Sexy сайз. Теория соблазнений

– А дама по собственному желанию с вами? – пищит этот дурачок. Бессмертным себя считает.

– Эй, дама. Ты согласна? – боже, что я творю?

– Да, пусть он мне ружье покажет. Оно же у тебя такое же, как нос? – глупо хихикает кролик-оборотень. – А я ему за это…

– Номер. Быстро. Или я прямо здесь расчехлю свое ружье и устрою показательную казнь адской зайчихе.

Моя угроза действует мгновенно. Парень словно клок тумана испаряется в воздухе и спустя минуту появляется держа в руке золотой ключик. Ключ от безумства и умопомешательства. И эта идиотка зайчачья точно не фригидная оказалась. Огненно горячая, тесная, влажная и абсолютно безбашенная.

Глава 7

«Sic itur ad astra» (лат.)

Ольга

Я зажмурилась, так сильно, что у меня заболели веки. Тяжелая рука, по-хозяйски, сдавила мою грудь. Внизу живота расцвел огромный огненный пион желания. Растекся свербящей истомой по гудящим мышцам. В голове застучали молоточки.

Воспоминания о том, какие безумства я творила сегодняшней ночью начали всплывать в моем мозгу короткими вспышками. О боже. Боже. Я же совершенно не знаю этого огромного мерзавца, придавившего меня к чужой казенной кровати. Гостиничной, какой кошмар. До чего я докатилась. Я не знаю его. Даже лица не видела его. Только квадратный подбородок с ямочкой, как у Бетмена из фильма, и порочные губы не скрытые маской. О боже, что он вытворял со мной этими губами и языком. У меня отнимались ноги от невероятного восторга, а внизу живота рвались атомные бомбы. Господи, мы же предохранялись?

– Не притворяйся, что спишь, зайка, – прорычал человек гора. Я открыла глаза, ухватилась за изжеванную чужую простыню и потянула ее на свое бесстыдно обнаженное тело, которое тут же отдалось тягучей болью. А грудь… Боже, он что меня кусал? Соски горят огнем. Даже от прикосновений к ним тонкой ткани. Он меня кусал, я сама его об этом молила. И мне это нравилось безумно. А я… Боже, я впервые в жизни брала в рот мужской член. ЧУЖОЙ. МУЖСКОЙ. Такой большой, каких я в жизни своей не видела. А в принципе, я их и не видела, ни одного, кроме Лежиного. И умирала от восторга и залихватского какого-то, совершенно эталонного безумия. Абсент штука коварная. Я помню все, до минуты, до миллисекунды. Это самое ужасное свойство абсента на мой организм. Я понимаю и осознаю все, но мое тело и речь живут отдельно от разума. Мое грехопадение, его власть. Я помню все, но хочу забыть. Слава богу, мы предохранялись, судя по разодранным упаковкам от презервативов, которыми усеяна вся кровать. Господи, сколько же их? Я же не такая. Я фригидная. А сейчас мне хочется исчезнуть отсюда, или сдохнуть от стыда, чтобы не испытывать того кошмара, который я переживаю в эту самую минуту. Смотрю на моего случайного любовника, который так и не удосужился снять с себя маску. Мистер икс, в шапке с ушами и моих шортах, надетых задом наперед. Морковка и помпончики кокетливо свешиваются с… Оооо. Голова начинает снова кружиться. Как на карусели из гор парка моего детства, до тошноты. А лицо под маской горит огнем. Я голая, но в маске, уродской и чесучей жилетке, накинутой на мое тело словно в насмешку и ничего не скрывающей от наглого взгляда удава в кроличьей шкурке.

– Продолжим мстить? – хрипит мерзавец, гипнотизируя меня словно удав глупого крольчишку. – Я готов повторить все, от начала и до конца.

– Вы… Ты… Что вы себе позволяете? Я не такая, – господи, какая я дура. Сначала с ним творила всю ночь страшные непотребства, а теперь строю из себя святую невинность. – Воспользовались моим беспомощным состоянием. Вы… Насильник, вот вы кто.

