История государства инков

После того как мы набросали много планов и выбрали много дорог, чтобы проникнуть в понимание происхождения и начала инков, которые были урожденными королями Перу, я думаю, что лучшим планом и самой легкой и прямой дорогой будет рассказ о том, что я много раз слышал в детстве от своей матери, и ее братьев и дядей, и от других своих старших [родственников] об этом происхождении и начале, потому что все то, что сказано об этом в других источниках, сводится к тому же, о чем скажем мы, и будет лучше узнать об этом из собственных рассказов инков, чем от других испанских авторов. Случилось так, что мою мать, проживавшую на своей родине, в Коско, почти каждую неделю посещали немногочисленные родственники и родственницы, спасшиеся от жестокостей и тирании Ата-вальпы (мы скажем об этом [в рассказе] о его жизни); и всегда во время их посещений наиболее обычные для них разговоры касались происхождения их королей, их величия, величия их империи, их завоеваний и подвигов, правления в мире и на войне, законов, которые столько пользы приносили на благо их вассалам. Иными словами, в своих разговорах они обсуждали все то, что случалось между ними и способствовало [их] процветанию.

От прошлого величия и процветания они переходили к настоящему, оплакивая своих мертвых королей, свою потерянную империю и разрушенное государство и т. д. Эти и другие подобные разговоры вели во время своих посещений инки и пальи, и, вспоминая о потерянных богатствах, они всегда заканчивали свои беседы в слезах и плаче, говоря: «Сменилось наше царствование на вассальную зависимость», и т. д. Я, как ребенок, мог приходить и уходить оттуда, где они находились, ведя эти разговоры; слушать их было для меня развлечением, как развлекаются слушанием сказки. Так прошли дни, месяцы и годы, и, когда мне было уже шестнадцать или семнадцать лет, однажды случилось так, что, когда мои родственники вели эту свою беседу, разговаривая о своих королях и о своем прошлом (antiguallas), я сказал самому старому из них, тому, кто рассказывал об этом: «Инка, дядя, поскольку нет у вас письма, которое сохранило бы то, что хранит память о прошлых делах, [расскажи мне], что ты знаешь о происхождении и начале наших королей? Потому что там [в Европе] испанцы и другие соседние с ними народы, имея свои божественные и людские истории, знают из них, когда начали царствовать их и чужие короли, [когда] одни империи сменяли другие; они даже знают, сколько тысяч лет тому назад бог создал небо и землю; все это и еще гораздо большее они знают из своих книг. Однако вы, у которых нет книг, что вы помните о вашем прошлом? Кто был первым из ваших инков? Как его звали? От кого он произошел? Как начал он царствовать? С какими людьми и оружием завоевал он эту огромную империю? Каково происхождение наших подвигов?»

Инка словно бы возрадовался, услыхав эти вопросы; он испытывал удовольствие по мере их восприятия; [затем] он повернулся ко мне (я уже много раз слушал его, но никогда с таким вниманием, как в тот раз) и сказал: «Племянник, я с большой охотой скажу тебе о них, тебе надлежит услышать их и сохранить в сердце (так они говорят, когда хотят сказать в памяти). Знай, что в древние века весь этот район земли, который ты видишь, был огромными горами, покрытыми зарослями, и люди в те времена жили как неразумные звери и животные, без религии и порядка, без селений и домов, не возделывая и не засеивая землю, не одевая и не прикрывая свое тело, потому что они не умели обрабатывать ни хлопок, ни шерсть, чтобы делать одежду. Они жили парами, по трое, как им случалось соединиться вместе, в пещерах и расщелинах скал и в ямах в земле; словно животные, ели они полевую траву, и корни деревьев, и дикие фрукты, которыми они пользовались (dar de suyo), и человеческое мясо. Одни покрывали свое тело листьями, и корой деревьев, и шкурами зверей; другие ходили нагишом. Словом, они жили, как олени и стада диких животных (salvaginas), и даже к женщинам они относились, как скотина, так как они не знали ни собственных женщин, ни знакомых».

Прими, [читатель], к сведению, чтобы не вызывало у тебя раздражения: неоднократное повторение слов наш отец Солнце было свойственно языку инков, поскольку этим способом всякий раз они выражали свое почтение и послушание, называя [по имени] Солнце, ибо они кичились своим происхождением от него, а тому, кто не был инкой, было недозволено касаться [этих слов] своими устами, так как подобное считалось богохульством и [виновного] забрасывали камнями. Инка сказал: «Наш отец Солнце, видя людей такими, как я тебе сказал, огорчился, и проникся к ним сожалением, и направил он с неба на землю одного сына и одну дочь из своих детей, чтобы они наставили бы их на путь познания нашего отца Солнца, чтобы они стали бы поклоняться ему и восприняли бы его, как своего бога, и чтобы они дали им заветы и законы, с которыми они жили бы как здравомыслящие и благовоспитанные люди, чтобы они жили в населенных селениях и домах, умели бы обрабатывать землю, выращивать растения и злаки, растить скот и пользоваться им и плодами земли, как разумные люди, а не как звери. С этим приказом и поручением оставил наш отец Солнце этих двух своих детей в лагуне [озера] Титикака, которая находится в восьмидесяти лигах отсюда, и сказал им, чтобы они шли куда хотят и там, где им захочется поесть или поспать, они [должны] попытаться вогнать в землю золотой жезл длиною в половину вары и толщиною в два пальца (dendos), и там, где он войдет в землю с первого же броска, что для них послужит его знаком и указанием, там наш отец Солнце желал, чтобы они остановились бы и устроили свое местопребывание (asiento) и королевский двор (corte). Напоследок он сказал им: когда вы приведете этих людей к нашему служению, защищайте разум и справедливость, с сочувствием, милосердием и благодушием выполняя во всем обязанности почтительного отца к своим нежным и любимым детям, подражая и уподобляясь мне, приносящему всему миру добро, ибо я даю вам мой свет и ясность, чтобы вы увидели и создали бы свои богатства, а я обогрею вас, когда будет холодно, и взращу ваши пастбища и посевы, заставлю деревья приносить плоды и приумножу ваши стада, своевременно пошлю дождь и чистое [небо] и каждый день заботливо буду я пролетать над миром, чтобы видеть возникающие на земле нужды, и удовлетворять их, и приходить на помощь, как защитник и благодетель людей; я хочу, чтобы вы подражали этому примеру, как мои дети, посланные на землю только ради наставления и на благо этих людей, которые живут как животные. И с этого момента я объявляю и назначаю вас королями и господами всех людей, которых вы сумеете так наставить своим разумом, творением и правлением. Объяснив своим двум детям свою волю, наш отец Солнце отпустил их от себя. Они вышли из [озера] Титикака и зашагали к северу и на всем пути там, где они останавливались, они пытались воткнуть золотой жезл [в землю], но он ни разу не вошел в нее. Так они пришли к маленькому постоялому двору (venta) или спальне (dormitoria), который находится в семи или восьми лигах на юг от того города, который сегодня называют Пакарек Тампу, что означает рассветающий постоялый двор или спальня. Это имя дал инка, потому что он вышел из той спальни в момент рассвета. Это было одно из селений, которые тот князь (Principe) приказал потом заселить, и его обитатели еще сегодня очень похваляются названием, потому что его дал наш инка; оттуда он и его жена, наша королева, пришли в эту долину Коско, которая была тогда вся недоступными горами».

