько невежливо брякнула Мимозка, сдабривая обаятельной улыбкой сказанное.

Антонио не обиделся. Казалось, он вообще не мог обижаться на свою строптивую пару. Терял всякую критичность, глядя на нее. Только посмеивался, провоцируя малышку Моззи на глупые выходки, и после пожимал плечами. Антонио и сам не мог сказать, в какой момент, влюбился насмерть. Похоже, что в тот дурацкий миг, когда в его плечо прилетел горшок, брошенный Мимозой в сердцах. Горшок пробил невидимую скорлупу, которую Антонио носил много лет. Подуло свежим ветром, и жить как робот Антонио больше не хотел.

Поначалу он сердился на отца за глупые попытки найти ему пару, но тем, как все обернулось, он был доволен. Несмотря на все взбрыки этой поперечной девчонки, что досталась ему в жены. Сейчас было странно осознавать, что давняя история первой влюбленности выбила его из колеи на много лет. Или, может, он просто не смог рассоединить смерть мамы и Лафиты в своей памяти. Как бы то ни было, он дождался Мимозу и она стала его билетом в какую-то другую жизнь. Взбалмошная и чрезмерно обожаемая родителями, она была диковинкой для Антонио, которому не досталось в жизни ни первого, ни второго. И еще Мимоза заставила уважать себя, когда отказалась рыскать в деталях его биографии. Особых секретов и не было, но факт доверия Антонио оценил высоко.

Ни одна из его приятельниц: школьных, университетских, из бизнес-кругов, не была похожа на Мимозу, и Антонио силился понять, как она устроена, можно ли отщипнуть кусочек свободы и безбашенности в личное пользование. От Мимозы не убудет, у нее безбашенность присутствовала в избытке. Собственно, вся эта праздничная шумиха делалась Антонио исключительно для того, чтобы Мимозка потешилась, чтобы наигралась и была уверена, что ее обожают. Так и было.

Антонио угадал – быть главной героиней красивой церемонии Мимозке действительно нравилось. Она от души наслаждалась всеми свадебными удовольствиями. Блистала, шутила, восхищала, небрежно помахивала рукой с дорогущим кольцом, вызывала зависть и желание подражать. Вряд ли кто-то мог смекнуть, что внутри у Мимозы все обмирало и зудело, потому что любой праздник заканчивается, и наступает ночь. О том, что будет после веселья, Мимозка запрещала себе думать. От семейной жизни как таковой никто еще не умер, да и Мимозка подготовилась, посмотрела для храбрости несколько обучающих видео для невест волчиц, но беспокойство оставалось.

Поскольку заключался пробный брак, процедура была сокращенной, без клятв в вечной любви, но все равно торжественной. С проникновенными словами, подписями в красивой книге, белыми голубями, выпущенными в небо. С нежным поцелуем и легкой меткой. Антонио, спасибо ему, не стал хватать Мимозку, сжимать в крепких объятиях и кусать до крови, демонстрируя неземную страсть. С парой бокалов лучшего Шампанского, крепко связанных синей лентой за длинные ножки, пить из которых было тем еще аттракционом. Да Антонио и не позволил Мимозке допить до дна, только пару раз глотнуть колючего напитка.

С любопытством Мимозка оглядывала гостей, собравшихся на свадьбу: родителей, своих и Антонио, друзей, журналистов, фотографов, представителей базы «ИСТИННЫЕ ПАРЫ», чиновников, бизнесменов… Все восхищались красивым местом и церемонией и с интересом глазели на них с Антонио. Мимозка знала, многие делали ставки на крепость и дальнейшую пролонгацию их брака. Очень уж редко база по поиску пар срабатывала так, как в их случае.

Поздравления, казалось, никогда не кончатся. Партнеры по бизнесу хлопали Антонио по плечу, поздравляли кратко, чаще парой слов типа «не ожидал от тебя, но счастья» и пристально всматривались в Мимозу. Кое-кто пытался поцеловать Мимозке руку, но Антонио пресекал все попытки. Фотографы тихонько матерились, пытаясь поймать выгодный ракурс. Платье Мимозки рябило на солнце и фото получались частично размытые. Журналисты кидались с вопросами, и тут уже Мимозка бесцеремонно переключала их на Энди. Отец Антонио выглядел таким счастливым и гордым, будто сам женился.

Расчувствовавшаяся Леона, не стесняясь, вытирала кружевным платочком глаза. Она до последнего переживала, что любимая дочь выкинет какой-нибудь фортель, и готовилась броситься на защиту. У Мимозки была, конечно, заготовлена парочка сюрпризов, например, позаигрывать с кем-нибудь совсем неподходящим или эффектно исчезнуть в разгар празднества, но Антонио, хитро улыбаясь, сразу после регистрации и Шампанского взял ее за руку, переплетая пальцы, и уже не выпускал. Идею облиться красным вином или соусом Мимозка отвергла сама, жаль было портить свой такой прекрасный вид.

– Антонио, что ты меня пасешь как маленькую? – время от времени шипела Мимозка, незаметно пытаясь высвободить руку.

– А ты маленькая разбойница и есть, – не поддавался супруг, отныне уже не будущий, а настоящий. – Я берегу тебя от тебя же, скажи спасибо.

– Спасибо, – Мимозка тянула букву «о», складывая губы трубочкой, в последний момент высовывая кончик языка.

– Ночью мне это покажешь, – шептал на ухо Антонио, заставляя краснеть, и сжимал ее руку еще крепче.