Кроха для эгоиста

– Что, и водки не попьем холодненькой, когда вернусь? – уныло поинтересовался Баран. – Давай, что там у тебя. Заказали? Завод отжали цементный? Ничего нового, короче. Вот скажи, Дим, когда ты остепенишься уже? Пора давно. Детишками бы обзавелся, стал бы нормальным членом общества. А не просто членом. Сейчас позвоню заму своему, он сам вряд ли сейчас способен на активные действия, но пришлет к тебе тех бедолаг, что в праздники батрачат. Ты это, многого не ожидай… Так что там, чтоб означить круг работы парням…?

– Ребенок. Сопливый вонючий, орущий младенец, – хныкнул я, и замер, слкшая тишину на том конце провода. Прервалось что ли? Я даже в мембрану подул, зачем-то, ну для проверки связи…

– Кхм… – наконец ожил Баран, – Димас, ты пил что там? Или… Слушай, Воронок, ты б поосторожнее с ханкой то. Я понимаю, большие деньги дают большие возможности. Но…

– Витя, твою мать, – мой вопль явно не понравился притихшему существу, которое замолчало всего секунду назад. Вой возобновился с такой силой, что мне показалось, что моя черепная коробка как у кота из мультика раскололась пополам. – Это кошмар, ты слышишь? Спаси, умоляю. Мне подкинули младенца. Он орет, гадит под себя, ссытся на мой диван. Он…

– Прости, не слышу. Алло, алло. Связь плохая, подумаю, что можно… – проикал чертов полковник и мне в ухо понеслись короткие гудки. Черт, черт, черт. Я снова набрал номер поганца Барана, еще и еще. Механический голос на английском сообщил мне, что абонент не абонент.

И что мне оставалось делать? Что? Не выкинешь же на улицу подарочек, перевязанный пышным розовым бантом? Я ж не зверь, в конце концов. В одном Баран прав. В праздники сбагрить орущую проблему у меня почти нет шансов. Почти…

– Вы прочитали записку? – крикнула мне в спину девка, когда я прижав к груди список того, что надо младенцу, убегал из дома. Нет, не прочитал. Да и зачем? Завтра избавлюсь от проблемы. А лишние знания – многие печали, как известно. Ну да, я струсил. Сдрейфил. Очканул.

Никогда в жизни я не стоял на коленях ни перед кем. Но сегодня готов был валяться возле дешевых кед мелкой ведьмы, глядящей на меня с жалостью и вызовом. Умолять ее, рыдая до соплей. Обещать ей золотые горы. Дать ей все, что она только пожелает. Лишь бы она не ушла. И наверное я сошел с ума, от вида этой малявки. От того, скакой нежностью она прижимала к груди сопящее дитя. Потому что как иначе объяснить то, что сейчас я, одетый в пальто от Хьюго Босс, засаленную кепку, украшенную петушиным гребешком, сильно воняющую жиром и чуть-чуть недорогим шампунем, гоню свой Кадиллак Эскалад в какую-то Тмутаракань. В которую наверняка страшно заезжать даже на жигуле копейке. Тачка насквозь пропиталась запахом жаренной на машинном масле, курицы. А я счастлив, что не слышу детских воплей.

Короб этот гребаный страшно неудобный. Эта мелкая, интересно, не боится шлындать ночами по таким гиблым местам. Я даже слегка дрейфлю. Тачку бы найти потом в полной комплектации, что конечно вряд ли. За то короткое время, что я буду унижаться, скорее всего с нее скрутят все, что только можно скрутить. Да и хрен с ней. Зато подальше от апартамента, захваченного существом, которое в разы страшнее местной гопоты.

– Цыпа-дрипа, кококо, жить вам будет нелегко, – проорал я в испуганное лицо, отворившего передо мной дешевую обшарпанную дверь, мужичка. Захлопал локтями по своим ребрам. Боооже, хоть бы эта ночь быстрее кончилась. Вроде, слова другие чертова ведьма мне велела говорить. Но они выветрились из моей головы, как алкоголь, который мы с Лехой употребили, кажется, миллиард лет назад. – Тухлятину заказывали? Тьфу ты, прости господи, вкуснятинку. Я доставил, – показал пальцем за спину. Дядька сбледнул лицом и попытался захлопнуть перед моим носом свою фанерную воротину. Дурачок. Неужели думает, что это предотвратит доставку ему деликатеса.

– Я перехотел, – икнул мужичок, кинув в меня смятые мелкие купюры, которые до этого крепко сжимал в судорожно сжатых пальцах. – Мне Зинка вообще сказала, что надо вегетарианцем становиться.

– Зинка? – я вытаращился на дядьку, который попытался слиться с темнотой.

– Ну да, баба моя. Слышь, петушок, отпусти меня, а…Ну цыпленочек, ну уважаемый господин курочка, – умоляюще хныкнул любитель кур гриль, и бодро пополз в недра своего жилища.