Глава XVI. Основание Коско, имперского города

«Первая остановка, которую они сделали в этой долине, – говорил инка, – была на холме Вана-каури, на юг от этого города. Там он попытался воткнуть в землю золотой жезл, который с большой легкостью ушел в нее с первым же броском, который они сделали; больше они не увидели его. Тогда сказал наш инка своей сестре и жене: в этой долине приказывает наш отец Солнце остановиться и устроить наше местопребывание и жилье, чтобы этим выполнить его волю. Поэтому, королева и сестра, нужно, чтобы каждый из нас пошел созывать и привлекать этих людей, чтобы наставить их и сделать добро, которое приказал нам наш отец Солнце. Наши первые короли спустились с холма Вана-каури каждый в свою сторону, чтобы созывать людей, а так как то место было первым, о котором мы имеем сведения, что они ступали по нему своими ногами, и по причине того, что [именно] оттуда направились они делать людям добро, в память о той милости и благодеянии, которые они оказали миру, мы построили на холме, как известно, храм для поклонения нашему отцу Солнцу. Князь пошел на север, а княгиня (Princesa) – на юг; всем мужчинам и женщинам, которых они встречали в той скалистой местности, они говорили и рассказывали, что их отец Солнце прислал с неба, чтобы они стали учителями и благодетелями обитателей всей той земли, спасая их от звериной жизни, которой они жили, и обучая их людской жизни; и что во исполнение того, что им приказывал Солнце, их отец, они шли созывать и выводить их из тех гор и из зарослей, чтобы убедить их основать многолюдные селения и дать им для еды человеческие яства, а не звериные. Эти и другие схожие вещи говорили наши короли первым дикарям, которых они повстречали в горах и горных цепях [и] которые, увидя тех двух людей, одетых и наряженных в украшения, полученные ими от нашего отца Солнца (обычай, весьма непривычный для них), с ушами с большими круглыми отверстиями (horadadas), как это делаем мы, их потомки, и узнав из их слов и по их лицам, что они были детьми Солнца и что пришли они к людям, чтобы дать им помещения для жилья и продукты для питания, и, с одной стороны, восхищенные тем, что они увидели, а с другой – благосклонно относясь к обещаниям, которые они им давали, эти люди полностью поверили в то, что они им говорили, и стали поклоняться им, и почитать как детей Солнца, и повиноваться как королям; и сами дикари, мужчины и женщины, созывая друг друга и передавая чудеса, которые они видели и слышали, собрались в огромном количестве и пошли за нашими королями, готовые следовать за ними туда, куда они захотели бы их повести.

Рис. 3. Манко Капак Инка. [Внизу: ] этот инка, по преданию, правил одним Куско. [П. де Айяла, 86]

Наши князья, видя огромное количество приходившего к ним народа, дали приказ некоторым из них заняться заготовкой для всех деревенской еды, чтобы голод не разбросал бы их вновь по горам; другим инка приказал построить шалаши и дома, указав, как их нужно строить. Таким образом, началось заселение этого нашего имперского города, разделенного на две части, которые были названы Ханан Коско, что, как ты знаешь, означает Верхнее Коско, и Хурин Коско, что означает Нижнее Коско. Те, кого привлек король, по его желанию заселили Ханан Коско, и поэтому они назвали его верхним; а те, кого созвала королева, заселили Хурин Коско, и поэтому назвали его нижним. Это разделение города не означало, что жители одной его части имели бы преимущества над [жителями] другой половины в обязанностях (essenciоn) и в привилегиях – они все были равны, как братья, дети одного отца и одной матери. Инка только пожелал, чтобы это разделение селения и различие в названии – верхнее и нижнее – сохранились бы, чтобы осталась вечная память о том, что одних созвал король, а других королева; и приказал он, чтобы между ними было только одно различие и признанное превосходство: жителей Верхнего Коско следовало воспринимать и уважать как первородных старших братьев, а [жителей] Нижнего, как младших (segundos) сыновей; иными словами, чтобы они были левой и правой рукой в любых привилегиях по месту [в обществе] и по службе (oficio), ибо верхних привлек мужчина, а нижних – женщина. По этому подобию имелось потом такое же деление во всех больших или малых селениях нашей империи, которые были разделены по районам или по [принципу] происхождения и назывались ханан-айльу и хурин-айльу, что означает верхнее и нижнее происхождение; ханан суйу и хурин суйу, что означает верхний и нижний районы.

Одновременно с заселением города наш инка обучал индейцев-мужчин мужским занятиям: таким как вскапывание и возделывание земли, сеяние злаковых, семян и овощей, ибо он показал им, что они были съедобны и полезны, и для этого он научил их делать плуги и другие нужные инструменты и объяснил им порядок и способ выводить (sacassen) оросительные каналы из ручьев, которые текут по этому району Коско; он даже научил их делать обувь, которую мы носим. С другой стороны, королева обучала индианок женским занятиям – пряже и ткачеству хлопка и шерсти, изготовлению одежды для себя и для своих мужей и детей; они рассказывали им, как следует выполнять остальные дела по домашнему хозяйству (servicio). Иными словами, наши князья обучали своих первых вассалов всему тому, что составляет человеческую жизнь, взяв на себя инка, король, обучение мужчин, а койя, королева, обучение женщин».

Рис. 4. Первая история королев-койа. Мама Вако Койа. [Внизу: ] правила в Куско. [П. де Айяла, 120]

Глава XVII. Что покорил первый инка Манко Капак

«Сами индейцы, заново покоренные таким способом, увидя себя другими [людьми] и признавая полученные ими благодеяния, с огромным удовлетворением и ликованием шли по горам и горным хребтам, шли через заросли в поисках индейцев, и сообщали им новость о тех детях Солнца, и говорили им, что те появились на их земле на благо им всем, и рассказывали им о многих благодеяниях, которые они для них свершили; а чтобы им верили, они показывали новые одежды, которые они надевали, и новую еду, которую они ели, и [рассказывали], что теперь они жили в домах и селениях. Эти вести, услышанные дикими людьми, побуждали многих из них идти смотреть чудеса, которые рассказывали и распространяли о наших первых родителях, королях и господах, и, удостоверясь в них своими собственными глазами, они оставались служить им в послушании; и, таким образом, призывая одни других и передавая слово от этих к тем, за немногие годы собралось множество людей – столько, что по прошествии первых шести или семи лет у инки уже были люди войны, вооруженные и обученные для защиты от всякого, кто напал бы на него, и даже чтобы силой приводить тех, кто не хотел приходить по [своему] желанию. Он научил их изготовлять оружие для наступления: лук и стрелы, копья и дубинки и другое, которыми сейчас они пользуются.

И, чтобы укоротить [рассказ] о подвигах нашего первого инки, я скажу тебе, что на востоке он покорил [земли] вплоть до реки, называемой Паукар-тампу, а на западе завоевал восемь лиг [земли] до реки, называемой Апу-римак, а на юге девять лиг до Кеке-сана. В этом районе наш инка приказал заселить более ста селений; крупнейшие [имели] по сто домов, а другие – меньше, согласно вместимости [каждого] места. То было самым началом этого нашего города; так его основали и заселили, чтобы он стал таким, каким ты его видишь. Это же стало началом нашей великой, богатой и знаменитой империи, которую твой отец и его товарищи отняли у нас. Такими были наши первые инки и короли, которые пришли в первоначальный период времени мира, от которых произошли остальные короли, которые были у нас и от которых все мы происходим. Сколько лет тому назад наш отец Солнце послал этих своих первых детей, я не смогу тебе точно сказать, ибо их прошло столько, что память не может их сохранить; мы считаем, что более четырехсот. Наш инка назывался Манко Капак, а наша койя – Мама Окльо Вако; они были, как я тебе говорил, брат и сестра, дети Солнца и Луны, наших [пра] родителей. Думаю, что я рассказал тебе достаточно много о том, о чем ты просил, и ответил на твои вопросы, а чтобы не заставлять тебя проливать слезы, я повествовал тебе эту историю, не обливаясь кровавыми слезами, как ими обливается мое сердце, испытывая боль при виде наших уничтоженных (acabados) инков и нашей потерянной империи».

