Измена. Список безумных поступков

– Я этого так не оставлю, – зло выплевывает прилизанный хлыщ. А мне навалить на него из под хвоста. Я смотрю на чертову девку, валяющуюся снова на асфальте. Это уже становится какой-то извращенной традицией. Она лежит и смотрит в небо, обхватив губами мундштук какой-то дудки. Я не разбираюсь в духовых инструментах. И если честно, если бы не дед, сроду не стал бы шляться по концертам камерной музыки. – Нападение. Хулиганство, избиение. Это срок, самый натуральный.

– Слышь, дурачок. Скорую вызови, – хриплю я. Угрозы этого подонка меня волнуют сейчас очень мало. – Твоя жена, так-то на земле валяется, и не подает признаков сознания. Может, сотрясение у девки.

– Она их вообще не подает никогда, раз с тобой связалась. Сознание у Веры, как у Гупешки. Я лучше полицию вызову.

– Ага, давай. Как раз и расскажешь им, как ты жену свою вырубил.

– Это ты виноват. Ты меня толкнул. Я просто… – надо же, визжит мужик. Истерик, мля. И как вот это можно любить вообще? У девки то с головой видать и правда беда.

Вот сейчас у меня есть желание продолжить воспитательный процесс. Усилием воли сдерживаю свой горячий порыв наломать этому хлюсту так, чтоб он имя свое забыл. Каратист, епта. Ван Дамм комнатный. Но гонору море. Надо пробить, что за птица… Черт. А на хрена мне эта информация? Я явно тронулся. Срочно к психоаналитику. Бегом просто.

– Ты зачем дудела? – спрашиваю, склонившись к Вере, которая уже моргает своими удивительными ресницами, похожими на крылья каких-то экзотических бабочек. Очнулась, слава богу.

– Чтобы он тебя не убил, – кривится эта дурында. Чертовы льдинки в ее глазах сейчас острые, как осколки зеркала снежной королевы. – Андрей каратист, у него спарринги каждую пятницу.

Чуть сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Кого может убить этот слабак?

– Ага, ходит спариваться. Слабак твой Жопочка. Только с бабами воевать может, – хмыкнул я. Зря. Лицо глупышки вытягивается, она что, реветь собралась? Черт, вот я идиот. Ударил ее по больному.

– Слушай, ты чего пристал ко мне? – зло шипит Вера, приняв сидячее положение. – Что ты лезешь все время, защитник? Мне не нужно твоей помощи. Я ее просила? Или, может, сигналы тебе посылала какие? Тот поцелуй не в счет, я просто воспользовалась тобой, чтобы насолить мужу. Без соплей, как на льду. Понял. Сделай так, чтобы я больше не видела тебя в радиусе километра. А то мне придется… Мне придется… Накатать на тебя заяву, вот. И я не баба, понял?

– А кто ты? Мужик? Баба ты писькобантная. Я думал, что ты меня по крайней мере поблагодаришь, – рычу, борясь с желанием укусить эту злюку за оттрюненную упрямо губку.

– За что? За спасение? Тоже мне, доблестный рыцарь Айвенго на голубом коне. Из-за тебя у меня вообще вся жизнь сейчас развалилась. Андрей не простит унижения. И теперь он точно уверен, что я ему с тобой изменила. Зуб еще… Футляру конец. Капитоныч меня убьет, потому что твой козлячий начальник не подписал мне документ. Падла он и гад. Как таких только земля носит, уродов? Он жирный, наверняка, уродский и отвратительный боров. И вообще.

– Так ты сама же на мне повисла, – от такой наглости у меня появляется непреодолиимая нужда придержать руками отпадающую челюсть. – Целоваться полезла, как пиявка присосалась, а виноват я?

– А кто же еще? Мог бы и увернуться, – надо же, фырчит она, как рассерженная кошка. – Так что вали давай. Тебя, наверное, уже ищет рабовладелец твой.

– Дура ты бешеная. А начальник мой красавчик, брутал и ненавидит самолично общаться с челядью. Так что оценил тебя по достоинству, даже не видев. И вообще… Да пошла ты. Что я, в самом деле? Нравится тебе по морде получать от этого хилого упыреныша – вперед. Или, может, это игры у вас такие? А что, после банта удивляться не приходится. А то боров мой начальник, а ты беляночка, мать твою. И Жопочка твой вот прям не герой совсем. Но… Видимо, какие сами, такие и сани. Так ведь? Вера-мегера, – ох, как мне сейчас хочется перекинуть ее через колено и отодрать ремнем, как сидорову козу. – А муженек твой любезный сбежал. И честно говоря, я его понимаю. Вот беда то. Каратист, мля, трахучий.