– Как ты меня назвал? – я взвыл от ослепляющей ярости. Ухватил завернутую в фольгу курицу, и с силой запулил ее вслед заду обтянутому трениками, исчезающему в красиво мерцающем елочными огоньками пространстве. Содрал с головы уродскую кепку, бросил ее под ноги, потоптался на ней. Поднял, расправил, снова водрузил на голову. Красные пятна в глазах стали разлетаться, так что я наконец снова обрел способность видеть и соображать. Навесил на лицо свою самую милую улыбку и пошел туда, где исчез мой первый клиент куролюб. Надо же доделать дело до конца. Дядька сидел под симпатичной елочкой и запихивал в себя жареную цыпу. Прямо пальцами, судорожно и при этом еще плача.

– Я забыл. Вы должны оставить отзыв о доставке, в приложении нашей забегаловки, – радостно гаркнув, сунул дядьке флаер. – Надеюсь не нужно объяснять, что ты должен написать в комментариях?

– Нет. Я вегетарианец. Все сделаю, как велите.

Мужик всхлипнул, когда я наконец-то направился к выходу. Один готов. Тачка не пострадала, все таки новый год время чудес. Мужик вон мясо решил не есть больше. Чудо же? Чудо. Странно только, что вот так резко. Все таки люди странные создания.

Я вдохнул ледяной воздух. Еще одна доставка, аптека, торговый центр и… И что? Что дальше? Паника накатила с новой силой.

Софья Баранкина

Малышка улыбнулась, когда я с нее сняла подгузник и слишком теплую кофточку. Вытянула ручки над головой, радостно загулила. Хорошенькая. Волосики золотистые, вьются задорными колечками. Носик маленький кнопочкой, губки… Кривит так же как бородатый хозяин этой шикарной квартиры. Можно и анализов не делать, и записку не читать. Ему под дверь не зря ее подкинули. Девочка ухоженная, вещи дорогие. Я такую корзинку выдела по телевизору, в рекламе. Цена на нее показалась мне тогда заоблачной.

Часы неумолимо крутили стрелки. Еще немного, и крошка снова захочет есть. А этот несносный здоровяк словно сквозь землю провалился.

Малышка сморщила мордашку и заревела. Черт, как же можно вот так, просто, бросить своего ребенка под дверью, словно дворового кутька? У меня в голове никак не укладывается подобное. Да еще и смеси оставили всего на одно кормление. Что должно было произойти, чтобы отказаться от такого счастья?

Девочка проголодалась, это было понятно по тому, как она почмокивала маленькими губками. Прижав ее к себе, я метнулась в сторону кухни. Но что можно найти в холодильнике страшного бородатого эгоистичного мужика? Ополовиненная банка подсохшей черной икры, сиротливо стоящая на полке рефрижератора, совсем неподходящая еда для младенца. А мне не по карману такой деликатес. В жизни не пробовала и, наверняка никогда и не попробую. Да и черт с ним. Главное сейчас маленькая куколка, которая начала беспокойно покряхтывать в моих руках. Молоко. Черт, я не знаю, можно ли такой крохе сок из коровы. Судя по тому, что я успела прочесть в интернете, девочке примерно пять месяцев, ну если верить умным таблицам в статьях, написанных не пойми кем. На дверце я нашла нераспечатанную упаковку кефира, и едва не сплясала от счастья. В шкафчике над мойкой обнаружился банан.

– Сейчас мы будем пировать, – шепнула в малюсенькое розовое ухо. Малышка беспокойно заерзала, будто поняла, что я ей сказала.

Корзинку я притащила в пищеблок. Пока несла ее, обнаружила, что она трансформируется в подобие стульчика или шезлонга. Устроила девочку, привязала ее ремнями безопасности и уставилась в телефон, в поисках рецептов для младенцев.

Я так увлеклась новой для себя ролью, что совсем забыла обо всем на свете. Малышка с интересом наблюдала за тем, что я делаю.

– Это мой кефир. И мой банан. И все тут мое, вы чертовы захватчицы, – трубный рев за моей спиной показался мне предтечей армагеддона. Господи. Как у этой огромной бородатой скалы получилось подкрасться так тихо. – И почему ты воешь? Это что, какие-то ваши вельминские песнопения?

– Я пела крошке, – икнула я, пытаясь справиться с испугом. Ну да, мне казалось, что мой голос успокаивает малышку, и поэтому я напевала под нос детские песенки. Малышка начала встревоженно попискивать. Тоже испугалась, солнышко, – вас долго не было. Ребенок голоден, а вы банана пожалели. Кур доставили? Все в порядке?

– Я вас ненавижу, – прорычал бородатый, лихорадочно блеснув глазами. – Твари. Вы испортили мою восхитительную жизнь. Влезли, как змеи.

– Что с вами?

