Улыбки летней ночи

Они катаются по сену в необузданной и нежной борьбе. Трубачи выступают из ворот, и часы на башне возвещают, что наступило три часа.

Солнце выкатывается из-за леса, и в его теплом освещении все принимает свой истинный цвет.

Петухи начинают кукарекать как одержимые.

Мягкий свет льется сквозь окно павильона и падает на Фредрика, который сидит в кресле с черным от сажи лицом. Дезире стоит на коленях на полу и старается оттереть его лицо губкой. Эгерман выходит из оцепенения и ошарашенно смотрит на Дезире. Солнце бьет ему прямо в лицо, и ему приходится снова закрыть глаза.

Он вздыхает с удовлетворением, но когда Дезире прикасается к царапине у него на лбу, он вздрагивает и говорит «Ой».

Фредрик. Не может быть, чтобы это был рай.

Дезире. Не потому ли, что здесь нахожусь я?

Фредрик. Дезире. Ты мне очень помогла.

Дезире. Верно. Я тебе очень помогла.

Фредрик. Почему я не умер?

Дезире. Патрон был холостой.

Фредрик. Вот как.

Дезире. Тебе больно.

Фредрик. Да, мне больно, больно, больно.

Дезире. Приляг и усни.

Он встает и в изнеможении падает на тахту. Дезире укрывает его одеялом. Он отворачивается к стене.

На столе – снимки его молодой жены. Художественные работы Адольфа, гордость фотоателье Альмгрена.

Дезире потихоньку собирает фотографии и прячет в свой глубокий карман. Потом она осторожно прикрывает за собой дверь павильона и садится на ступеньку, на самом солнышке.

Она достает из кармана портсигар, вынимает из него сигару. С наслаждением закуривает, курит, глубоко затягиваясь. Из другого кармана она достает текст роли. Потом закрывает глаза. Mалла ковыляет через лужайку перед домом. На террасе маленький Фредрик играет со щенком.

Mалла. Доброе утро, Дезире.

Дезире. Доброе утро, Малла.

Mалла. Учишь новую роль?

Дезире. Да, можно сказать и так.

Старуха лукаво ухмыляется. Она в своей соломенной шляпе, в руке – большая корзина.

Mалла. Я иду собирать землянику. А Фредрик не захотел пойти со мной.

Дезире. Пусть останется. Я присмотрю за ним.

Mалла (ухмыляясь). Нигде не спится так хорошо, как в деревне.

Петра взяла в плен Фрида и держит его за уши. Он смеется и пыхтит. Оба тяжело дышат и очень возбуждены. От сена поднялась пыль и в ярком солнечном свете окружает их словно облаком.

Петра. Обещаешь жениться на мне?

Фрид. Ой! Я дам тебе обещание, если ты оставишь в покое мои уши.

Петра. Нет. Сначала обещай.

Фрид. Обещаю. Ой!

Петра. Поклянись всем, что для тебя свято.

Фрид. Клянусь своей мужской силой.

Она отпускает его и отвешивает ему звонкую оплеуху, потом встает, оправляет платье и потягивается.

Петра. Стало быть, мы помолвлены?

Фрид (смеется). Кончились веселые деньки. Я вступаю на путь в преисподнюю.

Петра. Вставай и приводи себя в порядок, толстяк. Пора чистить лошадей.

Он встает и, подставив лицо солнцу, раскидывает руки и дышит полной грудью.

Фрид. Нет жизни более прекрасной, чем эта.

Петра. И тогда летняя ночь улыбнулась в третий раз.

Фрид. Для печальных, унылых, не спящих по ночам, запутавшихся, боязливых, одиноких.

Петра. Ну а клоуны и простаки сейчас выпьют по чашечке кофе на кухне.

Она сняла туфли и чулки и идет босиком по росистой траве, задрав юбку выше колен. Фрид идет за ней, смотрит на ее округлые бедра; они так чертовски красивы, что он запевает песню.

Стокгольм.

27 мая 1955 г.

notes

Примечания

1

Расин. Федра. М., «Искусство», 1984, т. 2, с. 253. Перевод М. Донского.