Это длинное сообщение о происхождении их королей передал мне тот инка, дядя моей матери, которого я попросил об этом, а я попытался точно перевести его с языка моей матери, являющегося и языком инки, на чужой [для них] язык, каковым является кастильский язык, и хотя я не написал рассказ величественными словами, которыми говорил инка, и не придавал им [в переводе] все то значение, которое они имеют, ибо они содержат столько значения, что то, что я сделал, [должно было] оказаться бы куда более длинным; я же скорее сократил сообщение, убрав из него некоторые вещи, которые сделали бы его ненавистным; вполне достаточно того, что я взял его подлинный смысл, так как именно это подходит для нашей Истории. Другие подобные вещи, хотя и немногочисленные, мне рассказывал этот же инка во время посещений и бесед, которые имели место в доме моей матери и которые я расставлю дальше в положенных для них местах, указав, кто является их автором; и огорчает меня то, что не спросил я его о многом другом, чтобы сегодня располагать знаниями из такого прекрасного источника (archivo) и чтобы написать о них здесь.

Глава XVIII. Две исторические легенды о происхождении инков

Другую легенду о происхождении своих королей инков рассказывают простые люди Перу, а именно индейцы, которые живут на юг от Коско – эта [местность] называется Кольа-суйу – и на запад – называется Кунти-суйу. Говорят, что по прошествии потопа, о котором они знают только то, что он был, [и] невозможно понять, был ли он всеобщим времени Ноя или каким-то особым, другим, в силу чего мы будем говорить только то, что они сами рассказывают о нем и о других подобных вещах, ибо то, что рассказывают об этом, больше похоже на фантазию или плохо придуманные (ordenado) сказки, чем на исторические события; говорят же они, что когда остановились воды в Тиа-ванаку, который находится на юг от Коско, то появился человек, который оказался столь могучим, что разделил мир на четыре части и отдал их четырем мужчинам, которых назвал королями; первого звали Манко Капак, а второго Кольа, а третьего Токай, а четвертого Пинава. Говорят, что Манко Капаку он отдал северную часть, а Кольа – южную часть (по имени которого потом назвали Кольа ту большую провинцию), а третьему, по имени Токай, он отдал западную часть, а четвертому, которого звали Пинава, – восточную; и послал он каждого из них в свою область (distrito) завоевать людей и править теми, кого они там встретят; и не могут они сказать, утопил ли индейцев потоп или они воскресли, чтобы быть завоеванными и наставленными; и такие [нелепости] имеются во всем, что они говорят о тех временах. Они говорили, что из этого передела земли потом родилась та, которую инки сделали своим королевством, назвав его Тавантин-суйу. Говорят, что Манко Капак направился на север, и пришел в долину Коско, и основал тот город, и покорил вокруг соседей, и наставил их; и рассказывают они об этом начале почти то же самое, что говорили о нем мы, а [именно], что короли инки происходят от Манко Капака; об остальных же королях они не знают, что говорить; и так выглядят все истории той древности; и не следует пугаться того, что люди, не имевшие письма (letras), которое помогло бы им сохранить память о старине, передают столь путанно то начало, ибо даже о язычестве Старого Света, несмотря на наличие письма и такого большого интереса к нему, выдумано столько смехотворных и других подобных легенд, как, например, та, что посвящена Пирру и Девкалиону, и другие, которые мы могли бы рассказать, ибо во многом схожи [легенды] разных язычеств; точно так же имеется нечто схожее [у этих легенд] с историей Ноя, как это хотели сказать некоторые испанцы, о чем будет сказано ниже. То, что я сам полагаю о происхождении инков, я скажу в конце.

О другом варианте (mапега) происхождения инков, схожим с предыдущим, рассказывают те индейцы, которые живут на восток и на север от города Коско. Они говорят, что при возникновении мира из неких окон в скалистых горах, расположенных рядом с городом [Коско], в месте, которое называется Паукар-тампу, вышли четверо мужчин и четверо женщин; все они были братьями и сестрами, а вышли они из среднего окна – всего их было три,  которое назвали королевским окном; из-за этой легенды то окно было украшено со всех сторон огромными листами золота и множеством драгоценных камней; боковые же окна украсили только золотом без камней. Первого брата звали Манко Капак, а его жену Мама Окльо; говорят, что он основал город и он же назвал его Коско, что на особом языке инков означает пупок, и покорил те народы, и научил их быть людьми, и что от него происходят все инки. Второго брата зовут Айар Качи, а третьего Айар Учу, а четвертого Айар Саука. Слово (dicciоn) айар ничего не означает на всеобщем языке Перу; на особом [языке] инков оно должно иметь какое-то значение; остальные слова относятся к всеобщему языку. Качи означает соль, которую мы едим; а учу — это приправа, которую они бросают в жаркое и которую испанцы называют перцем; индейцы Перу не имели других специй (especias). Другое слово саука означает ликование, удовлетворение и радость[5 - Имена родоначальников племени приведены у Гарсиласо в народном осмыслении: «соль», «перец», «радость». Сиеса де Леон (1959, 31) перечисляет несколько иные имена: Манко, Качи, Авга (= «Савка»), Око (= «Учу»). Традиция подразделения племени на четыре «рода» отразилась в разделении государства инков на четыре (весьма неравные) «провинции», управлявшиеся полномочными наместниками («вице-королями»).]. Сделав выжимку из того, что индейцы [говорили] о содеянном теми тремя братьями и [тремя] сестрами своих первых королей, [можно сказать], что они рассказывали тысячи бессмыслиц и, не находя лучшего выхода, они иносказательно объясняли легенду, утверждая, что под солью — одним из имен, они понимают учение, которое инка дал им об естественной жизни, а под перцем — вкус, познанный от нее; а под словом ликование понимается удовлетворение и радость, с которыми они после этого жили; однако все это говорилось такими окольными путями, без всякого порядка и столь несогласованно, что то, что они хотят сказать, скорее угадываешь, нежели понимаешь из их речи и порядка их слов. Они утверждают только, что Манко Капак был первым королем и что от него происходят все остальные короли.

Таким образом, все три пути сходятся в том, что инки [берут свое] начало и происхождение от Манко Капака, а о трех других братьях они не упоминают; они предпочитают разделаться с ними иносказательным путем и остаться с одним Манко Капаком, и похоже, что это так и было, ибо после этого [упоминания] никогда ни один король, ни его потомки – мужчины не назывались теми именами, и не было народа, который бы чванился своим происхождением от них.