– Я… Воспользовался? Да ты на меня верхом села прилюдно, не такая. Умоляла тебя трахнуть. За ружье хватала. Клянчила оральные ласки. У меня куча свидетелей. Еще кто тут насильник? – хмыкает поганый нахал, пытаясь стянуть с меня простыню. И плевать он хотел на мой скулеж напуганный. В его глазах бушует адское похотливое пламя. Ооо, какой позор. Какой страшный позор.

– Отпустите меня, пожалуйста, – всхлипываю я, глядя на ползущего в мою сторону зайца переростка. Шортики мои на узких мужских бедрах смотрятся шикарно. А морковка с помпонами… В животе снова зреет взрыв сверхновой. А в голове… Может выпить еще абсента? – Мои подруги знают где я.

– Зюбзик и Зюнька? – скалится мой мучитель. – Они вчера пытались тебя спасти. Но нельзя спасти того, кто не хочет чтоб его спасали. Ты так не считаешь? А я очень хотел вчера от тебя спастись, клянусь. Но ты не позволила мне. Ни единого шанса не дала.

– Я случайно. Правда. Мне абсент нельзя, – стону я, не сводя глаз с болтающихся на причинном месте этого великана морковки и помпонов. – У меня парадоксальная непереносимость. Это не я все делала. Абсент. Понимаете?

– Абсент, говоришь? А по моему все делала ты. И делала классно. Врала ты все, куколка, что минет не умеешь делать. Специально, чтобы меня заманить в свои демонские силки, – нависает надо мной заяц-мутант. И кажется с клыков пришитых к шапочке на меня капает кровь грешников. – Как тебя зовут, врунишка?

– Феофания. Феофания Замахульская, – черт, что я несу? Откуда в моем воспаленном мозгу этот идиотизм?

– Я так и думал, что тебя именно так и будут звать, – хохот громадины похож на грохот камнепада. – Затрахульская. Слушай, ты бомба. Неуправляемая и разрушительная. И знаешь, это было нечто. Я сто лет так не развлекался. Сними маску, я хочу увидеть тебя.

Еще немного и я свалюсь или в обморок, или в новую бездну порока.

– Нет. Маску сниму только после… Только если… Я хочу…

– Что? – он точно змей искуситель. Самый страшный из демонов. Он… – Чего ты хочешь? Скажи, зайчишка. Я все исполнил, что ты желала. Ты такая сладкая на вкус. Что тебе еще надо, мою душу?

– Воды. Пить. Дай мне попить, пожалуйста, – или я сейчас сдохну. Сдохну от того, что у меня творится в промежности. – Воды.

– Сейчас закажу воды. Или ты хочешь шампанского? – совсем по-человечески спрашивает гадкий мерзавец. – А лучше абсента. А? Давай бахнем абсента и снова погрузимся в безумие.

– Нет. Не пускайте сюда никого, – взвизгиваю я. – Сходите и купите. Только воды. И аспирина, пожалуйста. Только смотрите, чтобы аспирин был отечественный. В нем действующее вещество…

– А через голову не перекувыркнуться? – озадаченно-насмешливо спрашивает громадный Бетмен. Подбородок у него, конечно… – Я не мальчик на побегушках.

– Пожалуйста. Мне нужно немного времени. Приведу себя в порядок и продолжим… Мстить.

– Звучит многообещающе, – оскал у зайца в маске такой, что у меня снова слабнет все в организме. Пусть он уйдет. Пожалуйста, милый боженька. Пусть исчезнет навсегда из моей жизни. Пусть, пусть, пусть.

– Ну хорошо, – он легко вскакивает с кровати, будто и не было этой безумной ночи. Словно он не израсходовал совсем никакой энергии. Бесстыдно стягивает с бедер мои шорты и идет к двери в ванную в одной шапке с ушами и маске. Я смотрю на мускулистые ягодицы и широкую мужскую спину, украшенную татуировкой оскалившегося дракона. Надо бежать.