Она осматривается по сторонам, с таким выражением растерянности на лице, что у меня сердце сжимается. Заревет сейчас. Носом вон шмыгает. Да и черт с ней.

– Сам пошел, – пыхтит Вера, поднимаясь на ноги. – И не подходи ко мне больше. Вообще, даже не дыши рядом. Холуй боровский, боровячий, боровинский, свинохрячий, короче. Не важно. Я – челядь… Я… Сам то.

Ну и ладно. И хорошо. Мне тоже наплевать. Дурак, ввязался в драку. Ради кого? Дура с дудкой. Кстати, мне сейчас надо в консерваторию. А потом… Пожалуй, стоит посетить моего психотерапевта. Иначе четыре года его работы накроются медным тазом. А потом… Потом я устрою такой бордельеро, что чертям в аду станет тошно.

– Ну и вали. Тоже мне, золотой бант всея королевства.

Резко развернувшись, иду к машине, слушая за спиной торопливые легкие шаги. Пошла она. Дуделка, блин. Черт, но как она дует в этот свой кларнет, обхватив губами…

Так, все. Сейчас разберусь с делами и… Господи, как у него так получается? Телефон заставляет меня вздолгнуть. Дед. Он словно всевидящее око, от которого не скрыться. Саурон старый, мать его.

– Вова, заедь домой, пожалуйста.

Меня этим тоном не обмануть. Дед в ярости. Дед вышел на тропу войны, откопал томагавк и жаждет содрать с меня скальп.

– Что случилось? – в тон любимому родственнику говорю я, понимая, что не удастся соскочить.

– Да нет, соскучился я. Дело то стариковское. Чайку с казинаками пошмыркаем, о делах наших покалякаем. Ты мне расскажешьчто делаешь для того… Чтобы провалить к херам сделку всей моей жизни – отставляю от уха орущую дедовым голосом трубку. Черт. Да что произошло то?

Глава 9

Дополнение к списку №1

Сходить к стоматологу, починить отколотый зуб.

Не загнуться от злости (в приоритете)

Сходить на встречу с Андреем (он позвонил, просил его выслушать)(?????)

Купить новый кофр для кларнета.

– Он не пришел. Не пришел, понимаешь? Чертов сноб, из-за которого мне пришлось столько унижений вытерпеть, просто меня проигнорировал. Да что эти зажравшиеся толстосумы о себе мнят? Жирный боров, обедать пошел, не нажрется никак. Конечно, на фига лишать себя удовольствия ради какой-то свистульки? Позвонил и передал через свою секретаршу, что с челядью разговаривать не намерен. Так и сказал, – прорыдала я, трясясь как чихуахуа на морозе. Только не от холода, а от нервной злости и обиды. – Челядь – это я, если что. Ты бы видела, как на меня смотрела эта горгулья. И как орал потом Капитоныч. Боже, Мака, во что превратилась моя жизнь? Во что? Я была женой преуспевающего адвоката. Ну дудела себе на своем кларнете для удовольствия. А теперь…

– С зубом что? – приподняла бровь Машка, пристально разглядывая мою, держащуюся за разбитую губу, персону. Черт, ее только это интересует? То, что я растоптана, унижена. И совсем плевать мне на незнакомого хама миллиардера. Просто Дюша… Воняющий чужими духами Дюша прямо среди улицы отвесил мне оплеуху за поцелуй с чертовым водилой. Значит, зацепило его. Ревнует. Но.... Он сегодня был другим. Не милым и заботливым, а страшным и злым. И я впервые в жизни засомневалась в его непогрешимости. Но не признаваться же Машке в этом позоре. Главное, сам он трахается черте с кем, а мне нельзя, оказывается. Я все еще его жена. Да и Вова этот хамливый. Чтоб он век за своим хряком-шефом портфель таскал с документами. Тоже мне, холуй королевский.