Некоторые любознательные испанцы, слушая эти рассказы, хотят сказать, что индейцам была ведома история Ноя, его трех сыновей, жены и невесток, которые и были теми четырьмя мужчинами и четырьмя женщинами, которых бог спас от потопа, что это – те самые люди, о которых рассказывает легенда, но что вместо окна в Ноевом ковчеге индейцы говорили об окне в Паукар-тампу; а могучего человека, о котором первая из легенд говорит, что он появился в Тиа-ванаку, и который, как рассказывают, поделил мир между теми четырьмя мужчинами, любознательные [испанцы] хотят считать богом, который послал Ноя и его трех сыновей, чтобы они заселили мир. И в других местах той или иной легенды [испанцы] хотят видеть сходство со святейшей историей, на которую, как им кажется, они похожи. Я не могу вмешиваться в столь глубокие дела; я просто рассказываю исторические легенды, которые я в детстве услышал от своих [родных]; я воспринял их такими, какими каждый из них хотел представить, и передаю их с иносказательностью, более всего соответствующей им. Наподобие легендам, которые мы рассказали об инках, другие народы Перу придумывают бесконечное множество [легенд] о происхождении и начале своих первородителей; как мы это увидим в рассказе об истории, они отличаются друг от друга; индеец не считается добропорядочным, если не происходит от родника, от реки или озера, пусть даже от моря или от хищных зверей, таких как медведь, лев или тигр, или от орла, или от птицы, которую называют кунтур, или от хищных птиц, или от горных хребтов, от вершин, от утесов или пещер, каждый по своей прихоти и ради своей хвалы и славы, а для легенд хватит того, что было сказано.

Глава XIX. Торжественное заявление автора по поводу [настоящей] Истории

Так как мы уже заложили первый (хотя и легендарный) камень в наше здание о происхождении инков, королей Перу, имеет смысл продолжить дальше [рассказ] о завоеваниях и покорении индейцев, слегка пополнив суммарное сообщение, которое передал мне тот инка, сообщениями многих других инков и индейцев, урожденных [тех] селений, которые этот первый инка Манко Капак приказал заселить и включил в свою империю, с которыми я рос и поддерживал связь до двадцати лет.

В то время я узнал все то, о чем мы будем писать, потому что во время моего детства они рассказывали мне свои истории так, как детям рассказывают сказки. Позже, в более старшем возрасте, они изложили мне длинное сообщение о своих законах и правлении, сопоставляя новое правление испанцев с [правлением] инков, рассматривая отдельно, в частности, преступления и наказания и [степень] их суровости; они рассказывали мне, как поступали их короли в мире и на войне, как они обращались со своими вассалами и как они [вассалы] служили им. Кроме того, они рассказывали мне, словно своему родному сыну, о всем своем язычестве, о своих ритуалах, церемониях и жертвоприношениях; о своих главных и неглавных праздниках, как они праздновались; они говорили мне о своих дурных наклонностях (abusos) и суеверии, о своих добрых и злых предзнаменованиях, которые они видели как в жертвоприношениях, так и вне их. В целом могу сказать, что они сообщили мне обо всем, что имелось в их государстве, и, если бы я тогда все записал, эта история была бы более точной. Помимо того, что мне рассказали индейцы, я сам смог увидеть своими глазами многое из того язычества, из его празднеств и суеверий, которые еще в мои времена – вплоть до двенадцати или тринадцати лет моего возраста – не во всем еще прекратились. Я родился восемь лет спустя после того, как испанцы захватили мою землю, и, как я уже говорил, я жил там вплоть до двадцати лет; таким образом, я видел многие из тех вещей, которые индейцы совершали в том язычестве, о которых я расскажу, указывая на то, что я их видел [сам]. Помимо сообщений, которые передали мои родственники о названных вещах, и помимо того, что я видел [сам], я располагал еще многими другими сообщениями о завоеваниях и [других] делах тех королей, потому что как только я взялся писать эту историю, я написал соученикам по школе и грамматике, поручив каждому из них помочь мне сообщениями, которыми они могли располагать об отдельных завоеваниях, которые инки осуществили в провинциях, [откуда происходили родом] их матери, ибо каждая провинция располагала своими отчетами (cuentas) и своими узлами (?udos) с их историческими хрониками и традициями, и поэтому они лучше сохраняли [сведения] о том, что случилось в этой, чем в чужой [провинции]. Соученики, отнесясь серьезно к тому, о чем я их просил, рассказали о моем намерении каждый своей матери и своим родным, а они, узнав, что некий индеец, сын их земли, хочет написать о случившихся на ней событиях, достали из своих архивов сообщения об историях, которые у них были, и направили их мне; и таким путем я получил сообщения о делах и завоеваниях каждого инки; они были точно такими же [сообщениями], какими располагали испанские историки, хотя и более длинными, как мы не раз убедимся в этом. И так как все дела, начиная от первого инки, являются началом и основой Истории, которую мы должны написать, представляется весьма необходимым [именно] здесь подробно рассказать о них, по крайней мере о самых важных из них, ибо в дальнейшем мы не будем повторять их [в рассказах] о жизни и делах каждого из инков, его потомков; потому что все они, как правило, как короли, так и не короли, стремились подражать всем и во всем характеру, делам и обычаям (costumbres) этого первого князя Манко Капака; и, поведав о его делах, мы расскажем о делах их всех. Мы будем внимательно рассказывать о наиболее исторически [значимых] подвигах, не касаясь многих других, поскольку они были бы не к месту и [привели] к многословию; и хотя некоторые места из сказанного, а другие из того, что будет сказано в дальнейшем, покажутся сказками, я все же решил написать о них, чтобы не выбросить те основы, на которых индейцы базируют самое значительное и самое лучшее из того, что они рассказывают о своей империи; потому что в конце концов из этого сказанного возникли великие творения (granderas), которыми сегодня совершенно реально владеет Испания, в связи с чем я позволю себе рассказать то, что более всего подходит для сообщения, которое можно было бы сделать о начале, среднем периоде и конце той монархии, и я торжественно заявляю, что буду лишь излагать о ней те сведения, которые я впитал вместе с материнским молоком, а также сообщения, полученные позднее здесь, о которых я просил своих собственных [родных]; и я обещаю, что их пристрастность не сможет [даже] частично увести меня в сторону от изложения правды, не вынудит меня изъять что-то плохое либо приписать хорошее к тому, что было у них, ибо я хорошо знаю, что язычество представляет собою море ошибок; и я не напишу ничего нового, о чем не было бы сказано, а только то, о чем уже писали испанские историки, рассказывая о той земле и о ее королях; я буду приводить в доказательство их же собственные слова там, где это будет необходимо, чтобы было видно, что я не прибегаю к подделкам в пользу моих родных, а говорю то же самое, что говорили испанцы; я буду служить лишь комментатором, чтобы объявить и расширить сведения о многих вещах, о которых они лишь упомянули, оставив несовершенным [рассказ о них], поскольку им не хватало полных сообщений.

Многое другое из того, что недостает в их историях, но имело место в действительности, будет добавлено, а кое-что как лишнее будет изъято либо из-за неверных сообщений, которые были ими получены, или из-за неумения испанца спросить с учетом разницы времени и эпох (edades), различия между провинциями и народами, или оттого, что он не понимал получаемое от индейца сообщение, или потому, что они не понимали друг друга из-за трудностей в языке, ибо испанец, считающий, что он знает больше, чем другой [собеседник], не имеет представления о девяти из десяти частей, поскольку одно и то же слово может означать много предметов и существует различное произношение одного и того же слова (dicciоn) для обозначения весьма различных предметов, как это можно будет увидеть в дальнейшем на [примере] некоторых слов, которые мы будем вынуждены использовать.