Шорты еще теплые. Натягиваю мерзкую тряпку, которая только что соприкасалась с чужим телом. Но сейчас не до брезгливости. Хотя, смешно брезговать тем, что сегодня было во мне во всех немыслимых местах. Лицо снова начинает гореть от воспоминаний. Сапожки, топ без лифчика, потому что найти его я не могу. Его рубашка поверху. Главное выбраться из гипнотического транса. Позвонить Галке. Точно надо позвонить Галке. Она приедет и спасет меня А я… Я ее убью.

Из ванной несется звук льющейся воды и довольное мурчание. Великан поет. Это последнее, что я слышу, прежде чем закрыть дверь. Оглядываюсь по сторонам. Черт, куда бежать? Он ведь меня догонит. Догонит и, что он со мной сделает представить страшно. Хватаю стоящий у стены стул, подпираю им дверь и несусь по длиннющему коридору, куда глядят глаза. Нет, телефон не буду искать. Тут до Галкиного дома, каких-то семь кварталов. Фигня.

Слепну от яркого солнца, заливающего улицу радостным светом. Куда бежать в таком виде? Мой стон сливается со звуком клаксона.

– Ну, наконец то, – слышу знакомый недовольный голос, и едва сдерживаюсь, чтобы не сплясать. Галка, моя Галка. – Прыгай в машину, Ляська. Мы тут глаза сломали тебя карауливши, пока ты там развлекалась. Зюнька вон вырубилась, болезная. Зюбзик ее нам мозг всю ночь выносил. А этот пес охотничий нас гонял, как сидоровых коз. Цербер, мать его.

– Вы почему не спасли меня? – у меня наконец прорезается голос и возвращается желание растерзать в тряпки моих лютых подружек. – Какие вы все таки сучки.

– Потому что твоя фригидность нас очень беспокоила, – раздается сзади мерзкий заспанный голосок Лаптя. – Чудо исцеления то свершилось? Охотник пробудил в тебе страшного зверя, трусливая зайка? Скажи спасибо сучкам. Мы, между прочим, полночи твои стоны под окнами слушали. Оооо, уууу. Да, мой гаубичный заяц. Йа, йа, зиг хляндихь. Я прям записать хотела, чтобы не забыть.

– Убью, – прорычала я, ослепнув от злости зацепила ногой рычаг переключения передач и полезла назад, под мат Галки и испуганные сигналы несчастных водителей, решивших в столь ранний час поехать на свою беду по каким-то делам. Машина завихляла по дороге, Галка вцепилась в руль. Зюнька заверещала. А мне было все равно. Сейчас я хотела сдохнуть от стыда за то, что мне чертовски понравилось то, что творил со мной проклятый незнакомый мне извращенец, даже лица которого я так и не увидела. Зато все остальное… И как это ни погано, мне очень хотелось повторить все от начала и до конца, потом снова начать умирать от стыда. Вот, черт. Я сегодня ни разу не вспомнила про предателя мужа. Это неправильно и грешно. Наверное.