– Да пошла ты, – рявкнул бородач. – Обе пошли. Никогда в жизни. Никогда я не подвергался таким сверхъестественным пыткам. Меня бродячие собаки загнали в мусорный бак. Да, я с разбегу заскочил в помойку, потому что испугался до чертей. Они были похожи на адских гончих, пришедших за моей душой. Чертов короб там застрял и я не мог выбраться час. Старуха, заказчица, заставила жрать мерзкую курицу, а потом мы сней перли елку из сарая. Ненавижу вас, гадины.

Боже, я только сейчас заметила, что самоуверенный мужик растерял весь свой лоск. Пальто, разодранное на спине до самых плеч, болталось словно обломанные крылья. Эдакий бородатый падший ангел, с безумным взглядом, рваным пакетом в огромной лапище и елочным дождем во встопорщенной шевелюре. Катька, моя сестра, называет такую прическу «Взрыв на макаронной фабрике». Кепка «Ко-Ко», покрытая подозрительного вида пятнами, от чего – то висела, как хвост на брюках, больше похожих на лапшу, ниже колен. Будто дорогую шерстяную ткань через шредер прогнали. Перевела взгляд на кучу непонятных обломков, валяющуюся у ног, кипящего словно паровоз, богатейчика. Успела отметить, что носок у него зачетный, красный с логотипами известной фирмы. Красота. Правда один, потому что на второй ноге мужика еще сохранился ботинок.

Даже малышка замерла, и хныкать перестала, проникнувшись моментом.

– Это что? Вы сломали мой короб? Да вы… – кивнула на непонятные руины, подозрительно смахивающие на… Точно, это же мой короб. Ну, был… Вон изображение улыбающегося цыпленка. Точнее, сейчас нарисованная птичка была похожа на прошедшего огонь и воду бомжа-алкоголика. Ашотик меня точно зажарит и скормит уличным кошкам.

Бородатый Громозепа посмотрел на меня недобро и ни на один вопрос не ответил. Просто бросил в меня пакетом с логотипом детского магазина, и захромал в недра своего воздушного замка, изрыгая такие ругательства, что у меня уши запылали.

– Тут, вообще-то ребенок, – крикнула я вслед этому невоспитанному великану. Да плевать он хотел на мои замечания. И бог бы с ним. Главное…

В пакете оказалось настоящее сокровище: баночки с детским питанием, десяток сосок, бутылочки, стерилизатор, подогреватель для детских рожков, зачем-то молокоотсос, подгузники, детский крем, присыпка, шампунь для младенцев, без слезок и несколько фланелевых боди.

– Надо тебя вымыть, – задумчиво прошептала. На розовой коже малышки начала появляться опрелость.

– Агу, – согласился ребенок.

Я подхватила малышку и пошла в ванную, которую обнаружила, когда шлялась по этому лабиринту, поисках туалетной комнаты. Если честно, я даже примерно не представляла, как вымыть ребенка в джакузи, напоминающем габаритами бассейн олимпийского резерва. Ничего. До утра осталось совсем немного времени. Только ночь продержаться, да день простоять, как говорится. А что потом? На этот вопрос мне ответа знать не хотелось, если честно. Крошечная девочка, доверчиво сопящая мне в ухо, совсем не заслужила участи расти в детском доме.

Я толкнула дверь задом, и спиной зашла в банную комнату, руки то заняты. Дура, какая я дура. Ну почему сразу не обратила внимания на приглушенный свет, исходящий от стенных светильников, и на аромат благовоний.

– Сейчас я тебя помою, попке будет хорошо, хорошо, тратата. А потом намажемся кремом, и наша сыпька пройдет, и мы будем кушать вкусняшки и сосать соски, – радостно пропела малышке, и начала поворачиваться туда, где стояла огромная купель.

Боже, лучше бы я провалилась под дорогущую мраморную плитку. Лучше бы у меня сломались обе ноги на подходе к ванной комнате. Лучше бы…

– Что ты там собралась сосать? – раздался громоподобный голос, и из пышной пены, начал подниматься огромный, абсолютно голый бородатый великан, покрытый клочьями белых пенных клякс.

– Соски, – икнула я, пятясь к двери, словно рак. Вареный рак, потому что от моей физиономии сейчас наверняка можно было прикуривать.

Глава 4

Дмитрий Воронцов

Я доставил и вторую курицу. Дверь мне открыла бабулька. Похожая на полевой одуванчик. Маленькая, сухонькая, она посмотрела на меня бесцветными глазами и так тепло улыбнулась, что я почувствовал себя маленьким мальчиком. И квартирка маленькая, в дверном проеме за спиной старушки, веяла таким уютом.

– Пройди, внучек. Устал, поди. Задубел. Пальтишко то легкое, да и подштанники вы не носите. Таперича. Не бережете себя, молодежь. А потом родить не могёте. Эх беда.

И я не отказался. Прошел в светлую прихожую, пахнущую ванилью и духами старыми и теплом. Так пахло в моем детстве. Давным-давно.