– Я от Дюши убегала, кларнетом зуб отколола, – нехотя отвечаю, наблюдая, как бровь моей подруги продолжает ползти вверх, почти к самой линии волос. Не буду ей рассказывать ни про драку, ни про Володю – дебилодю. Ни про то, что сама дура последняя.

– Ты бежала, играя на инструменте? Надеюсь, похоронный марш по этому гаденышу?

– Нет, просто кофр сломался об… Не важно, – выдыхаю, чувствуя, что меня начинает отпускать нервное утомление, тут же сменяясь апатией.– И этот еще, бомбила. Я его поцеловала сегодня. Взасос. Чужого мужика, на глазах у родного мужа. И этот подонок… Черт… Он залез в мой рот своим языком.

– И тебе понравилось, – скалится Машка. Это не вопрос, она, сучка, факт констатирует.

– Чуть не блеванула, – пыхчу я. – Маш, ну что может быть приятного в поцелуе с мужиком, которого я едва знаю? А потом, мы с ним из разных социальных слоев. Моветон же. Я не ханжа, но…

– Новизна, – голос Котьки, вошедшего в кухню, кажется предтечей приезда коня бледного .– У твоего низкосоциального пинжачок Бриони, педали от Лоренцо Кавалли и прическа, созданная руками очень хорошего мастера.

– Им на работе костюмы выдают. Он водила у толстосума, – кривлю я губы. Нет, я считаю, что все работы хороши. И нет позорных дел. Но… Мы разные совсем. Из разных миров. С разными ценностями. Ну что он там в «шестерке» своей слушает? Явно же не Моцарта. Шансон, наверняка.

– Вер, а мне найди такую работу, – хмыкает Котик.-Поговори со своим водилой. Может, протекцию мне составит. Я не такой принципиальный, как ты.

– Иди уже, – шикает Мака на сына. – Опоздаешь везде и всюду. Работник, блин. Универ закончи, для начала. Мать горбится тут, сынулю за уши тащит. А он…

Я провожаю взглядом шкафоподобную фигуру моего крестника. Машка изгорбилась, ага. Прям скрючило бедолагу от тяжелой. Непосильной работы в канцелярии консерватории. Тяжелее ручки не помнит уже, когда поднимала. Черт. Взгляд на часы падает. Пять часов вечера. Через час первое занятие курса «Оральный секс, как исскусство»

– Мака, у меня к тебе просьба, – нервно шепчу я .– Можешь со мной сходить на один тренинг? Я все оплачу. И инвентарь, и сам курс. Только это… Ну… Не смейся.

– Вера, я с тобой давно ничему не удивляюсь, – улыбается подруга. Все таки клевая она у меня. Лучшая. Раритетная даже. – Ладно, только список свой покажи, чтобы знать, к чему готовиться. А то, может, ты меня на курсы выживания в Аду приглашаешь, с последующей практикой. А я пока не готова. Надо Котьку на ноги поставить. То, се… Пятое, десятое. Лет тридцать еще. Думаю не заглядывать в гости к Аиду, прости господи.

Машка пробегает глазами по криво нацарапанным мной строчкам. Потом молчит минуту. Откидывается на спинку стула и начинает хохотать. Нет, даже не так. Она гомерически ржет. Интересно, что ее так насмешило? Неужели мое желание встретиться с юристом?

– Боже, Верка, – стонет Мака, растирая тушь по лицу кулачками. – Ты, кларнетистка, пойдешь учиться сосать свисток за деньги? Это просто…

– Да, потому что максимум, на что я способна, это в этот хм, свисток, дунуть. Но это вряд ли будет приятно мужчине. У меня объем легких, как у профессионального аквалангиста, и… Короче, я грелку могу лопнуть, а оральные ласки не умею и не практикую, – уныло вздыхаю я. – Ну что, пойдешь со мной? Сегодня первое занятие. Дюша же сказал… Черт, Маш, я понимаю, что он козел и скот, но так скучаю. Я же от отца сразу к мужу переехала. Думала так всегда будет. Любовь, счастье, все такое. А тут… Ладно, забей.

– Вводное, – уже задыхаясь от смеха воет Машка, пропустив мимо ушей мои слова про Андрея. И слава богу. – Конечно, пойду. Я не могу пропустить такое шоу. Это ж где такое увидишь еще – двадцать взрослых баб с искуственными приборами за щекой? Форма одежды какая? Кожа и бондаж?