Все, что я расскажу, помимо этого, о том государстве, скорее разрушенном, нежели познанном, будет мною изложено правдиво; [я расскажу] о том, что оно имело в древности из идолопоклонства, ритуалов, жертвоприношений и церемоний и в своем правлении, законах и обычаях в мире и на войне, [но] я не стану прибегать к сравнению чего-либо здешнего со схожим чужим, имеющим место в историях божественных и людских или в правлении нашего времени, потому что любое сравнение одиозно. Тот, кто прочтет все это, сможет по своему желанию заниматься сравнением, ибо он найдет многое, схожее с античным миром, другое – со Святым Писанием или с непристойными россказнями (profanas) и сказками древнего язычества; он увидит, что многие законы и обычаи похожи на законы нашего века; многие же другие он найдет во всем нам противоположными; я со своей стороны сделал то, что смог, хотя не смог сделать то, что хотел. Благоразумного читателя я умоляю принять мои добрые намерения, выразившиеся в желании подарить ему удовольствие и удовлетворение, хотя ни силы, ни способности индейца, рожденного среди индейцев и воспитанного среди оружия и лошадей, не могут этого достичь.

Глава XX. Селения, которые приказал заселить первый инка

Возвращаясь к инке Манко Капаку, мы расскажем, что после того как город Коско был основан [им] в виде двух групп жителей (parcialidades), о которых говорилось выше, он приказал основать много других селений; и было так, что на востоке от города на пространстве, простирающемся [от Коско] до реки, называемой Паукар-тампу, он приказал заселить тринадцать селений людьми, которых он привлек в этой стороне, расположив их по обе стороны королевской дороги на Анти-суйу, которые мы не станем называть, чтобы избежать многословия; почти все они или все принадлежат к племени (naciоn) по имени покес. На западе от города, на пространстве длиною в восемь лиг и шириною в девять или десять он приказал заселить тридцать селений, которые идут по одну сторону и по другую сторону от королевской дороги на Кунти-суйу. Эти поселения принадлежали трем племенам, именовавшимся по-разному; их следует знать: маска, чильки, папури. На севере от города были заселены двадцать селений, принадлежавших четырем племенам, каковыми являлись майу, санку, чинча-пукуйу, римак-тампу. Остальные селения расположены в красивой долине Сакса-вана, где имело место сражение и пленение Гонсало Писарро. Самое дальнее из этих селений находится в семи лигах от города, а все остальные расходятся по одну и по другую руку от королевской дороги на Чинча-суйу. На юг от города были заселены тридцать восемь или сорок селений; восемнадцать племенем айар-мака – они находились по одну и по другую руку от королевской дороги на Кольа-суйу на пространстве в три лиги длиной, начиная от местечка Лас-Салинас, расположенного в малой лиге от города, где произошло достойное сожаления сражение между доном Диего де Альмагро Стариком и Эрнандо Писарро; остальные селения принадлежали людям пяти или шести [племен], называвшихся кеспиканча, муйна, уркос, кевар, варук, кавиньа. Это племя кавиньа чванилось своей пустой верой в то, что его первородители вышли из одной лагуны, в которую, говорят, возвращались души тех, кто умирал, и что оттуда они снова возвращались, войдя в тела тех, кто рождался; у них был идол ужасающего вида, которому они приносили очень варварские жертвы. Инка Манко Капак запретил эти жертвоприношения, и отнял идола, и приказал им, как всем своим вассалам, поклоняться Солнцу.

Эти селения, число которых превышало сотню в тот первоначальный период, были небольшими, ибо самые крупные из них не превышали ста домов, а самые маленькие имели от двадцати пяти до тридцати [домов]; позднее благодаря благодеяниям и привилегиям, которыми одарил их сам Манко Капак, как мы скажем об этом ниже, они намного разрослись, ибо многие из них уже имели по тысяче жителей (vezinos), а самые маленькие по триста и по четыреста. Позднее, очень много времени спустя, из-за этих самых привилегий и благодеяний, которыми первый инка и его потомки одарили их, их уничтожил великий тиран Ата-вальпа; одни из них пострадали больше, другие – меньше, а многих он уничтожил полностью. Сейчас, в наше время, отдаленное немногим более чем двадцатью годами от тех событий, те селения, которые инка Манко Капак приказал заселить, как и почти все остальные, которые были в Перу [до испанцев], находятся не на своих старых местах, а на совсем других, ибо один вице-король, как об этом своевременно будет сказано, заставил свести их в большие селения, соединяя по пять и шесть селений в одно и по шесть и восемь в другое, и число это колебалось в зависимости от того, какими были объединившиеся селения, в связи с чем возникло множество неудобств; однако [говорить о них] одиозно, и разговор об этом прекращается[6 - Дон Франсиско Альварес де Толедо-и-Пачеко, вице-король Перу (1569–1589), приказал согнать индейцев в большие селения для удобства взимания податей и наблюдения за принудительными работами. В результате этой операции («редукция») погибло около 300 000 жителей.].

Глава XXI. Чему обучал инка своих вассалов

Инка Манко Капак, заселяя свои селения, вместе с обучением своих вассалов возделыванию земли, и строительству домов, и проведению оросительных каналов, и другим остальным вещам, необходимым для человеческой жизни, обучал их благовоспитанности, содружеству (compan?a) и братству, которые они должны были проявлять в отношениях друг с другом, в соответствии с тем, чему учили их разум и закон природы, весьма успешно убеждая их, что для того чтобы между ними царил бы вечный мир и согласие и не рождались бы гнев и страсти, следует для другого делать то, что ты желаешь для себя, ибо нельзя позволять себе для себя хотеть один закон, а для других – другой. В особенности он приказал проявлять всеобщее уважение в отношении к женщинам и дочерям, потому что касательно женщин у них царили самые варварские из всех пороки. Он ввел смертную казнь для прелюбодеев, убийц и воров. Приказал иметь не более одной жены, и чтобы женились они среди своих, не смешивали бы роды, и чтобы женились после двадцати лет и старше, чтобы они уже могли бы [сами] управлять своими домами и работать в своих поместьях. Он приказал собрать домашний (manso) скот, бродивший без хозяев по полям, шерстью которого он их всех одел, используя ремесла и обучение в деле изготовления пряжи и ткани, полученные индианками от королевы Мама Окльо Вако. Он научил их делать обувь, именуемую усута, которую носят сегодня. Для каждого селения или племени, которые он подчинил, он избрал курак, что означает то же самое, что касике на языке Кубы и Санто-Доминго, т. е. господин вассалов; он выбирал их исходя из их достоинств – того, кто больше трудился для покорения индейцев, проявив себя более приветливым, мягким и благочестивым [человеком], большим другом к общему добру, – их он сделал господами над всеми остальными, чтобы они обучали их как отцы сыновей; индейцам же он приказал слушаться их, как [слушаются] сыновья отцов.