Глава 8

Тррррр ачья, тррррр ха ха…

Тррррр вум бам, тррррр ха ха…

Дверь я выломать не смог. Звучит как фраза из всем известного фильма, про гостя столицы. Смотрел в окно, как чокнутая баба в моей рубашке, бежит по улице, и думал от чего-то о том, что на ней эта чертова тряпка смотрится гораздо лучше, чем на мне. Интересно, почему на женщинах мужские рубашки выглядят наряднее? И морковный хвостик на ее заду подскакивал так задорно, что я с трудом поборол желание спуститься с пятого этажа по простыне, как полный придурок. У нее хвостик подскакивал, а у меня… Сука подскакивал мой «маленький генерал» к животу, по стойке смирно. Поймать ее и затащить обратно в эту чертову дешевую пещеру, которая от чего-то в этом вертепе зовется «Люксом», да гребаная дверь не поддается. А лежать на асфальте мертвым с конской эрекцией мне как-то совсем уж не казалось сейчас милым. Она забежала за угол, оглядываясь каждую секунду, словно воришка. Я свалился в единственное неперевернутое в этом гнезде разврата после безумной ночи, кресло, загибаясь от злости и странной пустоты, образовавшейся где-то внутри моего охреневшего от ночных изысканий организма. Мы разрушили этот номер своим ночным безумием почти до основания, смели страстью все, вплоть до сорванных занавесок. Баба оказалась невероятной. Естественной и абсолютно наивной какой-то. Тонкая талия, плоский живот, сиськи какие-то совсем уж безумные – тяжелые, увенчанные крупным вишневым соском и зад как дирижабль. Фигура вся какая-то несообщающаяся, но… Вкусная, как булка с кремом, и абсолютно безбашенная. Я в жизни не думал, что такое вообще возможно. Словно никогда не трахался до этого. Все остальные мои опыты, коих было великое множество, нельзя вообще было сравнить с сегодняшней ночью. Будто снова девственности лишился, мать ее. Мне определенно сорвало крышу. И это совсем уж как-то неправильно. Обычно я не снимаю не пойми кого по барам и клубам, и уж точно не занимаюсь благотворительностью, естествуя толстых баб. Мне нравится другой типаж женщин. Точно, просто у меня стресс. Надо отвлечься. Нужно просто снова стать собой, едким и желчным козлом, без морали и принципов. Чертова вечеринка для извращенцев, видимо они что-то подсыпали в стремный алкоголь. То-то он мне сразу не понравился. Меня просто отравили, отсюда странные галлюцинации и охрененное возбуждение, которое до сих пор не спадает, когда я думаю о сбежавшей зайчатине.

– Гриша, мне нужна одежда, аспирин, и имя толстой зайчихи, – прорычал я в мобильник, не позволив заму со мной даже поздороваться. – Плевать, как ты его узнаешь. И выпусти меня уже из этого хлева.

– Найти и арэсссстовать, этого куплэтиста Касторрррского, – хохот Грини рвет мой воспаленный недоспавший мозг болью. Хорошо, что он сейчас на расстоянии телефонного звонка. Иначе бы я растерзал поганца голыми руками. Это он меня притащил в этот блядский цирк, в котором задастые зайчихи скачут верхом на охотнике. А потом затаскивают их в свое логово и сводят с ума, затрахав до очумения.

Гришка появился через десять минут, которых мне хватило, чтобы накрутить себя до состояния разогнавшегося на всех парах паровоза.

– Это невозможно, босс, – хрюкнул Гриня, восторженно осматривая гостиничную комнату, по которой словно прошел тайфун. – Бабу найти нереально. Только не убивайте, – прочел угрозу в моем взгляде этот чертов поганец.

– Я таких слов не знаю, мой дорогой друг, – щерюсь я.

– Вадим, ну реально. В этом смысл вечеринки был. Полнейшая анонимность. Да, билеты были дефицитными на действо, но… Да никто из тех кому достались флайеры не признается, что был на этом празднике порока. Списков гостей нет и не может быть на подобных мероприятиях. Босс. Остынь. Эта женщина скорее всего чья-то неверная жена, какого нибудь зажратого мужика с большим эго и крошечным членом. И эта бабенка просто так развлекается от скуки. На кой хрен тебе эти проблемы нужны сейчас, пока ты в состоянии развода? Вадь, очнись. Ты еще бухой что ли? Или баком свистнул от своих семейных головняков? Райский, ты гребаный олигарх, список форбс твой дом родной. Очнись. На кой хер тебе баба с прицепом? Если надо пар спустить, свистни, отбиваться устанешь.

А ведь он прав. Она же говорила, что замужем. Блядь, я реально что-то поплыл. Надо наказать моего психолога, совсем не ловит мышей мозгоправ. Наказать психолога, принять душ и ехать домой к дочери.

Чертово утро перестает быть томным.

– Машину мне подай к подъезду и оплати номер. Плати налом, чтобы имени моего не фигурировало. И куклу какую-нибудь подороже мне выпиши.