Он приказал, чтобы плоды, которые собирали в каждом селении, хранились бы вместе, чтобы каждому дать то, в чем он нуждался, пока не появится возможность дать землю каждому индейцу отдельно. Вместе с этими заветами и правилами он обучал их божественному культу своего идолопоклонства. Он указал место для возведения храма Солнцу, где ему будут приносить жертвы, убедив их в том, чтобы они почитали его как главного бога, которому поклонялись бы и воздавали благодарность за природные блага, которые он дарил им своим светом и теплом, ибо они видели, что поля плодоносили для них и умножались их стада, [и это] помимо других милостей, которые они получали каждый день; и что они, в частности, обязаны были поклоняться и служить Солнцу и Луне за то, что они послали им двух своих детей, которые, вырвав их из звериной жизни, которую они до этого вели, привели их к жизни человеческой, которой они жили в настоящем. Он приказал построить дом женам Солнца, когда число женщин королевской крови было достаточно большим, чтобы заселить его. Он приказал им все это соблюдать и выполнять в знак благодарности за полученные этими людьми благодеяния, ибо они не могли их отрицать; и от имени своего отца Солнца он обещал им многие другие блага, если они так поступят; и они твердо должны были знать, что говорил он им те вещи не от себя, а что раскрывало их Солнце, приказывая ему сказать все это индейцам от своего имени, что оно, будучи отцом, вело и обучало его всем своим делам и помыслам (dichos). Индейцы с наивностью, которая была им свойственна как тогда, так и всегда, вплоть до нашего времени, поверили всему тому, что сказал им инка, а главным образом тому, что он сказал им, что является сыном Солнца, потому что среди них были народы, чванившиеся происхождением, [взятым] из подобных же сказок, как мы скажем об этом дальше, хотя они и не сумели подобрать их столь же удачно, как инка, потому что они брали свое начало от животных и от вещей низких и земных. Тогда и в более поздние времена индейцы, сравнивая свое происхождение с [происхождением] инки и видя благодеяния, которые он принес им, поддержали его; они самым решительным образом поверили, что он – сын Солнца, и обещали ему соблюдать и выполнять то, что он им приказывал; и они почитали его как сына Солнца, признавая, что ни один человеческий человек не смог бы с ними сделать то, что сделал он; и поэтому они верили, что он был божественным человеком, пришедшим с неба.

Глава XXII. Знаки милости, которыми инка удостоил своих вассалов

Упомянутыми и другими подобными делами инка Манко Капак занимался много лет на благо своих вассалов, и, испытав их верность, любовь и уважение, с которыми они ему служили, поклонение, отдаваемое ему, он решил, что для того, чтобы они испытывали еще большую обязанность, [нужно] было облагородить их именами и знаками, которые сам инка носил на голове; а случилось это уже после того, как он убедил их в том, что был сыном Солнца, чтобы они более высоко ценили бы их. Для этого необходимо знать, что инка Манко Капак, а потом и его потомки, подражая ему, ходили стрижеными, оставляя волосы лишь в палец [длиной]; они стриглись каменными ножами, скобля волосы сверху вниз, сохраняя указанную длину. Они пользовались каменными ножами, потому что не сумели изобрести ножницы; стрижка стоила им большого труда, как любой может себе это представить; поэтому, когда позднее они увидели, с какой легкостью и мягкостью стригут ножницы, один инка сказал нашему соученику по письму и чтению: «Если бы испанцы, ваши отцы, принесли бы нам только лишь ножницы, зеркала и расчески, мы отдали бы им все золото и серебро, которое мы имели на своей земле». Кроме того, что они ходили стрижеными, они проделывали отверстия в тех местах ушей, где обычно женщины делают дырочки для серег, увеличивая искусственным путем эти отверстия (подробнее мы расскажем об этом своевременно) до удивительней величины, невероятной для тех, кто их не видел, потому что кажется невозможным, что такое малое количество мяса, которое имеется под ухом, могло так растянуться, что оказывалось возможным вмещать туда ушное украшение (orejera) размером и формой с гончарный круг, ибо украшения, которые они вставляли в те петли, которые делали из [мочек] ушей, были подобны [гончарному] кругу; если же случалось, что петли эти разрывались, то выяснялось, что они были длиною в большую четверть вары (gran cuarta de vara), а толщиною в половину пальца. А за то, что индейцы вот таким способом, как мы рассказали, украшали себя, испанцы прозвали их ушастыми (orejоn).

Инки в качестве украшения носили на голове плетеную тесьму, которая называется льауту, они делали ее из нитей многих цветов шириною в палец и немного меньшей толщиной. Этой тесьмой они повязывали голову и делали четыре или пять витков, и она свисала (quedaba), как гирлянда. Эти три знака различия, каковыми являются льауту, стрижка и уши с отверстиями, являлись главными, которые употребляли инки Манко Капак, – о других знаках мы скажем дальше – они были знаками различия королевской особы, и их не мог употреблять никто другой. Первая привилегия, которую инка предоставил своим вассалам, выразилась в том, что он приказал им всем в подражание ему самому носить на голове плетеную тесьму, однако она не должна была быть разноцветной, как та, которую носил инка, а только одного цвета, каковым стал черный [цвет].

По прошествии некоторого времени он оказал им милость и другим своим знаком отличия, к которому они относились с большей благосклонностью; и был это приказ, [разрешавший] им ходить стрижеными, однако при этом должно было сохраняться отличие одних вассалов от других и всех их от инки, чтобы не было путаницы в делении, которое он приказал установить для каждой провинции и каждого народа (naciоn), и чтобы они не очень походили бы на инку и между ними было бы достаточно большое различие; и так он приказал, чтобы одни носили косу (coleta) наподобие четырехугольной шапочки с ушами: это значит, что она открывала лоб до висков, а по бокам волосы спускались до самого кончика ушей. Другим он приказал носить косу до середины уха, а другим еще короче, однако чтобы никто не носил волосы так коротко, как инка. И необходимо заметить, что все эти индейцы, и главным образом инки, заботились о том, чтобы не дать отрасти волосам – они всегда носили их одной и той же длины, чтобы в одни дни не выглядеть [обладателями] одного знака отличия, а в другие дни – другого. Такими нивелированными ходили все они, когда вопрос касался знаков отличия и различий [в украшении] головы, ибо каждый народ кичился своими, а еще больше теми знаками отличия, которые были им даны рукою инки.

Глава XXIII. Другие еще более милостивые знаки отличия, [связанные] с именем инки

По прошествии нескольких месяцев и лет он оказал им новую, еще более приятную, чем прошлые, милость, приказав им сделать отверстия в ушах, хотя [здесь] тоже имелись ограничения [в частности] в размере отверстий в ухе, ибо оно не могло достигать половины того, что имел инка, а должно было быть меньше половины (de media atras), и носить в отверстиях разные предметы, соответствующие разным родам (apellidos) и провинциям. Одним он дал, чтобы они носили в качестве знака отличия палочку толщиной с указательный палец, как это было с племенами по имени майу и санку. Другим он приказал носить моток из белой шерсти, которая должна была высовываться по одну и другую сторону уха настолько, насколько высовывается ноготь большого пальца: это были [люди] из племени по имени покес. Людям муйна, чарук, чилька он приказал носить в ушах украшения из обычного тростника, который индейцы называют тутура (tutura). Племени римак-тампу и его соседям он приказал носить в ушах палку, которая на островах Барловенто называется магей, а на всеобщем языке Перу ее называют чучау; если с нее снять кору, то сердцевина оказывается пористой, мягкой и очень легкой. Трем родам Уркос, Йукай, Тампу – все они с низовий реки Йукай – он приказал в виде особой милости и любезности сделать в ушах более крупные отверстия, чем у других народов, однако они также не должны были достигать половины размера отверстий у инки, для чего он дал им мерку величины отверстия, как он сделал это и для всех других родов, чтобы отверстия не превышали [установленную] величину. Вставки в уши он приказал сделать из тростника тутура, потому что они были больше похожи на вставки инки. Они называли их вставками в уши (orejeras), а не серьгами, потому что они не свисали с ушей, а вставлялись в отверстия, проделанные в ушах, как пробка в горлышко кувшина.

Различия, которые по приказу инки существовали в знаках отличия, служили не только для того, чтобы не было бы путаницы между племенами и родами, но и для того, как об этом говорят сами вассалы, дабы также показать, что те из них, которые имели большее сходство со знаками короля, означали большую милость и были более желанны для него. Однако он давал их не по своему свободному волеизъявлению и не по степени личной привязанности к одним или другим вассалам, а в соответствии со здравым смыслом и справедливостью; тем, кто показался ему более восприимчивым к его учению и кто потрудился больше в покорении остальных индейцев, он придал большое сходство со своей особой в [части] знаков отличия, одарив их большей милостью и постоянно давая понять, что все то, что он сделал с ними, произошло благодаря приказу и откровению его отца Солнца, и индейцы верили ему, и поэтому они, что бы инка ни приказывал им и как бы он с ними ни обращался, были очень довольными, потому что, помимо того, что они считали его откровением (revelaciоn) Солнца, они видели на собственном опыте благодеяния, которые получали, покорившись ему.

Напоследок, видя, что старость уже пришла, инка приказал, чтобы в городе Коске собрались бы самые главные из его вассалов; в торжественной беседе он сказал им, что намеревается вскоре вернуться на небо, чтобы отдохнуть со своим отцом Солнцем, который призывал его к себе (это были слова, которые говорили все его потомки короли, когда предчувствовали наступление смерти), и что, вынужденный покинуть их, он хотел оставить им свои наивысшие благодеяние и милость, каковыми являлось его королевское имя, которое позволит им и их потомкам жить в почете и уважении всего мира, и что он, считая их своими сыновьями, приказал, чтобы они и их потомки всегда назывались бы инками, не делая различий, не отличая одних от других, как это было в прошлом с другими его благодеяниями и милостями, чтобы они сообща и открыто радовались бы величию этого имени, ибо, поскольку они были первыми вассалами, которых он имел, и так как они покорились его воле, он любил их, как своих сыновей, и с удовольствием дарил им свои знаки отличия и королевское имя и назвал их сыновьями; потому что он надеялся, что они и их потомки, как таковые сыновья, будут служить своему настоящему королю и тому, кто ему унаследует, в завоеваниях и покорении остальных индейцев ради увеличения своей империи; все это он приказал им хранить в сердце и в памяти и отплачивать [за милости] службой преданных вассалов; и что он не хотел, чтобы их жены и дочери назывались бы пальами, как [женщины] королевской крови, ибо, поскольку женщины не были способны служить, как мужчины, с оружием на войне, они точно так же не были способны носить королевскую фамилию и имя.

От этих инков, ставших [таковыми] по привилегии, произошли те, кого сейчас в Перу называют, инками, а их жен называют пальами и койами, чтобы дешево насладиться этими и другими подобными вещами, которые им и другим народам преподносят испанцы. Инков же королевской крови осталось мало, а из-за их бедности и нужды их знают и того меньше, ибо тирания и жестокость Ата-вальпы уничтожили их. А те немногие, которые спаслись, по крайней мере самые главные и известные из них, погибли во время других бедствий, как мы об этом своевременно скажем. Из знаков отличия, которыми инка Манко Капак украшал голову, он оставил для себя и для своих потомков королей только один – это была красная кисточка, [сделанная] наподобие бахромы и проходившая по лбу от одного виска до другого. У наследного принца она была желтой и меньшего размера, чем у отца. О церемониях ее вручения во время провозглашения наследного принца и о других знаках отличия, которые позже носили короли инки, мы расскажем дальше, в том месте, где коснемся того, как инков посвящали в рыцари.

Индейцы очень высоко оценили полученные ими от своего короля милости – знаки, ибо они принадлежали королевской особе, и хотя они были разными, о чем мы сказали, они восприняли их с огромной благодарностью, потому что инка заставил их поверить, что он дал их, как уже говорилось, по приказанию Солнца, распределяя их согласно заслугам каждого народа, и поэтому они ценили их необычайно высоко. Однако, когда они увидели грандиозность его последней милости, заключавшейся в [присвоении им] имени инка, и что она распространялась не только на них самих, но и на их потомков, они пришли в такое восхищение от величия королевской души своего князя, его щедрости и великодушия, что не знали, какую воздать ему хвалу. Между собой они говорили друг другу, что инка, не довольствуясь тем, что вырвал их из звериной [жизни] и превратил в людей, неудовлетворенный многочисленными благодеяниями, которыми он одарил их, обучив вещам, необходимым для человеческой жизни, и естественным законам для моральной жизни, и познанию своего бога Солнца, чего хватило бы, чтобы они стали бы его вечными рабами, оказался столь человечным, что отдал им свои королевские знаки отличия, а напоследок вместо того, чтобы обложить их данью и налогами, он передал им величие своего имени, такого и столь высокого, что оно между ними считалось святым и божественным, ибо никто не решался коснуться его устами, кроме как с величайшим почтением и только для того, чтобы упомянуть короля, а что сейчас, подарив им значимость и сан, он сделал его столь обычным для них, что все они могли наполнить им свои уста, поскольку стали приемными сыновьями [инки], находя удовлетворение в том, что были обыкновенными вассалами сына Солнца.

Глава XXIV. Имена и прозвища, которые индейцы присвоили своему королю

Индейцы, высоко ценя величие милосердия и любви, оказанных им инкой, воздали великое благословение и хвалу своему князю и начали искать титулы и прозвища, которые были бы равны величию его души и в совокупности своей выразили бы его героические добродетели, и так среди прочих придуманных ими имен оказались два. Одно было Капак, что означает богатый, но не поместьями, ибо, как говорят индейцы, этот князь не имел богатого состояния, а богатством духа, благонамеренности, сочувствия, милосердия, щедрости, справедливости, благородства и желания деяний на благо беднякам, и, так как все эти [качества] были у него такими великими, как их описывают его вассалы, они говорят, что его по достоинству назвали Капаком, что означает также богатый и могучий в ратном деле. Другое имя, которым они назвали его, было Вак Чакуйак, что означает сторонник и благодетель бедных, ибо если первое имя обозначало величие его души, то второе обозначало благодеяния, которые он совершил для своих [людей]; и с тех пор звали этого князя Манко Капак, а до этого его называли Манко Инка. Манко – имя собственное, мы не знаем, что оно обозначает на всеобщем языке Перу, хотя на особом [языке], на котором инки разговаривали друг с другом (который, как мне пишут из Перу, уже утерян полностью), оно должно было иметь какое-то значение, потому что большая часть всех имен королей имела его, как мы это дальше увидим, когда назовем другие имена. Для князя имя инка означало господин, или король, или император, а для остальных оно означает господин, а если передать полное его значение, то оно означает мужчина королевской крови, ибо курак, какими бы великими господами они ни были бы, не называют инками; пальа означает женщина королевской крови, а чтобы отличить короля от всех остальных инков, его называют сапа инка, что означает единственный господин, на манер того, как свои называют Турка [султана] Великим Господином. Дальше мы назовем все подлинные мужские и женские имена для любознательных, которым приятно их узнать. Индейцы также называли этого своего первого короля и его потомков интип чурин, что означает сын Солнца, но это имя они давали ему скорее из-за его происхождения, как они ошибочно считали, чем из-за положения.

Глава XXV. Завещание и смерть инки Манко Капака

Манко Капак царствовал многие годы, однако [никто] не знает достоверно сколько; некоторые говорят, что более тридцати, а другие – более сорока; он постоянно занимался делами, о которых мы говорили, а когда ощутил приближение смерти, то позвал своих сыновей, которых было много, как от его жены королевы Мама Окльо Вако, так и от сожительниц, которых он брал, говоря, что будет хорошо, если появится много сыновей Солнца. Он также позвал самых главных своих вассалов и в качестве завещания провел с ними долгую беседу, поручив наследному принцу и всем остальным своим сыновьям благодеяние и любовь к вассалам, а вассалам верность и службу своему королю и охрану законов, которые он им оставлял, заверив, что все они были даны его отцом Солнцем. С этим он простился с вассалами, а с сыновьями секретно провел другую беседу, которая была последней и в которой он приказал им вечно хранить в памяти то, что они были сыновьями Солнца, чтобы они уважали и поклонялись ему как богу и как отцу; он сказал им, что в подражание ему самому они должны охранять его законы и приказания и быть первыми в их соблюдении, чтобы служить примером вассалам и быть мягкими и сочувствующими, чтобы покорять индейцев любовью, привлекая их благодеяниями, а не силой, что [покоренные] с помощью принуждения никогда не станут хорошими вассалами; чтобы они поддерживали справедливость, не нанося обид; в заключение он сказал, что они должны своими наклонностями показывать, что были сыновьями Солнца, подтверждая в делах то, что свидетельствовали в словах, чтобы индейцы верили бы им и [не думали], что их обманывают, говоря одно, а делая другое. Он приказал, что все то, что он поручает им, они должны из поколения в поколение поручать своим сыновьям и потомкам, чтобы они выполняли и охраняли то, что им приказывал их отец Солнце, утверждая, что все это были его слова и что он завещает им эти слова и свою последнюю волю. Он сказал, что его призывает Солнце и он уходит к нему на покой; а они пусть остаются с миром, и он с неба будет заботиться о них, и благодетельствовать, и приходить на помощь во всех их нуждах. Сказав эти и другие подобные слова, инка Манко Капак умер; он оставил наследным принцем Синчи Рока, своего перворожденного сына от койи Мама Окльо Вако, своей жены и сестры.

Помимо принца, эта [чета] королей оставила других сыновей и дочерей, которые переженились друг на друге, чтобы сохранить в чистоте кровь, которая, как говорили, чудесным образом брала начало от Солнца, ибо это правда, что они очень почитали [кровь], которая брала свое начало и чистоту от этих королей, и не смешивали ее с другой кровью, ибо они считали ее божественной, а всю остальную – человеческой, даже если она принадлежала великим господам вассалов, которых звали кураками.

Инка Синчи Рока женился на своей старшей сестре Мама Окльо или Мама Кора (как другие говорят), подражая примеру своего отца и своих дедов Солнца и Луны, потому что в своем язычестве они считали Луну сестрой и женой Солнца. Они совершили этот брак, чтобы сохранить чистоту крови и чтобы их сыну-наследнику королевство принадлежало бы как по материнской, так и по отцовской [линии]; [для этого] были и другие соображения, о которых мы скажем дальше более подробно. Остальные братья и сестры также поженились друг на друге, чтобы сохранить и увеличить потомство инков. Они говорили, что женитьба этих братьев и сестер друг на друге была предписана Солнцем и что инка Манко Капак так приказал, ибо его детям не на ком было жениться, [чтобы] сохранить при этом чистоту крови; однако позже никому не разрешалось жениться на сестре, кроме как инке-наследнику; они выполняли это, как мы увидим по ходу истории.

Инку Манко Капака его вассалы оплакивали с великим страданием: плач и приношения длились многие месяцы; они забальзамировали его тело, чтобы он был бы рядом и [можно было] постоянно видеть его; они поклонялись ему как богу, сыну Солнца; они принесли ему в жертву множество лам, викуний, и ягнят, и домашних кроликов, и птиц, и злаки, и овощи, признавая его господином всего того, что он оставил им. Если взять то, что я видел и знал о природных качествах и условиях жизни тех людей, то я могу предположить (congeturar) о происхождении этого князя Манко Инка, которого его вассалы за величие назвали Манко Капаком, лишь то, что он должен был быть неким благоразумным, рассудительным индейцем с хорошими способностями и что он смог хорошо понять великую простоту тех народов и увидеть, что они нуждаются в наставлении и обучении для настоящей жизни; и с помощью хитрости и проницательности, чтобы добиться уважения, он придумал ту легенду, говоря, что он и его жена являются детьми Солнца, которые спустились с неба, и что отец направил их, чтобы они наставили и принесли добро тем людям; а чтобы заставить их поверить себе, он должен был придать своей внешности и поведению [нечто необычное], в частности такие огромные уши, какие имели инки и которые действительно невозможно представить тем, кто их не видел, как [их видел] я, а тому, кто их сейчас увидел бы (если бы уши удлинялись), было бы трудно понять, как им удавалось так удлинять их; а поскольку совершенные им для своих вассалов благодеяния и почести подтверждали легенду о его генеалогии, индейцы твердо поверили, что он был сыном Солнца, спустившимся с неба, и они почитали его таковым, ибо точно так же поступили античные язычники, хотя они были менее тупыми, в отношении тех, кто принес им подобные же благодеяния; потому что те люди ни на что так не реагируют, как на то, что слова их учителей не расходятся с их поступками, и когда они убеждаются, что в жизни доктрина и действие совпадают, нет больше нужды в аргументах для того, чтобы побуждать их делать то, чего от них хотят. Я рассказываю об этом потому, что ни инки королевской крови, ни простые люди не дают никакой другой [версии] происхождения своих королей, кроме той, с которой мы познакомились в их исторических легендах, которые похожи одна на другую, и все сходятся на том, что Манко Капак был первым инкой.

Глава XXVI. Королевские имена и их значение

Будет правильно, если мы коротко расскажем о значении королевских нарицательных имен, как мужских, так и женских, и как и кому их присваивали, и как ими пользовались, чтобы была видна та забота, которую инки проявляли при выборе имени и прозвища, что само по себе не является значительным делом. И начиная с имени инка следует знать, что у королевской особы оно означает король, или император, а для их потомков оно означает мужчина королевской крови, ибо имя инка принадлежало всем им с указанной разницей, однако потомство шло только по мужской, а не по женской линии. Они называли своих королей сапа инка, что означает единственный король, или единственный император, или единственный господин, потому что сапа означает единственный; и это имя они не давали никому из родственников [короля], ни даже наследному принцу, пока он не унаследует престол; потому что король мог быть только один единственный и нельзя было присваивать его имя другому, ибо это означало бы появление многих королей. Они точно так же называли их вакча-куйак, что означает покровитель и благодетель бедных, и это прозвище они также никому другому не давали, а только королям из-за [их] особой заботы, которую они все, начиная от первого и кончая последним [королем], проявляли в деле оказания добра своим вассалам. Впереди уже говорилось о значении имени капак, которое означает: [человек] королевского достоинства, богатый благородством в отношении своих [вассалов]; его давали только королю и никому другому, потому что он был их главным благодетелем. Они называли его также Интип чурин, что значит сын Солнца, и это имя они давали всем мужчинам королевской крови, потому что, согласно их легенде, они происходили от Солнца, а женщинам его не давали.

Сыновей короля и всех его родственников по мужской линии называли ауки, что означает инфант, как в Испании [называют] младших сыновей королей. Они сохраняли это имя до женитьбы, а после женитьбы их звали инка. Таковы были имена и прозвища, которые давали королю и мужчинам его королевской крови; помимо них, имелись другие, о которых вы дальше узнаете и которые, будучи именами собственными, превратились в родовые имена (apellidos) потомков.